Будни молодого отца, или Почему мне стыдно за наших мужчин

Первый материал нашего автора Сергея Маркелова (СМИ, выполняющее функции иностранного агента), в котором он описывал свои впечатления о пребывании в роддоме вместе с женой, вызвал бурный отклик среди наших читателей. Поэтому решили еще раз предоставить слово молодому отцу: все-таки женщины охотно делятся своими эмоциями и впечатлениями о рождении ребенка. А вот что чувствуют мужчины?

Данное сообщение создано иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента

...Недавно я спросил у своего приятеля: «А как ты справлялся поначалу, когда сын родился?» Он сперва не понял вопроса. Потом ответил: «Первые полгода я к нему вообще не подходил». Вот вам и ответ. В нашей же семье начало было не столь прозаичным.

Я своего новорожденного и увидел первым, и запах тот необычный помню до сих пор — им заполнился родильный зал, когда сын появился на свет. И голос услышал – громкий, как у папы. Из роддома нес его, как китайский сервиз. Но повернулось все так, что сервизом он пробыл буквально пару-тройку часов. Жена не знала, как подойти к ребенку, боялась. А сын совсем не хотел брать грудь, будучи уверенным, что лучше бутылочки, которую сунули ему в роддоме, нет ничего. На помощь нам пришла акушерка – показывала что да как. А я поскреб затылок, стоя у кроватки, и решил – надо брать ситуацию в свои руки. Иначе развалится всё. Для начала попросил медработника, чтоб научила меня мыть ребенка и надевать подгузники. Чтобы меня не обвиняли в некомпетентности.

Работа шла на несколько фронтов. С одной стороны напирали врачи, друг за другом приходящие в наш дом. Порой были дни, когда в квартире их становилось слишком много. Плюс – это уже другой фронт – бабушки и дедушки, считающие вместе с врачами, что в этих делах я ничего не смыслю, а у ребенка — плохая терморегуляция, а значит, ему постоянно холодно. И под давлением такого количества людей постоянно закрывались форточки, на ребенка надевались носки, когда за окном пекло солнце, а мне говорилось – иди на работу.

Ну и третий, самый главный фронт, мой личный сталинградский «котел», если можно так сказать, – это жена. Люди разные и никто не застрахован от резких скачков настроения, особенно, если вдруг нарушается гормональное равновесие в организме женщины. А в довесок ко всему — боли от незаживших швов, сильнейший недосып после роддома и непонятное орущее существо, которое никак не идет на контакт с матерью. Я же как единственный, похоже, способный мыслить логически человек видел главную причину как раз в груди. Раз у матери с ребенком нет контакта, значит, она чувствует себя неуверенно. Стереотип об идеальной матери никак не хотел воплощаться в жизнь. Так пришла мысль обмануть ребенка.

Раз в роддоме ему сунули бутылочку со смесью, дав понять тем самым, что так кушать намного легче (ребенок ведь человек, а значит — существо хитрое и ленивое), то надо показать ему обратное – что из груди пищу тоже добывать легко. Сначала пытался с помощью шприца, когда жена прикладывает (безуспешно) малыша к груди, по капельке направлять смесь. Но ребенку попадало слишком много, и он захлебывался, давился и плакал. Следом нервничала жена, а я среди ночи топал на кухню делать смесь.

Позже об этой идее я рассказал акушерке, той самой, что приходила нас (хотя, скорее, меня), обучать. И она вдруг заявляет, что я на самом верном пути! У них даже есть такой прибор специальный: обычный тоненький шланг, наподобие тех, что используются в капельницах, направляется к соску, прикрепляется пластырями к груди, а с другой стороны подключается к делу все тот же шприц. И смесь подается ребенку равномерно в рот, а он думает, что это и есть то самое долгожданное пищевое изобилие. Да еще и мамочка рядом. Так была одержана окончательная победа, и жена вскоре пришла в себя, а я стал даже спать по ночам. Но какой ценой!

Прибор этот мы опробовали только недели через две. За это время у жены «пришло» молоко: стала очень сильно болеть грудь. Все заподозрили мастит, и мы отправились по врачам. Платный, что к нам приходил, посоветовал мазать «ихтиолкой». Я сказал, что пусть «ихтиолкой» намажет что-нибудь себе. Ну а в поликлинике прописали прогревание. А жизненный опыт многих поколений вдобавок «назначил» нам капустный лист. Однако жена наотрез, теперь уже сама, отказывалась давать ребенку грудь.

Массовый психоз нарастал. Страху нагоняли бабушки и дедушки. Одни выступали за смесь и прекращение мучений, другие пытались найти компромисс. Я же стоял на своем и разгонял, как мог, царивший в нашем доме хаос. Все это время я заставлял жену записывать свои мысли в блокнот, который читал по приходу домой. Волосы вставали дыбом, но надо было решать проблему: так я хотя бы знал, что творится у нее в голове…

Теперь эти записи жена перечитывает с ужасом. Зато с ребенком на руках. И парочки неразлучнее, чем эти двое, не найдешь. Иногда мне даже неудобно мешать сыну с мамой, когда они вместе воркуют о чем-то. К чему же я все это завернул? А к тому, что по статистике у жительниц больших городов риск развития послеродовой депрессии намного выше. Так или иначе, а подвержены ей почти десять процентов женского населения.

И когда многие говорят о том, что у женщин после родов теряется сексуальный интерес к мужчине – винить надо не женщину. А ее мужа, который считает, что его функция как отца завершилась там, где завершился сам акт создания ребенка.

И то, что я присутствовал при родах, не значит, что каждый должен непременно это повторить. Нет. Это не для всех – уж точно. Мое сознание восприняло это как высшую красоту человеческой природы. Кто-то не сможет после этого спать ночами. У кого-то, действительно, могут начаться сексуальные проблемы. Отрицать такое я не имею права. Меня волнует другое.

Неужели в нашем обществе настолько укоренилось представление о том, что возлагать все надо на женщину? Почему мы принимаем участие в воспитании ребенка только по каким-то особым дням? Почему боимся брать на себя ответственность? А чуть что — отнекиваемся: мол, мужчины в первое время после рождения ребенка теряются и не знают, что делать!

После общения со многими новоявленными мамашами я убедился — женщина, пришедшая из роддома, знает о младенце не больше, чем ее муж. И боится не меньше. Просто она не может себе позволить махнуть рукой и уйти, сказав: «Я в этом ничего не понимаю». Быть может потому, что секундой ранее это произносит ее муж?

А пока она зарастает «бигудями» и теряет свой привлекательный для мужчины внешний облик от недосыпа, ее муж «обмывает ножки». Один мой приятель обмывал их где-то полгода – не мог, по слухам, себя найти. Другой привез жену, у которой только что отошли воды, в роддом, все тот же гуткинский, и высадил ее у ларька. Кто был, знает — это неподалеку. Ну она и потопала. Зато не нарушил Правил дорожного движения, не стал пререкаться с охранником.

Но почему в Финляндии, куда ни плюнь, папаши возятся с детьми? Я видел своими глазами. И это, как показывает зарубежный опыт, не предел. Подруга моей жены рожала в Штатах. Так там муж не просто рожал с женой, он все три дня провел с ней в палате! Там предусмотрена койка для супруга. И пока жена очухивается после родов и, вы не поверите, СПИТ ночами — ребенка кормит отец!

Поэтому я спрашиваю, стыдясь за весь мужской род: почему в нашей стране, когда дело доходит до самого главного в жизни, мы, мужчины, становимся похожими на телят — слабыми, беспомощными и нерешительными?

Сергей Маркелов