«Нас лишили права на защиту»: ветераны отказались давать показания

Завершился судебный процесс, получивший в народе название «дело ветеранов». Завтра в Петрозаводском городском суде подсудимые произнесут свое последнее слово. И это будет их единственная речь за все время рассмотрения уголовного дела. Пенсионерки вынуждены были отказаться от дачи показаний и выступлений в прениях. Говорят: «Наше право было на защиту было нарушено, поэтому разглагольствовать в суде о собственной невиновности уже не было никакого смысла. Похоже, никого не интересует, что на самом деле происходило на избирательных участках в сентябре 2014 года». 

Напомним, что на скамье подсудимых находятся заместитель председателя регионального отделения партии «Яблоко», председатель городского Совета ветеранов и почетный гражданин города Галина Карасова и заместитель председателя совета Нина Васильева. Их обвиняют в подкупе избирателей, а также в том, что они за денежное вознаграждение воспрепятствовали гражданам проголосовать за определенных кандидатов в депутаты Петрозаводского городского Совета, тем самым нарушив конституционные права и законные интересы избирателей.

По версии обвинения, 69-летняя Галина Карасова и 64-летняя Нина Васильева создавали искусственную очередь на избирательных участках во время досрочных выборов в Петросовет, якобы нанимая для этого специальных людей. Нанятым, по версии следствия, было дано указание как можно медленнее голосовать, задерживая очередь. Следователи ссылаются на то, что избирательный участок работал только четыре часа в день. И у бедных жителей Перевалки из-за искусственной очереди просто не было возможности проголосовать. Представляете, какая армия людей нужна, чтобы в течение нескольких дней по четыре часа сдерживать огромную очередь?

Этот судебный процесс длился восемь месяцев. Ни судья, ни государственный обвинитель никуда не торопились. Заседания, между которыми были огромные перерывы, частенько отменялись. Но это сторона обвинения представляла доказательства, поэтому все считалось обычным рабочим режимом. Никакого затягивания процесса судья, разумеется, не усматривал. Одних только потерпевших (а их в этом деле трое) несколько месяцев зазывали на процесс. С горем пополам (то с маленьким ребенком придут, то пьяные) они дошли-таки до суда. Правда, объяснить, кто и как именно нарушил их права, не смогли.

Например, житель Перевалки Андрей Яковлев в сентябре прошлого года проявил поразительную настойчивость: он два дня подряд приходил на избирательный участок в мэрии и стоял по два-три часа в очереди. Так хотел проголосовать досрочно. Ему, правда, ничто не мешало сходить на избирательные участки, расположенные в двух школах Перевалки. Но мужчине хотелось поставить галочку именно в администрации города.

— Вам известно, почему вас признали потерпевшим? – поинтересовался у него во время допроса судья.

— Наверное, наши права ущемлены, так получается, — неуверенно ответил Андрей Яковлев.

— То есть утверждать вы не можете?

— Нет.

Про нарушение своих прав все трое потерпевших говорили очень неуверенно. Никто из них не собирался писать заявление в правоохранительные органы, пока к ним не пришли стражи порядка. Потерпевший Яковлев, в частности, рассказал, что его вызвали сотрудники ФСБ и показали видео с избирательного участка. Мол, вы там были. На видео мужчина себя не узнал, но подтвердил, что на участке был. Заявление о нарушении его избирательных прав, по словам Яковлева, написали сами правоохранители, а он только подписал.

Еще одна потерпевшая вообще проявила стойкую гражданскую позицию. В тот день, когда она решила участвовать в выборах, врач сообщил ей об угрозе выкидыша (женщина находилась в положении). Ей был прописан постельный режим, но она прямо из родильного дома (на ул. Льва Толстого) помчалась в мэрию. Впечатляющая самоотверженность, особенно если учесть, что ни к какой из партий потерпевшая не принадлежит, кто конкретно из кандидатов в депутаты тогда баллотировался, она не знает, и решение за кого голосовать, собиралась принять уже непосредственно в кабинке для голосования.

— Как вы попали на избирательный участок (он располагался в здании городской администрации – прим. авт.)? Где был вход? Со стороны железнодорожного вокзала или со стороны озера? Где был участок территориальной комиссии? – интересовался у потерпевшей адвокат Галины Карасовой.

