Товарищ Сталин — сын трудового народа. Блям-блям. В Петрозаводске показали спектакль скандального режиссера

— Мы все время ждали подвоха, — сказала на пресс-конференции в Петрозаводске актриса БДТ Полина Маликова. К нам в Карелию в девятый раз приехал фестиваль «Золотая маска» и открылся спектаклем «Слава» Большого драматического театра. — Это же Богомолов, у него обязательно должен быть какой-то вызов. Какая-то провокация. Но ничего такого не происходило.

Те, кто смотрел спектакли этого режиссера, знают: они очень необычные. Эпатажные, дерзкие, странные. Я своими глазами видел, как зрители не просто тихонько уходили в антракте, а удалялись прямо из зала с криками: «Позор!» Кажется, это было на спектакле «Мушкетеры. Сага. Часть I». Там Атос узнает, что четвертый друг мушкетеров Вадим Роже сгорел в танке. Целым остался только его буй (в начале публику предупредят, что, так как спектакль о любви, а маты запрещены, то некоторые слова будут заменены на похожие). В общем, по татуировке на буе его и опознали. А потом Атос переспит с Миледи, после чего поймет, что Вадим Роже жив. Просто в бою ему оторвало буй, и он стал женщиной. Д’Артаньян в том спектакле армянин из Ростова, а Анна Австрийская влюблена в Джастина Бибера.

В «Идеальном муже» рассказывается о большой любви депутата Госдумы и эстрадного певца. Один издает законы против гомосексуалов, другой просто напоминает Стаса Михайлова. Оба погибнут в конце как Ромео и Джульетта. Потому что Любо-о-о-о-вь. В «Братьях Карамазовых» унитазы изображали надгробья, буйного Митю бутылкой насиловали менты, похожие на персонажей «Заводного апельсина», а юного Алешу играла пятидесятилетняя  Роза Хайруллина. В «Драконе» же после распада СССР все, включая Ланцелота и Эльзу, превращаются в фальшивых клоунов из современного телевизора. Вся классика переписана хулиганским пером режиссера. Все перенесено в сегодня и превращено в дерзкую и даже наглую литературно-театральную игру. По первому образованию Богомолов филолог, выпускник филфака МГУ. А в одном из выступлений перед студентами, помнится, он не советовал относиться к театру как к храму. Ибо театр имеет право быть и высоким, и низким, и площадным, и придворным. Одним словом, разным.

После смерти Олега Табакова новый худрук МХТ Сергей Женовач не продлил с Богомоловым контракт. И очень скоро публика узнала, что король эпатажа ставит в БДТ пьесу советского поэта Виктора Гусева «Слава». Все замерли. «Слава» — это же голимый сталинский соцреализм. Народность, идейность, образ положительного героя, подвиг во имя страны, и всё это в стихах. Гусев — это тот самый поэт, который написал стихотворные сценарии к знаменитым фильмам «Свинарка и пастух» и «В шесть часов вечера после войны». И что же Богомолов сотворит со «Славой»?

Содержание пьесы такое. Скромный молодой инженер Мотыльков и героическая летчица Медведева любят друг друга. Она парит над землей, он не любит риск. Она сокол, он уж. Она смелый буревестник, он робкий пингвин. Но приходит беда. В далеком горном ущелье сошла лавина и нависла над аулом. Люди и электростанция в опасности. Нужно срочно взорвать гору. Друг Мотылькова по фамилии Маяк готов это сделать. Он жаждет славы и подвига. Он хочет быть героем. Но мудрый нарком отправляет на задание не Маяка, а Мотылькова. Потому что скромный Мотыльков думает не о славе, а о людях. Он совершает подвиг, но получает травмы, и жизнь его висит на волоске. Опытный доктор Черных дает ему свою кровь. Мотыльков спасен. Он герой. За большим столом собралась вся семья. И тут входит нарком и приглашает всех в Кремль. К товарищу Сталину. Занавес.

