«Они врачи – они лучше знают». Больного раком 5 месяцев лечили от остеохондроза

— Куплю лодку и буду рыбачить . Природа, тишина, красота! — говорил петрозаводчанин Евгений Меккиев о своих планах на пенсию. Но в феврале прошлого года, в месяц своего 55-летия, он заболел. Болели спина и грудь, боль отдавала в правое бедро. Врачи Отделенческой клинической больницы, где как  сотрудник железной дороги наблюдался Евгений, поставили диагноз — обострение остеохондроза.

Это страшно,  но прочтите, как наше здоровье зависит от того, насколько дотошный врач в поликлинике. А пациента могла спасти всего лишь запись в амбулаторной карте.

Не мог работать

Остеохондроз... .Казалось бы, ничего страшного. Но выписанные лекарства  Евгению не помогали. С каждым днем  боль становилась все сильнее. Как вспоминают родные Евгения Меккиева, через три месяца лекарств было столько, что они не помещались на подоконнике: таблетки он принимал уже горстями. Врачи выписывали все новые и новые лекарства. За эти 5 месяцев. судя по записям в карточке, пациента посмотрели несколько врачей железнодорожной поликлиники: два разных терапевта, невропатолог, хирург. И все писали один диагноз — остеохондроз.  А между тем мужчина уже не мог нормально  двигаться, а тем более работать.

— В поликлинике ему давали больничный на две недели, а потом выписывали. А он просто не мог работать (Евгений – машинист бульдозера — прим. ред.). Коллеги видели, что он не может, и говорили: «Женя, не работай, посиди, мы сделаем». И только врачи словно не замечали, как ему плохо.

В июне Евгения  на две недели положили в железнодорожную больницу. И опять же лечили от остеохондроза грудного отдела позвоночника  и межреберной невралгии. Как говорится в выписном эпикризе, после лечения боль в груди и спине уменьшилась. Но появились боли под правой лопаткой. Больного выписали домой для амбулаторного лечения.

Натирайтесь кремом

Поверив врачам, что у него остеохондроз, мужчина решил походить на платные процедуры в Костную клинику Петрозаводска. Но через две недели процедур ему нисколько не полегчало. Дома Евгений уже ходил, держась за стенки. Более того, по ночам появились сильные  боли в ногах.  Невропатолог поликлиники продолжала выписывать больному таблетки и «натирание кремом «Аэртал». В июле Евгений приходил к разным врачам поликлиники через каждые 2-3 дня.

— Врач в Костной клинике ему сказал, что после таких процедур он уже должен бегать.  И посоветовал  обратиться в неврологическое отделение Республиканской больницы. В больницу мы его вели под руки. Он сам уже не мог идти, он был фактически при смерти. На платной консультации в Республиканской больнице врач сразу сказал мужу, что у него не неврология.

Евгений лег на обследование. Пациенту сделали рентгенографию и нашли множественные разрушения костей.  Диагноз звучал страшно – множественная миелома, по-простому говоря, рак крови. Через неделю, как Евгений оказался в  реанимации, у него отказали почки.  Как говорили врачи родственникам, он был на волоске от гибели. Поражение почек — это одно из наиболее тяжелых  осложнений миеломной болезни. Если бы почки отказали дома, то пациента можно было и не спасти.  А если бы правильный диагноз был поставлен раньше, то, возможно, почки не отказали.

После того, как отказали почки, Евгению приходилось ходить на регулярные процедуры по очищению крови — гемодиализ. Уже в одни из первых процедур ему занесли в кровь инфекцию. А при миеломной болезни организм плохо борется с инфекциями. Большинство пациентов умирает именно от инфекций или сепсиса. Сепсис у Евгения тоже был. Для проведения процедуры гемодиализа Евгению  была поставлена внутренняя подкожная артериовенозная фистула. И у него  произошло инфицирование фистулы, развился септический шок. При сепсисе  ему не проводилась химиотерапия, а это значит, болезнь прогрессировала.  Хотя первые курсы химиотерапии давали положительные результаты: кости  перестали разрушаться и ломаться. Врачи обнадеживали родных, что мужчине удастся продлить жизнь. Болезнь неизлечимая, но в среднем пациенты могут пожить лет 6. Евгения даже начали отпускать домой между курсами химиотерапии.

