Про собак и про людей
Дверной проем шире детской коляски на несколько миллиметров, протиснуться можно, только строго пошагово: толкая коляску, упираясь в ее ручку то чуть правее, то чуть левее, — тырк-тырк-тырк, — и так, чередуя, миллиметр за миллиметром, покидаешь продуктовый магазин рядом с домом, не проходит и четверти часа. При условии, что на твоем тернистом пути не возникнет порога полуметровой высоты. На моем пути он возник. Сзади за мной уже небольшая пробка из пяти человек. Я сосчитала их своим спинным мозгом, в который впились взгляды, которые – что-то подсказывает мне – не совсем обрадованы происходящим в дверном проеме.
Я в шубе, я вся мокрая, и я не на шутку боюсь, что от моих полыхающих ушей сейчас загорятся волосы на висках. В последнем победном рывке выталкиваю коляску на крыльцо, едва ли не выламывая передние колеса. Мгновенно вспоминаю, в каком состоянии пандус у магазина, по которому некоторое время назад вскарабкивалась, рискуя растянуться на зеркально гладкой обледеневшей поверхности, и оказаться проутюженной сверху громоздким, как танк, «трансформером», толкаемым перед собой. А потому принимаю решение попробовать спуститься по ступенькам. И в этот момент у меня отрываются ручки у пакета... Запрыгали по ступенькам бананы, йогурты и творожки… Прыг-прыг-прыг!
Одной рукой удерживая коляску, рвущуюся с лестницы вниз, второй судорожно собираю рассыпавшиеся покупки в корзину, глазами ищу старшую дочь, которая была со мной, о чем я от ужаса происходящего со мной позорища плохо помню. С двух сторон меня обтекают ручейки спешащих ног. Даже ботинки выражают все, что их владельцы думают обо мне. Кажется, я даже слышу их мысли. «Наседка неуклюжая… Сидела бы дома со своим выводком…»
Мимо пробежали очередные ботинки. Остановились. Пробежали еще немного. Остановились. Все-таки вернулись:
— Девушка, может вам помочь?
Нет, блин, я очень люблю вот так раскорячиться на лестнице магазина и, удерживая зубами коляску, собирать разлетевшиеся продукты!
Но почему-то от помощи ботинок в панике отказываюсь.
Это случилось четыре года назад. До сих пор, вспоминая, всякий раз испытываю адреналиновое отравление.
___________________
За два часа концерта индийских танцев на сцене можно было увидеть столько разноцветных ярких красок, сколько не увидишь за всю свою жизнь в Петрозаводске.
В ряду передо мной сидел дяденька с типично-нашим выражением лица: уголки губ вниз, в глазах – омерзение от происходящего вокруг ужаса бытия. Никакие краски мира не могут изменить выражения этого навечно черно-белого лица.
Рядом с дяденькой сидела моя шестилетняя дочь с подружкой. На втором часу концерта дети заметно устали и начали ерзать, хотеть пить, есть, в туалет и спрашивать, долго ли еще. Во время одного особо зажигательного танца они вдруг стали подпрыгивать в своих креслах, то ли пританцовывая, то ли это было уже нервное. А дальше все начало происходить так быстро, что мой мозг даже получать информацию о происходящем не успевал, куда уж там анализировать и реагировать!
— Так, успокоились быстро! – гаркнул зычный бас сидящего рядом с детьми дяденьки. – Что вы тут устроили! Уселись, живо!
Возникло ощущение, что он с самого начала концерта ждал, когда дети причинят ему беспокойство. Потому и ругаться начал, кажется, даже за несколько секунд до того, как девочки запрыгали в креслах. Дети испуганно скукожились на своих местах, послушно вжавшись в спинку кресла.
___________________
Бабушки на скамеечках у детской площадки вышли к людям, в весенний солнечный день, потому что дома сидеть взаперти одной, пень пнем, — это же дико. Если за ними понаблюдать, можно увидеть, что они чего-то ждут. Пристально сканируют взглядом окрестности.
По тротуару бежит розовое облако лет трех с бантами и рюшами, и – прямо в озерцо голубей на асфальте, неповоротливые толстые птичьи тушки не разлетаются даже – пешком расходятся.
— Не смотрят совсем за своими детьми! Носятся тут! Посидеть спокойно не дают! Голуби нам на головы садятся! – на все птичьи голоса запричитали удовлетворенные бабушки. Они дождались.
___________________
А как-то ехали с дочкой из поликлиники. Я была на девятом месяце, живот подпирал подбородок, глаза от напряжения, как у рыбы-молота: навыкате и в стороны от переносицы. Забираясь в салон, ребенок немного задел сапожками спинку водительского сиденья. Словно ошпаренный, таксист выскочил из машины. Глаза у него – тоже как у рыбы-молота, хотя он совсем не беременный. Он просто в бешенстве, начинает остервенело оттирать чехол, запачканный ребенком, и брызгать слюной: «Смотреть надо за своими детьми!» — и дальше много чего еще.
Поднявшись в квартиру я тогда, помню, впервые в жизни захотела устроить скандал. Какой-нибудь такой большой и разрушительный скандал, возможно, даже с рукоприкладством. Чтобы наказать какую-то большую сволочь, виноватую во всем этом. Набрала номер службы такси и… расплакалась. Прекрасно вдруг осознав, что это единственное, что я могу в этой ситуации сделать.
___________________
В финских кафе, даже самых недорогих закусочных, увидев клиентов с детьми, официант первым делом приносит раскраску с карандашами, чтобы занять тех в ожидании заказа. В супермаркетах на тележках – специальные лежаки для младенцев, на некоторых – сразу два: для клиентов с близняшками! На заправках – детские туалеты с низкими раковинами и складные пеленальные столики.
В петрозаводских кафе детское игровое место если и есть, то втиснуто на крошечный пятачок у уборной, в которую все посетители шлепают, протискиваясь между стеной и детским домиком, набитом детьми, как мальками рыбы-молота.
___________________
Несколько лет назад я брала интервью у чиновника из нашего Минздрава. Он говорил о том, что рождаемость в Карелии – как в Европе: один целый два десятых ребенка на семью. «А больше рожают, пардон, в малоцивилизованных восточных странах!», — резюмировал он. То есть, наша семья с целыми двумя потомками, автоматически попадает в разряд малоцивилизованных, читай – социально неблагополучных – семей.
Нет, мы, конечно, улыбаемся и «ухтыбожемойкаем» при виде ребенка. Но у нас не принято любить детей. Не модно быть мамой. Не модно быть женщиной. Не цивилизованно.
«Цветы жизни на могиле родителей», «Дети, конечно, цветы жизни, но пусть они цветут на чужих подоконниках» — знакомые шутки, правда? Заявление о том, что бродячих собак стоит отстреливать ради безопасности детей, вызовет бурю негодования и обвинений в том, что ты злой, как собака. А про детей так шутить – ничего, нормально. Собак любить гораздо проще. А дети – это цветы. Растения. А растения даже вегетарианцы едят.
Мы им мстим за что-то?
