Сергей Кучин: «Не знаю, за себя ли я буду сидеть»

Верховный суд Карелии рассмотрел апелляционную жалобу экс-заместителя руководителя регионального исполнительного комитета партии «Единая Россия» Сергея Кучина. Подсудимому казалось, что приговор, который вынесен ему судом первой инстанции, слишком суровый и наказание можно было бы снизить. Напомним, что Кучин получил 2 года и 9 месяцев колонии-поселения за то, что в пьяном виде устроил ДТП, в котором погиб его товарищ Дмитрий Котовский.

Осужденный очень просил, чтобы судья посмотрел видеозапись, которая якобы доказывает его виновность.

— Данная видеозапись была тем самым фактом, на основании которого следователь убедил меня в том, что за рулем в момент аварии был именно я, — пояснил Кучин. — Сейчас, принимая во внимание всю совокупность факторов по нашему делу, я не могу сказать однозначно, кто сидел за рулем в тот момент. Это действительно так. Я могу поклясться своей жизнью.

В зале раздался недоверчивый гул.

— Вы можете считать как угодно, — отреагировал осужденный. — Но я на протяжении всего дела говорил только правду.

Судью больше интересовало другое: судя по приговору, в качестве смягчающего обстоятельства Кучину учли признание вины. Но, судя по тому, что осужденный начал говорить в процессе, виновным он себя признает только отчасти.

— В данный момент позиция ваша изменилась? – уточнил судья.

— Я не отрицаю своей вины, но я не могу на 100 процентов сказать, кто был за рулем, — повторил Кучин. — Я допускаю, что за рулем был я. Но так же я допускаю, что за рулем мог быть не я.

Жалобы

Сергей Кучин упорно отсылал всех к видеозаписи, которая была сделана на телефон Дмитрия Котовского. Напомним, что незадолго до своей смерти погибший запечатлел, как Сергей Кучин, находясь за рулем машины, на которой они все и попали в ДТП, таранит автомобиль своей бывшей супруги.

— Не один десяток раз пересмотрев данную видеозапись, я попросил своего технического директора разобрать ее по кадрам и сказать, кто был за рулем: я или Михаил Ландграф (это владелец автомобиля, который, по версии следствия, в момент аварии находился на пассажирском сиденье — прим. авт.). И наш технический директор тоже не смог однозначно сказать, — привел какой-то странный довод в пользу своей возможной невиновности Кучин. – Я допускаю, что мы могли не пересаживаться.

По словам осужденного, в пользу того, что на водительском сиденье мог бы не он, говорит тот факт, что машина двигалась в сторону набережной Варкауса, а не в сторону его дома, который находится в районе железнодорожного вокзала. Это во-первых!

— Во-вторых, я никогда не привлекался, не гонял, в аварии не попадал, — продолжал Кучин. — В-третьих, как бы Горушнева (представитель потерпевших — прим. авт.) не заявляла, что Кучин не пострадал, вот, Наталья Антоновна, посмотрите сюда.

Осужденный принялся было демонстрировать Наталье Горушневой свое тело со следами аварии, но судья его остановил.

— Зачем нужно пересматривать видео? – попытался вернуть его к сути дела председательствующий.

— Мое участие в апелляции и моя апелляционная жалоба – это еще раз заявить, что мы не обманываем суд, на чем выстроила свое выступление адвокат потерпевших, – не мог остановиться осужденный. — Она уверяла суд, что мы обманываем.

Вообще, сложилось такое впечатление, что Кучину гораздо важнее было «достучаться» именно до Натальи Антоновны, чем до судьи, который рассматривал апелляционные жалобы сторон. Изначально, помимо жалобы Кучина на приговор, было подано еще две: одна – представителем прокуратуры, другая – родственниками погибшего. Стражи порядка, как и осужденный, на удивление, просили смягчить ему приговор. Правда, всего на один месяц. Свою просьбу они обосновывали тем, что суд первой инстанции якобы не учел в качестве смягчающего обстоятельства то, что Кучин после аварии пытался помочь Дмитрию Котовскому и вызвал «скорую». Перед началом процесса государственный обвинитель отозвал жалобу своих коллег, сославшись на то, что в деле нет информации о том, что это осужденный вызвал врачей: согласно материалам дела, звонок в медицинского учреждение поступил от других людей.

Еще одна апелляционная жалоба была подана потерпевшими, которым вынесенный Кучину приговор показался уж больно мягким.