— Я уже этого не помню, – отвечала женщина.

— На каком этаже находился участок для голосования?

— Я не помню.

— Не помните, с какой стороны вход в здание, не помните, на каком этаже участок. Члены избирательной комиссии сидели там же, где стояла эта очередь?

— В этом же помещении.

Защитник попросил секретаря судебного заседания записать этот ответ. И не зря. Ведь уже через пару минут потерпевшая начала говорить, что этого момента она тоже не помнит.

— Где происходила процедура голосования? Были ли кабинки, урны для голосования? – попытался уточнить судья.

— Я затрудняюсь ответить.

Даже не знаем почему, но почему-то было ощущение, что амнезия потерпевшей никак не связана с давностью происходивших событий. После ее показаний в суде, остался всего один вопрос: а была ли вообще эта женщина в день досрочного голосования на том избирательном участке?

Как бы то ни было, но и она не смогла ни в чем обвинить подсудимых. Женщина заявила, что ни Карасову, ни Васильеву в глаза никогда не видела. А проголосовать ей помещали люди, толпившиеся около избирательного участка.

— То есть толпа нарушила ваши права? – уточнил защитник Галины Егоровны

— Ну, вот именно из-за нее я как-то побоялась пойти и записаться в очередь.

Иначе говоря, к кабинету для голосования (если хоть на минуту допустить, что она вообще там была) женщина даже не подходила. А ведь она признана потерпевшей по уголовному делу. И за нарушение ее прав двум пожилым женщинам грозит уголовное наказание.

С доставкой в суд

Свидетели тоже долгое время не реагировали на повестки. Причем игнорирование было настолько явным, что в какой-то момент этих людей начали привозить сотрудники ФСБ. И свидетели открыто об этом говорили. Возмущались, что в суд привозят, а домой нужно топать самостоятельно. Когда одну из свидетелей судья поблагодарил за то, что она пришла, женщина выдала:

— Да, подошла. Я в магазин шла, а меня сюда привезли.

Она так прямо с огромной хозяйственной сумкой для продуктов и зашла в зал судебного заседания.

Фээсбэшники и сами не скрывали, что возят свидетелей в суд. Это ж дело государственной важности! Такие преступницы на скамье подсудимых!  Причем ощущение, что поймали именно закоренелых злодеек и прям вот истинных врагов государства, появилось еще на стадии возбуждения этого уголовного дела, когда выяснилось, какие силы стражи порядка кинули на то, чтобы вывести пенсионерок на чистую воду. В суде сотрудники ФСБ рассказали о том, что как в октябре прошлого года проводили поквартирные обходы в поисках потерпевших. И оговорились, что в этих обходах участвовало «значительное число сотрудников».

— В связи с чем проводился поквартирный обход? – уточнили тогда у них адвокаты.

– В связи с наличием оперативной информации по признакам состава преступления, предусмотренного статьей 141 УК РФ, – воспрепятствование осуществлению избирательных прав граждан. Оперативная информация была из нескольких источников.

Наше издание неоднократно писало о возмутительных фактах, происходящих в Карелии. О конкретных действиях карельского правительства, которые необходимо проверить на предмет наличия в них состава преступления. О том, как в конкретных ситуациях вопиюще нарушаются права конкретных людей. Как реагировали и реагируют на это правоохранительные органы? Да никак. А здесь «значительное число сотрудников» ходит по квартирам в поисках тех, кому по каким-то причинам не удалось проголосовать на выборах. Вот это забота!

К слову, в уголовном деле пенсионерок, состоящем из шести томов, многочисленные рапорты сотрудников ФСБ, стенограмма телефонных разговоров пожилых женщин, обыски и допросы огромного количества людей. А как стражи порядка обыскали квартиру Галины Карасовой! Это просто верх изобретательности. Напомним, что в тот день Галина Егоровна находилась в Санкт-Петербурге. Оперативники обманом попали в ее квартиру и провели там обыск. По словам сына подсудимой, около 8 утра к нему в квартиру ворвались двое сотрудников ФСБ и сообщили, что со старшей дочерью Оксаной что-то случилось, и надо срочно ехать на квартиру Галины Карасовой. Оксана на время отъезда бабушки присматривала за ее собакой. Не на шутку напуганный Анатолий без лишних вопросов поехал с оперативниками в квартиру мамы. Но каково же было его удивление, когда сотрудники правоохранительных органов просто начали обыскивать жилище. Оказалось, что про дочку они соврали.