— Заведующий гематологическим отделением Александр Мясников обещал  мне и матери Жени, что поставит его на ноги. Мол, будет бегать еще, — вздыхает жена Светлана Меккиева.

Лодку жена подарила мужу на его последний день рождения. Но не пригодилась. Больничные мучения Евгения Меккиева  продолжались чуть больше года. В конце августа этого года мужчина подхватил инфекцию, у него развился сепсис внутренних органов, он впал в кому и через 10 дней умер.

— До этого в палате Жени двое умерли от воспаления легких. У него там все кашляли и чихали. Его надо было положить в отдельную палату, — жена Светлана уверена, что и в Республиканской больнице к мужу отнеслись не с должным вниманием. — Мы готовы даже были заплатить! Но нам никто ничего не сказал.

Плохих врачей не бывает?

Сказать, что общаться с врачами невероятно сложно, ничего не сказать. С тобой разговаривают  резко, порой даже агрессивной. Пренебрежительное: «Вы что, врач?»,  «И зачем вообще это вам нужно?» пришлось услышать не раз.  29-летний врач-невропатолог железнодорожной больницы  Наталья Соболева, лечившая Евгения Меккиева, сейчас в декретном отпуске. Мы  связались с ней в соцсетях.

— Комментарии к Вашей статье я давать не буду, — только и ответила Наталья Соболева, узнав, что ее пациент умер.

Заведующая неврологическим отделением железнодорожной больницы Людмила Золотарева, подпись которой стоит в выписном эпикризе, сейчас работает в Госпитале для ветеранов:

— А зачем мне это надо? Говорить с пациентами и родственниками о том, что было год назад! — надо признать, что хамоватости Людмиле Александровне не занимать. – Я с вами не буду общаться.

Заведующий гематологическим отделением Республиканской больницы Александр Мясников, который лечил Евгения Меккиева  последний год, тоже строго блюдет законы врачебной этики. На все вопросы, ставящие под сомнения профессионализм врачей железнодорожной больницы, врач-гематолог реагировал раздраженно.

— Миеломная болезнь — одна из самых трудных для диагностики. Она протекает под многими масками. Нельзя точно сказать, были ли эти боли связаны действительно с остеохондрозом или миеломной болезнью, — сказал нам Александр Мясников. — Ему делали рентген, там не было еще остеодеструкции (дырки в костях, — прим. ред.).На рентгене были тяжелые проявление остеохондроза, проявлений множественной миеломы не было.

— А как же выражение «диагност от бога»? Можно ли было диагностировать раньше?

— Все можно диагностировать  раньше. Инфаркт можно через минуту поставить, можно через час, а можно через сутки, — ушел от прямого ответа доктор. — Все зависит не от того, что врач глупый или плохой, а от течения болезни.

— Но ведь в неврологическом отделении Республиканской больницы ему сразу сказали, что у него не неврологическое заболевание?

— Не все врачи одинаковые!  В поликлинике с этим  раз в 10 лет встречаются! – сказал Александр Мясников. – В нашу неврологию не попадают те, у кого впервые заболела спина, а когда длительное лечение не помогает.

А теперь вспомним, что никто из лечащих врачей поликлиники  Евгения Меккиева в Республиканскую больницу не направлял, обратился он сам. А про то, что «в поликлинике с этим раз в 10 лет встречаются», вообще звучит страшно! Ведь все мы прежде всего обращаемся к своему терапевту в поликлинику. И да, этой фразой заведующий опровергает слова, что не все зависит от врача. Получается, никто не застрахован, что его будут 5 месяцев лечить не от той болезни.

По словам Александра Мясникова, на тяжелой стадии миеломы, когда у пациента уже отказали почки, к ним падает по 4-8 человек в год. Но, как заверяет заведующий,  течение болезни зависит не от того, насколько рано обнаружили, а от биологических свойств опухоли. У Евгения Меккиева была опухоль ISS III. По словам заведующего, прогноз  был безнадежный.

— А можно ли было предотвратить почечную недостаточность?

— В медицине во многих случаях однозначных ответов не существует, в медицине нет 100%, — а потом все-таки признал: — Да, вероятность такого поражения почек была бы меньше. У 25% больных миеломой 5-летняя выживаемость. Индивидуального прогноза не существует, никто не знает, кто попадет в эти 25%.

