Учитель труда судится с директором школы из-за насоса и телогрейки

Учитель труда финно-угорской школы Алексей Рыжкин пожаловался в полицию на школьное руководство. Он сообщил, что во время его отпуска по приказу директора была взломана дверь в инструментальную комнату, где он хранил свои личные вещи. В результате у него пропали десять пар обуви, насос, телогрейка, электропровод, фотоувеличитель «Ленинград» 1970 года выпуска и многое другое. Полиция отказала Рыжкину в возбуждении уголовного дела. Но он хочет продолжать добиваться справедливости.

Что пропало?

Перечень пропавших вещей впечатляет. Обувь зимняя – три пары; сапоги рабочие – три пары; полуботинки – четыре пары; костюм рабочий; диктофон «Филипс», фотоувеличитель «Ленинград», фоторамка, ножной насос, электропровод, тройник, отвертка, хозяйственная сумка, три черных зонта, три новых мяча, «балеринка» по дереву, налобный фонарь, ножницы для резки труб, колесо для тачки, два мобильных телефона, трое электронных часов, рабочий фартук, берет, ключи от двух гаражей и кошелек, в котором находился 81 доллар США. Общую сумму ущерба Алексей Геннадьевич оценил в 9490 рублей.

Представители школы объяснили происшедшее тем, что приближается новый учебный год, в классах нужно делать ремонт, а единственный ключ от инструменталки учитель труда увез с собой в отпуск. Поэтому им пришлось взламывать дверь и выбрасывать накопленный там за долгие годы хлам. Но те вещи, которые, на их взгляд, представляли какую-то ценность, они не выкидывали, а откладывали в сторону.

– Они меня без зимней обуви оставили, – переживает Рыжкин. – Но обидно даже не это. Меня больше волнует моральная сторона. Почему посторонние люди рылись в моих личных вещах и почему они решали, какие из этих вещей важны для меня, а какие нет? Неужели нельзя было подождать пару дней, пока я не вернусь из отпуска?

С этим вопросом «Карельская Губернiя» обратилась к завучу школы по АХЧ Валерию Черняеву. Действительно, если он знал, что учитель хранит в кабинете личные вещи, почему было не подождать его возвращения?

– Понимаете, Алексей Геннадьевич – довольно своеобразный человек, – объяснил Черняев. – Он двадцать лет работает в школе, был здесь и сторожем, и рабочим, и учителем и в какой-то момент, кажется, перестал видеть разницу между школой и домом. За долгие годы он буквально загромоздил своими вещами школьные помещения настолько, что туда было просто не войти.

Черняев показывает фотографии кабинета труда. Ощущение такое, что это какой-то безумный склад. Эдакий домик Плюшкина. Доски, ящики, стеллажи, железяки, деревяхи, и сквозь все это едва проступают школьная доска и верстаки.

– Мы много раз просили Алексея Геннадьевича навести порядок, но он игнорировал наши просьбы. Этим летом уже издали приказ с требованием убрать из кабинета все лишнее. Выделили ему две недели. А он ничего не сделал, ушел в отпуск, да еще и единственный ключ от инструменталки увез.

Всё в хозяйстве пригодится

Валерий Черняев рассказывает, что Рыжкин имел привычку собирать всякий старый, выброшенный хлам и нести его в школу. Провода, тройники, удлинители, фонари, насосы. Однажды притащил старый холодильник и загромоздил им учительский гардероб. Принес стиральную машину, стирал свои вещи и развешивал их в детской раздевалке. А если приходила комиссия, то он за ночь до ее визита убирал в классе небольшой пятачок перед дверьми и красил там пол. Так, чтобы комиссия не могла войти, а смотрела только из-за дверей. В общем, в смекалке ему не отказать.

– А обувь! Он говорит, что у него пропала зимняя обувь. Но вы бы видели эти ботинки, – разводит руками Черняев.

Действительно, все три пары зимней обуви учитель оценил всего в 800 рублей, а три пары рабочих сапог – в 200. Наверное, они были не самого лучшего качества. Но, может, они были ему как-то особенно дороги? А с другой стороны, почему он хранил столько личных вещей в школьном помещении и почему, собственно, на вахте не было дубликата ключа от инструменталки?

– У нас в школе так заведено, – объясняет Рыжкин. – И от подсобки кабинета химии, и от комнатки при кабинете ИЗО, от всех таких помещений ключи имеются в единственном экземпляре и хранятся только у учителей. Если бы мне приказали сделать дубликат, я бы сделал. Но мне же не приказывали.

Алексей Геннадьевич не понимает сути предъявляемых к нему претензий. Холодильник он принес для сторожей. Чтобы у них была свежая еда. Это же хорошо. Да и простоял холодильник недолго – пару месяцев летом. Потом ему велели его убрать, он и убрал. А стиральную машину хотели приспособить для стирки занавесок и других школьных нужд. Руководство было «за».

Но потом почему-то стиралка не прижилась, и он ее унес. А то, что вещи свои пару раз сушил, так ведь то ночью. Кому они мешали? Ну а что до хитрой покраски пола, то это тоже правда. Чтобы посторонние по его кабинету не ходили. Речь же, как считает учитель, не в этом, а в том, что руководство школы взломало дверь в его кабинет и рылось в его вещах, многие из которых пропали.

Со стороны, надо сказать, эта ситуация выглядит довольно комично и вполне годится для веселой бытовой зарисовки.Ясно, что руководство школы имеет полное право входить в любое школьное помещение, а учителю вовсе не стоит хранить в школе такое количество личных вещей.

Но вместе с тем именно руководство несет ответственность за то, что оно не имеет свободного доступа к целому ряду школьных кабинетов.

Да и за многолетнюю захламленность кабинета труда тоже в конечном итоге должен отвечать директор… В общем, смешная история. Если не считать того, что человек остался без обуви…