Промолчали

Со стороны обвинения в суде было допрошено довольно много свидетелей. Люди не помнили, за кого хотели голосовать, при каких обстоятельствах это происходило, кто и как их агитировал, за что конкретно платили и платили ли вообще. Часть свидетелей увидеть лично не удалось. Показания тех, кого так и не смогли затащить в суд, были просто зачитаны. Но все это длилось очень и очень долго. И судья очень и очень терпеливо ждал, пока прокурор представлял доказательства. Но стоило государственному обвинителю заявить о том, что все, доказательств вины больше нет, председательствующий заторопился. Защитники успели вызвать членов избирательной комиссии, которые, разумеется, подтвердили, что никакого специального затягивания процесса голосования в день выборов не было, и допросить экс-мэра города Галину Ширшину и ее экс-помощницу Оксану Владимирову, которые сообщили о том, что в сентябре 2014 года действительно был обнаружен подкуп избирателей (правда, не со стороны Васильевой и Карасовой), и что они обращались по этому поводу к сотрудникам полиции, но стражи порядка на эти обращения не сочли нужным отреагировать.

Удивительно, но когда после допроса Ширшиной и Владимировой адвокаты подсудимых заявили ходатайство о допросе следующих свидетелей защиты, судья сказал, что это затягивание процесса, и ходатайство отклонил. Он предложил подсудимым дать-таки уже свои показания и перейти в стадию судебных прений. И вроде бы понятно, почему это было сделано: при сомнительных доказательствах стороны обвинения доказательства стороны защиты вообще не нужны, но все равно хотелось хотя бы видимости объективности.

Увидев, что происходит, подсудимые отказались и давать показания и принимать участие в прениях.

—   А как мы еще могли выразить свое отношение к тому, что происходит в суде? Нас фактически лишили возможности защищаться, — пояснила свой поступок Галина Карасова. – Одно дело, когда ты даешь показания после того, как представил доказательства своей невиновности. Люди, которых наши адвокаты просили вызвать в суд, могли подтвердить, что мы не преступали закон. Я собиралась опираться на их показания. И совсем другое дело, когда представлены только сомнительные доказательства стороны обвинения. Какой смысл было давать показания в суде? Чтобы потом судья в приговоре написал, что наши слова опровергают тем-то и тем-то? Обратного-то доказать нам не дали. В условиях, когда нас фактически лишили права на защиту, мы решили не подыгрывать стороне обвинения.

Нельзя выезжать…

Отношение к подсудимым в этом процессе вообще выглядело достаточно странно. Словно их нужно было довести до такого состояния, чтобы они пожалели, что свое время не признали вину и не согласились на амнистию. Например, адвокат Галины Карасовой заявлял в суде ходатайство о снятии с его подопечной меры пресечения в виде подписке о невыезде. Ну какой в ней толк? Куда и, главное, зачем может побежать Галина Егоровна, которой даже в случае обвинительного приговора ничего не грозит? И она, и Нина Васильева в любом случае попадают под амнистию. Ни при каком исходе их не накажут. Просто гордость и совесть не позволила этим женщинам отказаться от судебного разбирательства.

Судья Мерков отказался удовлетворить ходатайства о снятии меры пресечения, пояснив, что обстоятельства, которые служили основанием для ее избрания, не изменились. Председательствующий также отметил, что данная мера пресечения является наименее строгой и что с разрешения суда Галина Егоровна имеет возможность выезжать из города. Конечно, имеет, но не дальше Питера. Вот в Санкт-Петербург на лечение, с разрешения суда, она действительно ездила массу раз, но стоило ей заикнуться о другой стране, как тут же прозвучал отказ. Даже государственный обвинитель не был против того, чтобы Карасова могла выезжать куда бы то ни было (в частности, в соседнюю Финляндию), но за границу судья ее почему-то так и не отпустил. Видимо, из патриотических соображений.

Это дело со скандалов началось (бесконечные допросы пенсионеров, обыски в их домах и погром в помещении городского Совета ветеранов), скандалом и заканчивается. Удивления нет. Грустно.