— Нам Александр Мясников говорил, что лечить было бы проще, если бы диагностировли раньше! За эти 5 месяцев муж выпил столько не тех лекарств! Конечно, это тоже повлияло на почки! — говорит Светлана Меккиева.

Интересный случай

В карточке пациента есть запись невропатолога железнодорожной больницы от 15 июля (за две недели, как у него отказали почки) о том, что он «в диагностическом плане не совсем ясен». Но больной направлен не в Республиканскую больницу, а на консультацию к доктору медицинских наук, профессору кафедры неврологии ПетрГУ Елене Антонен. Приоритетными направлениями ее научной и лечебной работы являются диагностика и лечение наследственных дегенеративных заболеваний нервной системы, в частности, паркинсонизм.

По словам Елены Антонен, она поставила Евгению Меккиеву только подозрение на синдром паркинсонизма и отправила на МРТ головного мозга. А вот заставить его сделать МРТ она не могла. Что интересно, несмотря на подтвержденный диагноз, доктор выписала Евгению Меккиеву лекарство от болезни Паркинсона -проноран.

Как рассказала нам профессор Антонен, она четко увидела у пациента синдром паркинсонизма.

— Интересный случай. Я четко видела паркинсонический синдром.  Возможно, это проявление токсического влияния на клетки мозга. Кости распадались и отравляли клетки мозга. Теперь буду рассказывать об этом случае студентам.

По словам Елены Антонен, которая посмотрела карточку Евгения Меккиева, у пациента не было признаков болезни, которые должны были насторожить лечащего врача.

— Ему делали рентген позвоночника. В зоне исследования никаких миеломных очагов не было. Первые деструкции обычно появляются  в костях таза. И показаниями для рентгена таза может быть месяцами существующий болевой синдром в этой области. Я назначила МРТ головного мозга. Лимфома локализуется прежде всего в плоских костях. Если бы лимфома была в костях черепа, то увидели бы. И обычно показаниями для исследования костей таза может быть месяцами существующий болевой синдром. Показатели крови у него тоже были в норме: повышенный СОЭ насторожил бы врача.

Между тем на сайте для больных миеломой, созданным ведущими специалистами в области онкогематологии,  можно найти информацию, что боли в костях  возникают у 70% пациентов и  локализуются они чаще всего по ходу пораженных позвонков. В клинической практике встречаются ситуации, когда пациенты с болями в поясничном отделе позвоночника до постановки диагноза ММ длительное время наблюдаются у невролога. То есть проблема позднего диагноза не нова. Нередко заболевание может протекать бессимптомно и выявляться случайно при обследовании человека по другому поводу. И рекомендуется делать полную рентгенографию скелета, а не МРТ. Еще один из симптомов – боли, которые усиливаются по ночам. И не всегда на начальной стадии болезнь сопровождается повышенным СОЭ.

По словам профессора Антонен, миеломная болезнь развивается как снежный ком. Поэтому ее могло не быть еще в июне, когда пациент был в железнодорожной больнице, а вот в июле она уже проявилась.

— Была маленькой, а через пять поворотов больше, — отметила Елена Антонен.

И ничего про биологические свойства опухоли, о которых нам рассказывал профессор Мясников.

Никаких медицинских документов  по «интересному случаю» Евгения Меккиева, чтобы преподавать студентам,  профессор Антонен не взяла. Сказала, что запомнила.

Спасла бы запись в карточке

Еще одна важная деталь: 16 лет назад Евгений Меккиев лежал в Республиканской больнице с подозрением на миелому, куда его направили из 5-й поликлиники. Об этом  есть запись в  карточке 5-й поликлиники. Тогда врачи 5-й поликлиники  насторожились всего-то по анализам крови пациента.  Миелома не подтвердилась, но у  Евгения  была диагностирована моноклональная гаммапатия, болезнь, которая через 15-20 лет может перейти в миелому. Поэтому больной должен наблюдаться у гематолога. Но запись об этом не попала в карточку железнодорожной больницы.

— Три года назад принят закон, что при переходе из одного медучреждения в другое больной должен предоставить выписку или саму карту. Раньше такого жестокого требования не было. Он должен был хотя бы сообщить врачу, что был в гематологии. Миллион болезней в мире, врач не может быть насторожен относительно того, что быть не может. Да, он должен был наблюдаться у гематолога, раз в году хотя бы посещать, — сказала нам Елена Антонен.

