«Психом однажды может стать каждый!» Санитарка «дурдома» о жестокости, Наполеонах и показных суицидах
Предупреждаем сразу: этот выпуск рубрики «Личный опыт» впечатлительным людям лучше не читать. В нем много жестокой, но жизненной правды. Бывшая санитарка одной из психиатрических больниц Карелии откровенно рассказала, что происходит там, за высоким забором. Как люди становятся психами, почему больные чаще всего зовут маму, как их можно уговорить работать за еду и как нужно себя вести, чтобы тебя не избили, и почему такого количества человеческого, простите, дерьма она не видела больше никогда в жизни.
Я работала санитаркой в психиатрической больнице, хотя у меня высшее образование. Был период, когда не могла найти работу, и знакомая из этой больницы предложила посодействовать в трудоустройстве. Если кто-то скажет вам, что в таком учреждении легко получить работу, пусть даже и санитаркой, это неправда. Несмотря на действительно большие и чаще всего не имеющие ничего общего с «обычной» работой нагрузки, люди дорожат своими местами, потому что неплохая зарплата и много льгот. Я готова рассказать о том, что я там увидела, хотя, конечно, не все.
В обычном медицинском учреждении пациент может запросто заглянуть в ординаторскую, поговорить с доктором. В психиатрической больнице не так: отделение, где содержатся больные, строго отделено от помещения, где работают врачи. У них свои дела: обход, назначения, заполнение истории болезни. Основное время с пациентами проводит как раз средний медперсонал (уколы, раздача таблеток), а еще больше — низший. Это мы, санитарки и санитары.
Каждый наверняка слышал такое выражение: «Родственники сдали его (ее) в психушку». Однако мало кто представляет, как сильно страдают те, кто год от года, сутки за сутками, живет рядом с психически ненормальным человеком. С тем, кто пребывает в мире, куда, с одной стороны, никому из нас нет доступа, а с другой — куда они постоянно стараются нас затянуть. Причем среди них есть и реально опасные люди, от которых никогда не знаешь, чего ожидать.
Психические больные буквально высасывают энергию из окружающих людей. Или это мы сами тратим столько энергии, чтобы создать некий щит для того, чтобы оградить от пагубного воздействия свою собственную душу? В стенах учреждения для душевнобольных крайне гнетущая и тяжелая атмосфера. Я читала, что в заброшенных дурдомах она сохраняется долгие годы, даже столетия.
Бытует мнение, что в подобных учреждениях работают жестокие люди, чуть не садисты. Это не так. Все везде и всегда зависит от человека. Конечно, эмоционально ранимые, как и слишком брезгливые люди здесь не задерживаются. Приходится каким-то образом отстраняться от того, что ты видишь и делаешь, иначе быстро сгоришь, приняв все на себя и не выдержав этого груза. Я считаю, что персонал психиатрических учреждений должны составлять хотя и стойкие, но вместе с тем и милосердные люди. Даже на санитарку такой больницы стоило бы обучать, как минимум, на каких-то курсах.
Психом однажды может стать каждый. Порой в человеке что-то ломается, и происходит непоправимое. Пациенты таких учреждений — не только пресловутые Наполеоны или те, кто получает через газеты зашифрованные послания от инопланетян. Есть история женщины, потерявшей мужа и двоих детей во время автокатастрофы, девушки, попавшей в психушку после группового изнасилования.
Опасна и депрессия, на которую родственники больного чаще всего не обращают никакого внимания. То есть не то чтобы не обращают, а говорят близкому человеку, например, следующее: «Что ты дурью маешься? Займись чем-нибудь!» Или что-либо в этом роде. А человек просто не в состоянии чем-то заняться, он нуждается в помощи, и когда эта помощь не приходит вовремя, психика больного может серьезно пострадать.
Тем не менее некоторые случаи откровенно раздражают. Чаще всего это показной суицид. Таких случаев много, и вот один из примеров: девушка поссорилась с парнем и наглоталась таблеток от повышенного давления, которые взяла в шкафчике своей мамы, когда той не было дома. Однако почти тут же она пошла к живущей неподалеку подруге, чтобы «поговорить», где ей, разумеется, стало плохо и была вызвана «скорая». А потом она попала к нам. Для чего? Чтобы на некоторое время занять койку, которая по-настоящему кому-то нужна?
Такие «больные» сразу начинают плакать, проситься домой и говорить, что просто «так вышло». Сразу никуда и никто их не отпускает, и им приходится лежать по соседству с откровенно ненормальными людьми. А не лучше ли было подумать, какую травму способно нанести близким подобное глупое показушничество?! Как правило, эти люди к нам больше не попадают. Одной совершенной в жизни глупости им хватает, чтобы одуматься раз и навсегда.
Больше всего мне было жалко стариков обоего пола, которых родственники в самом деле порой старались спихнуть в больницу (пусть и на платную койку), лишь бы не ухаживать самим. Эти бабушки и дедушки, даже если они и потеряли связь с реальностью, не представляют никакой угрозы для окружающих. Если у кого-то из них и случаются приступы агрессии, это легко купируется специальной терапией. Другое дело, что их сыновьям, дочерям, внукам не хочется менять памперсы, кормить с ложки, терпеть какие-то причуды стариков. Многие из них мажут стены дерьмом — куда уж стерпеть такое в квартирах с крутым ремонтом!
