«Нам запрещают ставить детям плохие оценки». Мужчина-учитель откровенно о зарплате, современном образовании и женском коллективе
Я десятый год преподаю обществознание и историю в сельской школе — на работу каждый день езжу из города на своей машине, добираюсь примерно за полчаса. В школе я единственный мужчина-учитель, и уроки по этому предмету веду тоже только я один. В свое время окончил КГПУ и пошел работать в школу, но поскольку это было в середине девяностых, когда учителям постоянно задерживали зарплату, то перешел в коммерческую структуру. Но потом вернулся к учительской профессии: все-таки было получено соответствующее образование, к тому же в частных фирмах к сотрудникам нередко относились как к крепостным, не было никаких социальных гарантий.
И раньше, и теперь учительские коллективы в основном женские — представители сильного пола редко устраиваются на работу в школу. Основная причина проста: мужчина должен кормить семью, а в школе учителя много не получают, потому я советую молодым людям искать другие специальности, чтобы зарабатывать должным образом. Тем же, кто все-таки выбрал эту стезю, приходится как-то выкручиваться. Моя жена тоже педагог, математик, работает в школе и дополнительно занимается репетиторством, а я по вечерам преподаю ПДД в автошколе.
В школе я веду по пять-шесть уроков в день, в автошколе работаю еще три часа. В целом рот не закрывается в течение девяти часов, при этом приходится не просто говорить, а объяснять. Но по-другому жить не получается. Чтобы заработать, учителя набирают как можно больше часов, при этом качество образования снижается, поскольку времени на полноценную подготовку к урокам попросту не хватает: это отмечают все педагоги.
Работая на полторы ставки, я получаю двадцать тысяч рублей. Столько же, имея еще и классное руководство (а это огромная нагрузка и ответственность), зарабатывает жена. Где-то сняли, где-то урезали у учителей так называемые стимулирующие надбавки, и у многих педагогов это снизило интерес к работе. К тому же столь интенсивный труд отнимает силы, люди ощущают эмоциональное опустошение. Я был бы рад заняться с учениками проектной, исследовательской деятельностью, уделять внимание индивидуальным занятиям с одаренными детьми, участвовать в конференциях, но не имею возможности, так как нет ни времени, ни сил.
Если мои коллеги слышат отчет губернатора или читают сайт на Карелиястате о средней зарплате учителей, составляющей якобы тридцать тысяч рублей, то сильно удивляются и возмущаются, откуда берутся такие данные, к чему этот обман населения? А потом люди, те же родители наших учеников, думают, что педагоги получают большие деньги. Конечно, это не умаляет нашей любви к своей профессии, но все-таки хочется справедливости. Да, зарплата учителя увеличивается с поднятием категории, но кто бы знал, сколько сил нужно потратить и собрать бумаг, чтобы получить эту категорию! В общем, могу сказать, что карельские учителя надеются и ждут каких-то перемен.
Все дети разные, встречаются очень сложные, но в целом могу отметить, что сейчас немногие по-настоящему хотят учиться. Многие представители нынешнего молодого поколения, и даже младшие школьники, привыкли разговаривать на мате. В нашей школе такие вещи строго пресекаются, но я считаю, что все идет из семьи, так же как и отношение к учителям, когда родители иной раз говорят: «Вот вы и воспитывайте — вам за это деньги платят!»
Мне кажется, воспитанием ребенка должны заниматься не только учителя, но в большей степени родители. Не просто одел-накормил, нажал кнопку и включил телевизор или купил компьютер или планшет, чтобы ребенок не мешал, не вникая в то, что при этом сын или дочь предоставлены сами себе. Надо найти время, чтобы спросить, как дела в школе, что тебя волнует, интересует, какие есть проблемы. Из-за отсутствия родительского внимания у учащихся отмечается равнодушие ко всему, даже к собственной жизни, к своему будущему. Дети не знают, куда пойти учиться, кем хотят быть.
Встречается много недолюбленных, «недообнятых» детей, которые иногда рады на секунду прислониться к учителю, а еще поделиться чем-то сокровенным, потому что в этом случае я всегда спрашиваю, как у тебя дела, все ли хорошо, и дети делятся проблемами, спрашивают жизненных советов. Учителя должны давать знания, воспитывать, развивать и пытаться что-то подкорректировать, а главные для ребенка — это все-таки папа с мамой.
Сейчас многие учителя боятся делать ученикам справедливые замечания или заслуженно ставить низкие оценки, потому что в этом случае родители тут же бегут к директору, а порой сразу обращаются в контролирующие надзорные органы. Вообще, родители жалуются по любому несущественному поводу, а находятся и такие, которые пытаются учить педагога, как ему работать, хотя сами не имеют ни соответствующего, ни даже высшего образования.
Ученик плохо сдал экзамен — виноват учитель, хотя часто дети сами плохо готовятся, надеются на авось, а родители не удосуживаются ничего проконтролировать. Насколько я знаю, сейчас собираются ввести персональную ответственность учителя за сдачу каждым учеником ОГЭ И ЕГЭ. При этом министром образования было сказано, что учитель не имеет никакого отношения к успешной сдаче школьниками экзаменов, потому что их «готовит общество».
Кстати, раньше при учете баллов для стимулирующих выплат существовал пункт «уровень подготовки учеников». Если учащиеся хорошо сдавали экзамены, учитель получал дополнительные деньги. А теперь получается так: пряник убрали, а кнут оставили. С одной стороны, никакого вознаграждения, а с другой — «персональная ответственность».
В сельской школе с нас спрашивают, как и в городских, ничуть не меньше. Я могу сравнивать, потому что работал и в городе. С другой стороны, сельские дети лучше относятся к учителям, больше уважают их труд. Что-то еще осталось от тех времен, когда учитель в селе обладал непререкаемым авторитетом, служил эталоном грамотности. В городе педагоги чаще сталкиваются с хамством как со стороны детей, так и со стороны родителей. Плохо только, что сельские дети в плане образования и развития редко стремятся «прыгнуть» выше своих родителей, добиться в жизни чего-то лучшего. Кстати, сейчас мы наблюдаем результаты увеличения рождаемости: в этой году впервые набрали не один первый класс, а два.
Мои коллеги-женщины говорят, что я пользуюсь у учеников большим авторитетом, чем они, но я не согласен с этим: у меня тоже случается всякое. Я не люблю панибратства, нарушения субординации — школьники не должны чувствовать, что в общении нарушена грань «учитель — ученик», вместе с тем я стараюсь быть с ними на равных, во время учебного процесса говорить, как с коллегами.
В плане дисциплины многое зависит от администрации. Так, в нашей школе, помимо строгого соблюдения дресс-кода, запрещено использовать на уроках мобильные телефоны и другие подобные устройства. Я сам никогда не держу на столе телефон и предупреждаю учеников, чтобы они их убирали, а также пресекаю попытки подсмотреть что-либо по Интернету во время проверочных работ. При этом во время медиауроков стараюсь обучать учащихся грамотно использовать технические дисциплины, то есть когда это для пользы и к месту.
Профессия учителя увлекательна и интересна, но сейчас в стране среди педагогов нарастает недовольство, а игнорирование наших проблем, на мой взгляд, способно привести к негативным последствиям. Этой осенью карельский профсоюз работников образования обратился к президенту с просьбой обратить внимание на положение учителей. Многие педагоги подписывали письмо с улыбкой, заранее понимая, что все безнадежно, что будет продолжаться постоянное закручивание гаек, когда взамен ничего не предлагают, когда педагогов все больше лишают возможности совершенствоваться и развиваться в своей профессии, полноценно передавать свои знания подрастающему поколению.