А вот профессор Мясников на вопрос о том, надо ли было Евгению наблюдаться у гематолога, ответил вообще неожиданно.

— Судя по выписке 1999 года, он должен был явиться через месяц. Являлся ли он? Может, он сидел в тюрьме это время.

Зачем-то уважаемый заведующий  вспомнил про тюремное прошлое пациента. Сидел Евгений Меккиев  еще в юности. Но какое это имеет значение в данном случае? Мы тоже не поняли.

— Если человек в тюрьме сидел, то его лечить не надо? — возмущена словами доктора 76-летняя  мама Евгения Раида Дмитриевна. —  Сидел он по молодости за драку, тогда всех сажали, по стране стройки шли, нужны были рабочие руки!  Да, он трудяга был! Всю жизнь работал! И быстрее на работу спешил! Почему никто ему не объяснил, что надо было каждый год проверяться!

— Я помню, как он тогда, в 1999 году, рассказывал мне, какая страшная болезнь миелома и что она у него не подтвердилась. Тогда  врачи самой обычной 5-й поликлиники заподозрили у него эту болезнь и отправили его в гематологию. А вот в железнодорожной поликлинике через 15 лет несколько врачей  почему-то не смогли, — говорит Светлана Меккиева.

Не доверяйте врачам!

Мы также  спросили у Александра Мясникова, вызывает ли миеломная болезнь синдром паркинсонизма.

— Синдром паркинсонизма не имеет отношения к миеломе, — сказал доктор.

А потом мы показали запись в карточке профессора Антонен.

— Тут написано дообследование для исключения синдрома Паркинсона. Эти симптомы могут быть при мышечной гипертонии, неврологической болезни.

— Но ведь у него не было синдрома Паркинсона! Об этом ни слова в его эпикризе из Республиканской больницы!

— Откуда вы знаете, что не было? Вы врач? Вы уже пришли с готовым ответом,  – неожиданно вышел из себя профессор. – Пишите, что все врачи гады! Уходите и больше никогда не приходите сюда!

Как видим, культура общения с пациентами у врачей отсутствует.

Как отметил профессор  Мясников, вопрос лечения Евгения Меккиева  требует длительной врачебной экспертизы, надо смотреть снимки рентгена, чтобы понять, не пропустил ли чего врач поликлиники. Мы согласны, что  надзорным органам надо разобраться, сделали ли врачи все необходимое, поэтому отправляем соответствующий запрос в Росздравнадзор Карелии.

76-летняя мать Евгения Меккиева  до сих пор не может оправиться от смерти старшего сына. Первый месяц  пожилая женщина каждый день приходила на могилу к сыну.

— Ничем не унять эту боль! Похоронить сына – такое невозможно пережить. Я виню в случившемся врачей! – говорит Раида Дмитриевна. — Я говорила Жене, что-то не так, не может так долго болеть. Но он мне отвечал: «Они же врачи — они лучше знают. И у нас в железнодорожной больнице нас обследуют, как космонавтов». Мне  не нужна материальная компенсация. Сына не вернуть. Но я хочу предупредить других людей, чтобы не доверяли врачам так, как мой сын. ЯЕсли лечение не помогает, почему вы не отправляете человека к другим специалистам? Берегите себя, ходите к разным специалистам. Не хочу, чтобы такая история повторилась с кем-нибудь еще.

— Когда Женя умер, в больнице меня отправили к заведующему Мясникову подписать бумагу. Я прихожу к нему, а он начинает мне говорить: «Да... случай тяжелый», рассказывает про перспективы лечения. А я сижу и не пойму, про кого он мне рассказывает. Я и говорю ему: «Так он же умер!». Оказывается, он и не знал, что пациент умер, — вспоминает жена Светлана. — Вот такое отношение к пациентам.

По классификации ВОЗ, есть более 20 видов рака, поражающих один или сразу несколько компонентов крови. Множественная миелома, занимая третье место среди наиболее часто встречающихся видов рака крови после неходжкинской лимфомы и всех видов лейкозов, каждый год уносит жизнь примерно 11 000 американцев. В России эта цифра в разы меньше, потому что в разы меньше и обследуется больных, но известно, что в первый год от постановки диагноза умирают 25% больных. Как отмечают гематологи, важно вовремя поставить диагноз и начать лечение.