Мог быть, а мог и не быть

Потерпевшие и их представитель были против того, чтобы суд апелляционной инстанции смотрел видео.

— Эту видеозапись очень подробно изучали в суде первой инстанции, со стоп-кадрами, — пояснила Наталья Горушнева, отметив, что только слепой мог не увидеть, что за рулем машины находился именно Сергей Кучин.

Но осужденный, как заговоренный, продолжал повторять:

— Я отчетливо понимаю, что в тот момент за рулем мог быть я. Но мог ведь и не быть. И все имеющиеся доказательства лично меня не привели к какой-то однозначной позиции. Вот сейчас я понимаю, как мы ехали, откуда мы ехали, когда мы пересаживались. Я не могу однозначно сказать, был ли за рулем я сам. Михаил Ландграф, который признан свидетелем по делу, как бы ни пытались нас сейчас представить врагами, через 4 часа после приговора приехал ко мне домой и сказал: «Серега, ну как бы так…  Да, случилось. Тебя осудили». Но когда ты сам для себя не понимаешь, за себя ли ты пойдешь отбывать наказание, уже немного странно.

— Почему тогда признал вину? – Кучин сам задал себе вопрос и сам же на него ответил:

— Когда следователь вызвал меня к себе в кабинет и предъявил обвинение, вслед за предъявлением обвинения не последовало абсолютно никаких доказательств. То есть было сказано: «Сергей Николаевич, мы считаем вас виновным». Выйдя из петрозаводского отдела полиции, Михаил Ландграф рассказал мне о том, что у него есть аудиозапись разговора со следователем, который принуждал его дать показания в отношении меня. Его вынуждали сказать, что за рулем был Кучин, мотивируя это тем, что «иначе Кучин вспомнит, что за рулем был ты».

Еще один человек, который вынудил его признать свою вину, по словам Кучина, был его адвокат.

— Я вот сейчас не понимаю, почему всю вину и все наказание решили взвалить на меня, — как-то искренне заявил осужденный. — Я готов отбыть свою половину честно и безропотно. Собственно, о чем и пришел просить.

Видимо, вторую часть назначенного наказания, с точки зрения, Кучина, отбывать за него должен Ладграф.

Не все грамоты посчитали

— Я убежден в правильности вынесения приговора, — пояснил в суде отец погибшего Дмитрий Котовского. – Моя жалоба касается того, что слишком много получилось смягчений.

Но осужденному хотелось бы еще больше.

— Кучин подтвердил, что свою вину он фактически не признает. Не признавал он ее и при рассмотрении дела в суде первой инстанции. И между тем он заявлял о своем желании рассматривать дело в особом порядке, — напомнила Наталья Горушнева. — Все его поведение, эти две противоположные позиции: с одной стороны – я не признаю свою вину, а с другой стороны – хочу рассмотреть дело в особом порядке (если дело рассматривается в особом порядке, верхний предел наказания снижается — прим. авт.), говорит только о его желании получить правовые бонусы, которые существуют. Кучин использует любые способы и меры для того, чтобы уйти от ответственности, получив определенное снисхождение.

Наталья Горушнева искренне недоумевала, какие такие смягчающие обстоятельства, по мнению осужденного, суд еще не учел, назначив ему и без того небольшой срок.

— Суд учел гораздо больше, чем надо было учитывать, — пояснила представитель потерпевших, напомнив, что основная задача наказания – социальная справедливость, соответствие наказания тем последствиям, которые наступили:

— Вот давайте мы сейчас поставим знак равенства: жизнь молодого человека и 2 года и 9 месяцев в колонии-поселении. Есть здесь социальная справедливость? Вот я ее не вижу.

В своем последнем слове Кучин вновь упомянул про видеозапись, про свои заслуги перед отечеством и подтвердил свою невнятную позицию по признанию вины:

— Я ни разу не привлекался. Всю свою рабочую деятельность вел на благо и России и Республики Карелия в частности. Имею двух престарелых родителей. Являюсь директором и лидером развивающейся фирмы, которая тогда в принципе останется без головы. Поэтому прошу не отменить, а именно сократить наказание. И я считаю, что у меня есть на это право. Потому что я не знаю, за себя ли я буду сидеть.

А далее произошло то, чего подсудимый, кажется, не ожидал совсем: суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что осужденному действительно стоит изменить наказание, но не сократить его, а увеличить – до 4 лет!

Илона Радкевич