Женщина, выжившая 26 лет назад в страшном столкновении поезда и автобуса под Бесовцом, брошена своей страной на произвол судьбы

Чуть более 26 лет тому назад на железнодорожном переезде под Бесовцом поезд столкнулся с автобусом. Тогда эта страшная история всколыхнула всю страну. В переполненном дачном автобусе ехало более 80 человек. Тридцать четыре из них погибли. Светлане Мигуновой посчастливилось выжить. Она осталась жить. Но можно ли тот ад, в котором она находится после трагедии, назвать жизнью?

Маленькая квартирка в пятиэтажке в конце Октябрьского проспекта. Светлана Николаевна мучительно долго бредет из прихожей в комнату. Всего несколько шагов, но даются они ей с неимоверным трудом.

— Я же вся резаная, — рассказывает Мигунова. — Мне чудом руку сохранили. Собирались ампутировать, но доктор Каценельсон, спасибо ему, руку спас. Она на железном штыре держится. Коленную чашечку заменили. Голову оперировали. Перитонит был, все кишки из меня достали, промыли и обратно засунули. Онкология была. Инсульт прошел. Шесть операций я перенесла. Так и живу.

Авария произошла, когда ей было всего 45 лет. Пенсию по возрасту она к тому времени еще не выработала. Вышла по инвалидности. Получала крохи, тысяч семь всего, но муж работал, и им худо-бедно хватало. В начале 2000-х Мигунова устроилась сторожем в детскую поликлинику, находящуюся в ее доме. Кое-как спускалась по лестнице, «доползала» до места и сидела там. Нарабатывала стаж. Это продолжалось двенадцать лет. Но вот уже четыре года Светлана Николаевна совсем не выходит из дому. Не может. С работы пришлось уволиться. Муж умер. Денег совсем не стало. Ведь пенсия ее за все эти годы выросла всего на три тысячи — до 10 тысяч рублей.

— Я инвалид второй группы, — говорит Мигунова, — я еле передвигаюсь, на мне практически нет ни одного живого места, и мне дают 10 тысяч, пять из которых я должна заплатить за коммуналку. И ведь никакая соцзащита даже пол за бесплатно не помоет. Нет такой услуги. Они берут полторы тысячи за уборку. Сволочи.

Вообще, время от времени Светлана Николаевна не выдерживает и начинает ругаться. Извиняется. И снова не может сдержаться. Костерит Лужкова, Чубайса с Березовским и всех карельских губернаторов. «Не посадят же, — говорит, — меня за это. А если и посадят, я не боюсь. Корку хлеба дадут, воды дадут. Зато под охраной буду». А дальше женщина начинает рассказывать о том, зачем, собственно, она и обратилась в газету.

— Понимаете, — говорит она, — двенадцать лет я из последних сил ползала в эту поликлинику. С моей зарплаты отчисляли деньги в Пенсионный фонд. Каждый месяц я получала письмо, в котором рассказывалось, какую сумму я уже накопила. В последний раз эта сумма равнялась 112 тысячам рублей, и я решила снять их. Это же мои деньги. Я хочу, чтобы меня хотя бы было на что похоронить. Я обратилась в Пенсионный фонд, а мне сказали, что все мои накопления заморожены. Как заморожены? Кем? А меня кто-нибудь спросил? Пусть они лучше разморозят свои мозги! Я им так и сказала.

От возмущения и отчаянья она даже написала письмо Путину и получила ответ из отдела по работе с обращениями граждан. В ответе было сказано, что ее обращение рассмотрено и отправлено в Пенсионный фонд для рассмотрения. Рассмотрено и отправлено для рассмотрения. Что может быть лучше? А потом к Светлане Николаевне даже приходила женщина то ли из Пенсионного фонда, то ли из соцзащиты и предлагала ей бесплатно сделать операцию на глаза. Тоже, конечно, спасибо, но почему именно на глаза?

Рядом с Мигуновой сидит ее соседка Раиса Щичко. Ее муж 47 лет проработал в литейном цехе на «Тяжбуммаше», недавно его разбил инсульт. У него, согласно получаемым из Пенсионного фонда извещениям, накопилось около 180 тысяч рублей. Раиса Даниловна тоже хотела их получить и тоже не смогла. Она вспоминает, что в 1991 году у их семьи на книжке было 4 тысячи, большие по тем временам деньги, машину можно было купить, и все эти деньги исчезли. Превратились в пустое место. Неужели сейчас происходит то же самое?

Чтобы понять, что за ситуация произошла у людей с их пенсионными вкладами, «Карельская Губернiя» обратилась в Пенсионный фонд РК и узнала, что никаких замороженных сбережений на самом деле у этих людей нет. Они им просто кажутся. В Пенсионном фонде объяснили, что работодатели начали отчислять страховые взносы за своих работников с 2002 года. Эти взносы делятся на страховую и накопительную части. Из страховой части складывается пенсия граждан, и эти отчисления взимаются со всех работников. А накопительная часть действительно накапливается, но ее взимают лишь с тех, кто родился после 1967 года. То есть ни Мигунова, ни Щичко ничего не отчисляли в накопительную часть. А то, что они получали извещения из Пенсионного фонда, так там их просто информировали о том, из какой суммы складываются их пенсии. Никто ничего не замораживал. А значит, никто ничего и не разморозит. И сколько бы они ни написали писем Путину, больше, чем у них есть, они не получат. Все, что дали Светлане Мигуновой 12 лет работы сторожем в поликлинике, уложилось в трехтысячную прибавку к ее скудной пенсии. Все, на что она может рассчитывать, — это 10 тысяч рублей, половину из которых она должна отдавать за коммуналку.

Год назад Светлана Николаевна упала у себя в квартире и не могла подняться. Хорошо, что летом балкон был открыт, ее стоны услышали, вызвали спасателей, и те забрались к ней через открытую дверь. А в другой раз она упала зимой, все было закрыто, и она била об пол банкой, пока ее не услышали соседи. Единственная дочь Светланы Николаевны живет отдельно и болеет красной волчанкой. Страшной, неизлечимой болезнью.

— Господи, — плачет несчастная женщина, — за что это со мной? Я никогда духа не теряла. Я в палате в самые тяжелые минуты всех подбадривала, говорила: «Девки, давайте хоть песню споем». Доктор мой говорил, что после того, что я перенесла, я обязана жить. А сейчас я жить не хочу. Я недавно ползала по квартире, хотела повеситься. Веревку не нашла.