Никогда не забуду бабушку, которая сутками сидела на кровати, думая, что это скамейка на вокзальном перроне, и со слезами на глазах повторяла: «Да когда же за мной приедет мама и заберет меня отсюда!» Многие из них почему-то зовут именно маму, и этой старушке предстояло ждать ее до конца жизни и встретиться с нею уже за неким пределом. Но ее мог бы забрать кто-то другой и позволить ей умереть не в стенах казенного учреждения. Однако этого не случилось.
С другой стороны, чей-то «вечный бред» никогда не станешь слушать, иначе сама свихнешься. Порой, да, под настроение, хочется кого-то обнять, посидеть рядом с ним, утешить, принять что-то на себя. Но вот как раз в это время некто другой, рядом, простите, обкакался! И тогда ты, конечно, идешь к нему.
«Грязной» работы, конечно, было много. Прошу прощения, но такие кучи человеческого дерьма мне никогда не забыть! Многие больные могли начать «делать свои дела» в самой непредсказуемой ситуации, не контролируя себя. Когда начинаешь убирать, как бы отключаешь реакцию сознания — действуют только руки и тогда все просто, потому что со временем в такой ситуации притупляется даже обоняние. Пациентов я за подобные «провинности» не ругала, потому что от этого, как правило, никакого толку. Хотя за день раздражение, конечно, накапливалось.
Прибегала ли я в плане уборки, скажем так, к услугам других больных? Да, но не путем угроз, а за еду. Большинство ненормальных людей очень много едят, при этом обладают огромной физической силой. «Самые сильные — это психи», — такую фразу я услышала в первый день работы. Почему сильные, объяснили: мышцы человека обладают гораздо большими возможностями, чем проявляемая ими сила. Ограничителем выступает мозг: для того, чтобы мышцы попросту не порвались. А у психически больных людей такой «предохранитель» отсутствует. Потому, к примеру, казалось бы, немощные старики и способны разрывать в клочья памперсы.
Прием пищи — это отдельная тема. Один из самых важных, знаковых моментов для пациентов психиатрической больницы — это завтрак, обед и ужин. Тут оживление начинается за час, даже за два, причем даже среди тех, кто вроде бы ничего толком не понимает. Видимо, некие биологические часы есть у всех.
Для «психов» важен не вкус пищи, а ее количество. Главное следить, чтобы никто ни у кого ничего не отбирал. Я бы не сказала, что больных кормят плохо: конечно, это не санаторий, но в целом при нашей жизни иногда и в семьях нет такого питания. Когда я впервые шла дежурить в изолятор, очень переживала, боялась. Но одна медсестра мне сказала: «Купи пару буханок хлеба в нарезке». Я так и сделала. Дашь кусок хлеба — и все будет нормально, пациент спокоен.
Проблема уважения и признания личности больного существует в любом учреждении, в том числе и в психиатрическом. Почти все санитарки, медсестры ругаются матом. Я и сама так делала, хотя раньше никогда не употребляла ненормативную лексику. Мат — простейшая энергетическая подпитка низкого качества, но такая все же лучше, чем ничего. Но я материлась «в пространство», не на больных. И еще никогда не обращалась к пожилому пациенту на ты, не заталкивала связанному или лежащему больному ложку горячей каши в рот, потому что ему придется лежать с вытаращенными глазами и с мучительным выражением лица.
Смирительных рубашек давно уже нет, но все равно связывание существует. В большинстве случаев это необходимость. К каждому больному не приставишь санитара! В дневное время неагрессивные, более-менее адекватные больные свободно перемещаются по коридору, смотрят телевизор, играют в настольные игры, а также гуляют во дворе. Ночью двери в палаты запираются снаружи, свет не гасится.
Угроза агрессии пациентов в отношении медперсонала всегда существует. И пресловутое правило никогда не поворачиваться к психическому больному спиной действительно одно из главных. В первое время меня, как новенькую, а еще зазевавшуюся, пациенты били не раз, и это всегда была в большей степени психологическая травма, потому как подобное поведение никак не было спровоцировано с моей стороны. Представьте, что к вам на улице подойдет человек и ни за что ни про что ударит вас по лицу! Вы испытаете то же самое. Потом больные постепенно привыкают к тебе, а ты привыкаешь к ним, и проблем уже гораздо меньше.
Разумеется, за больными нужен глаз да глаз! В отделении была пациентка, которая раз за разом пыталась выброситься из окна. Вопреки представлениям, решеток на окнах психиатрической больницы нет, потому что это не тюрьма. Несколько раз эта больная все-таки пробивала головой стекло и прыгала вниз. Что удивительно — никогда ничего себе не ломала, да особо почему-то и не резалась!
С врачами я не общалась, я была санитаркой. И все-таки у меня сложилось определенное мнение о нашей современной психиатрии. «Психи» особо никому не нужны. Мне кажется, задача психиатра — подобрать человеку диагноз из имеющихся в некоем списке, а потом назначить таблетки из другого списка. А тратить душевные силы на то, чтобы индивидуально подойти к пациенту, никто то ли не хочет, то ли не может.
Почему я все-таки уволилась из больницы? Потому что вне работы стала видеть, замечать, сколько вокруг ненормальных людей. Они есть везде, их можно встретить среди клиентов любого учреждения. При этом никто из них наверняка никогда не лечился в психушке. Однако, поработав в «дурдоме», всегда определяешь потенциальных пациентов по лицам, движениям, взглядам. Сейчас, получив другую работу, я стараюсь от этого отходить. И все же не отказываюсь от мысли о том, что психическое здоровье нации — под угрозой.