Да тут же непаханое поле для глумления. И вот ровно три года назад состоялась премьера. Люди шли, потирая ладони от предвкушения скандала. Но скандала не последовало. Ни издевки, ни гротеска, ни прямых аллюзий с современностью. Босоножки и белые носочки, пионеры, лавочка, настоящий стол, заставленный настоящей посудой, старый добрый вертящийся сценический круг. Интонации и движения не пережаты, чистый, кристальный стих Гусева. Ощущение, что вот так же показывали «Славу» в тридцатых, когда собрал спектакль более 200 аншлагов. Прекрасная, светлая история про подвиг, про семью, про любовь, про скрепы. Зрители ждали неожиданности, и они ее дождались.

— Сталин — сын трудового народа, — говорит в финале героиня Нины Усатовой, играющей мать Мотылькова, — а я трудового народа дочь.

Искренне говорит. Без ерничанья. Без фиги в кармане. От души.

— Ужас, — говорят некоторые зрители. — Что это за сталинская пастораль?

Неужели, лишившись театра, Богомолов решил такой постановкой вернуть к себе доверие сильных?

Но все-таки есть во всем этом какой-то подвох.

Это очень интересный спектакль. Загадочный. Как Богомолов смог сделать так, что, казалось бы, четкая стилизация под советский классицизм не выглядит ни пародией, ни нелепостью? Ведь если играть, например, Островского в стилистике XIX века, современный зритель уйдет из зала. Это будет старомодно, нафталинно и пошло. И Чехов в старомхатовском стиле сейчас неинтересен. Ну, разве что нам отчетливо дадут понять, что это такая игра в старину. А тут всё вроде всерьез. Только вдруг хлоп — и доктора Черных играет женщина.

Мужчину играет женщина, даже не пытаясь притворяться мужчиной. С совершенно серьезным видом. Говорит о себе в мужском роде, а сама в юбке. И все делают вид, что так и должно быть. А почему 60-летние дядьки играют молодых инженеров? Юные Мотыльков и Маяк вот совсем не юные. Но никто словно этого не замечает. А трех сыновей героини Нины Усатовой изображает и вовсе один человек. Меняет позу, и это как бы уже следующий брат. А еще там есть журналист, который при всех этих реальных столах с посудой, при всем этом отсутствии условности вдруг берет и говорит «блям-блям», изображая звонок в дверь. И все продолжают делать вид, что это нормально.

Это же какой-то «Город Зеро», где творится полное сумасшествие, но все ведут себя в этом абсурде, как ни в чем не бывало. Это «Носорог» Ионеско. Это мир бреда, в котором мы делаем вид, что бреда нет. И еще прямо по тексту постоянная игра с тем, что все они актеры. Маяк произносит пафосную речь — Мотыльков, вздыхая, упрекает его в актерстве. А вот и сам Мотыльков произносит что-то возвышенное, и пионеры изумленно спрашивают:

— А дядя артист?

— Артист, — отвечает им женщина-мужчина-доктор.

— Какой?

— Обыкновенный.

Постирония. Тот прием, когда искренность практически невозможно отличить от иронии.

А отец главной героини еще и по роли артист. Он милый, славный и добрый. Он произносит монолог про то, как губительны для театра вся эта акробатика, биомеханика, все эти мейерхольдовские штучки. В 1936-м это могло казаться невинной шуткой. Но Богомолов и артисты БДТ, и мы с вами сегодня знаем, что всего через три года Мейерхольда расстреляют.

Мудрый нарком появился в доме героев и пригласил всех в Кремль. При этом он буквально чуть-чуть изменил наклон туловища и как-то резко стал напоминать не всесильного наркома, а денщика на посылках у хозяина. А потом сценический круг повернулся, и перед нами вместо бутафорского стола с фальшивой едой оказалась глухая стена. Не знаю, у кого какие ассоциации она вызвала. У меня вполне определенные.

— Товарищ Сталин — сын трудового народа, а я трудового народа дочь.

Блям-блям.