Daily News

Директор «лагеря смерти» не понимает, почему ее держат за решеткой

Директору ООО «Парк-отель «Сямозеро» Елене Решетовой и ее заму – куратору лагеря Вадиму Виноградову продлили срок содержания под стражей до 15 месяцев. Как минимум до середины сентября они останутся за решеткой. Этого времени им должно хватить для того, чтобы ознакомиться с материалами уголовного дела (его общий объем составляет 170 томов, но материалы в отношении Виноградова, Решетовой и еще четырех человек выделены в отдельное производство, там 125 томов).

Виноградов читает быстрее. И во время судебного заседания по продлению ему меры пресечения он обещал, что сделает все возможное, чтобы не затягивать процесс. Он совершенно отрешенный. На вопросы отвечает сбивчиво, интереса к происходящему в суде не проявляет, меру пресечения не оспаривает и почти не поднимает головы. Другое дело – Елена Решетова. За время следствия она сильно похудела, но убиваться из-за произошедшего явно не намерена. Она как бы согласна, что произошла трагедия, но каких-то угрызений совести в голосе не чувствуется.

Напомним, что в июне прошлого года во время водного похода, организованного Решетовой и Виноградовым, произошла трагедия: погибли 14 детей.

Седователь, поддерживавший в суде ходатайства о продлении обвиняемым меры пресечения, уверен, что и Решетова, и Виноградов должны оставаться за решеткой. Во-первых, они могут скрыться: у Вадима Виноградова, например, нет ни жены, ни детей, его особо ничего в Петрозаводске не держит. Во-вторых, могут помешать следствию. К тому же, находясь за решеткой, они уже пытались совершить противоправное деяние – передать свое имущество, на которое наложен арест, третьим лицам.

Виноградов со следователем не спорит. Он уже давно не просит об изменении меры пресечения. А вот Елена Решетова, похоже, искренне не понимает, что мешает суду назначить ей домашний арест. Она возмущена тем, что ей приписывают незаконные действия с ее имуществом.

— Я нахожусь в СИЗО с начала ареста и никогда его не покидаю. Ко мне никто не приходит. Я лишена свиданий. Я лишена звонков. Мне даже звонки и свидания с близкими родственниками не предоставляются, — сообщила обвиняемая. — Каким образом вообще возможно мое распоряжение каким-либо имуществом? Я впервые вчера из постановления узнала, что какое-то событие произошло. Впрочем, как совершенно неожиданно узнала на определенном этапе, что я лишена права на переписку, на входящую корреспонденцию, потому что кто-то когда-то пытался мне передать какие-то документы. Поверьте, если бы вы находились в СИЗО, вы бы реально увидели, что нет никакой возможности что-либо предпринять.

По словам Елены Решетовой, во время единственной положенной ей по закону встречи с нотариусом она назначила директором двух своих предприятий одного человека, которому ничего не передавалось, с ним всего лишь был подписан трудовой договор.

Адвокаты обвиняемой уверены, что Елену Решетову нельзя держать по стражей, хотя бы исходя из состояния ее здоровья.

— Продление меры пресечения Решетовой неразумно, а с учетом тех заболеваний, которыми она страдает, наверное, бесчеловечно, — отметил ее защитник. – Ни одного факта, что Решетова пыталась бы уехать куда-нибудь, скрыться или воспрепятствовать органам предварительного следствия, не имеется.

— Было бы и справедливо, и законно, и гуманно изменить меру пресечения Решетовой, – поддерждал коллегу и второй адвокат.

— Я сюда поступила, никогда не обращаясь ранее к врачам. Никогда. Все диагнозы приобрела здесь, — заявила Решетова. — И когда мне говорят: «А кто вернет этих детей?»... да, их не вернуть. И в этом огромная трагедия. Так же, как с большой болью и горечью переживают разлуку мои дети. В 2008 году погиб отец в ДТП. Нет никакой возможности никому их поддержать. Сын старший, которому исполнилось 18 лет, он точно такой же мой ребенок. Он студент. Понимаете? Без стипендии живет мальчишка. О чем мы говорим?

Вспоминая о своих детях, она срывалась на слезы. Но тут же брала себя  руки и даже с какой-то злобой в голосе продолжала:

— Я глотка воздуха не вижу. Вы о чем? Следствие почему-то совершенно спокойно говорит о том, что «ее дети находятся под опекой». Люди, мои дети живут в чужой семье. Вы о чем? Это разве одно и то же, что они живут с матерью? О чем мы говорим с вами?

— Там погибли четырнадцать. Забыли? – не выдержал следователь.

— Да. Если есть возможность избрать иную меру пресечения, почему нет?

В качестве аргумента, почему Решетовой нельзя изменять меру пресечения, в постановлении следователя указывался и такой факт, как отказ обвиняемой давать оценку своим действиям. Она и не отказывается от вины, и не признает ее. Не оценивает свои действия — и все.

— Решетова не могла дать оценку тому постановлению, которое выносил следователь. Потому что это постановление постоянно менялось: дополнялось, оттуда исчезали какие-то абзацы, потом снова появлялись. Очень сложно выразить мнение в отношении такого документа, который постоянно меняется. Решетова не отказывалась, она воздержалась от оценки своих действий, — попытался пояснить поведение своей подзащитной один из адвокатов Елены Решетовой.

— Конечно, я не могу представить и оценить с учетом всех материалов, которые мне предоставляются, протоколов, обвинений, материалов следствия… Я не могу оценить степень своей вины. Не могу. Она будет озвучена позже, — вторила ему и сама обвиняемая. — Значит ли это, что я не признаю ее? Значит ли это, что меня можно содержать, пока я не признаю ее? Я не понимаю этого.

А потом Елена Васильевна произнесла, наверное, главную фразу не только этого заседания, но всего предстоящего процесса:

— Ведь вину еще нужно доказать.

Нам сложно судить о том, что происходит в душе Виноградова и Решетовой. Мы видим только внешние проявления. И то раз в несколько месяцев, во время таких вот заседаний суда. Впрочем, от некоторых таких проявлений становится по-настоящему жутко: в какой-то момент, подняв телефон, чтобы сделать фотографию, мы обнаружили, что Решетова улыбается.

Срочные новости в нашем Telegram