Детей из Петрозаводска больше года продержали в детском доме из соображений гуманности

Около года назад я рассказывал о двух детях – брате и сестре, которых в столице Карелии органы опеки забрали из приемной семьи и поместили в детский дом. Причиной послужил синяк на руке мальчика, обнаруженный учительницей на уроке физкультуры.

Все попытки приемной матери – Ларисы Винярской вернуть детей ни к чему не приводили. Целый год они находились в сиротском приюте «Надежда». И вот на прошлой неделе история получила продолжение. Близнецов увезли в Краснодарский край к новым родителям. Но перед этим, как говорят чиновники, Винярская пыталась похитить свою уже, видимо, бывшую дочь.

Предыстория

В 2016 году Лариса Винярская взяла из приюта двух шестилетних близнецов, мальчика и девочку. Почти пять лет к ней не было никаких претензий, но в декабре 2020 года учительница заметила у мальчика на руке синяк. Винярскую вызвали в школу и сообщили, что, по словам сына, она его ударила. Несмотря на то, что женщина отрицала этот факт, директор 23-го интерната Ольга Федорова направила заявление в полицию и подключила органы опеки.

В итоге сразу после новогодних праздников мальчика и девочку изъяли из семьи и временно поместили в центр защиты детей «Надежда». Брата – как пострадавшего от рук приемной матери, а сестру – за компанию, так как по закону братьев и сестер нельзя разлучать. Исключительно в интересах детей и из соображений гуманности.

Состоявшийся через несколько месяцев суд признал Винярскую виновной в нанесении приемному сыну побоев, не повлекших вреда здоровью, и оштрафовал ее на 5 тысяч рублей. После этого женщина попыталась опротестовать решение опеки об изъятии детей, но безуспешно. Больше года дети продолжали находиться в сиротском приюте.

Все это время я пытался встретиться с представителями органов опеки и с директором школы, чтобы лучше понять их позицию. Неужели одного удара (если он действительно был) достаточно, чтобы лишать детей дома? Где логика? Ведь получается, что, заботясь о детях, опека лишь еще больше наказала их. В чем здесь гуманность? Или они знали об этой истории что-то такое, о чем сама Винярская умолчала? Может быть, она била детей регулярно? Или угнетала их морально? Может, за стенами ее дома творилось нечто такое, что сиротский приют и правда был для них более безопасным местом? Но ни директор, ни опека ничего объяснять не хотели.

И вот лишь на прошлой неделе, после того как детей увезли в Краснодарский край в новую приемную семью, мне все-таки разрешили услышать вторую сторону этого конфликта. Со мной встретилась заместитель главы города, председатель комитета социального развития Наталья Кармазина. Вот что она рассказала.

Била за еду

— Понимаете, — объяснила Наталья Владимировна, — Винярская била приемного ребенка за еду. Это доказано судом. Известно, что мальчик воровал в интернате продукты, а это говорит о том, что дома он, по всей видимости, недоедал. И вот следствие установило, что Винярская его ударила портняжной линейкой за то, что ребенок взял из холодильника поесть.

— Это был единичный случай или Винярская избивала сына систематически? Воспитатели на суде припомнили другие случаи, когда мальчик приходил с синяками?

— Если бы они что-то подобное вспомнили, то встал бы законный вопрос, почему они не сигнализировали об этом раньше. Поэтому речь шла только об одном случае. Но надо заметить, что в центре «Надежда» мальчик поправился и перестал брать еду без спроса.

— А какие-то другие замечания к Винярской были? Ведь опека должна проверять приемную семью раз в полгода. За четыре с половиной года получается девять посещений. Были ли в ходе этих визитов выявлены какие-то нарушения?

— Нет. За это время представитель опеки навестила семью только один раз — сосед пожаловался, что у них во дворе живут куры. Никаких замечаний тогда выявлено не было.

— Но это же странно. Всего одно нарушение. Причем не повлекшее вреда здоровью. Неужели за единичную ошибку приемного родителя дети должны расплачиваться жизнью в детском доме? Разве не лучше, когда дети живут в семье?

— Конечно, лучше. Но им в этой семье должно быть безопасно. А у Винярской они в безопасности не были.

— Но девочку же Винярская не била?

— По закону братьев и сестер разлучать нельзя. Кстати, на суде воспитатели вспомнили, что Винярская не покупала сыну очки. И это при том, что у него очень плохое зрение. Я считаю, что лучшим выходом из этой ситуации явилось то, что детям нашли новую приемную семью.

— А что это за история с похищением дочки?

— Когда новая приемная мама приехала знакомиться с детьми, она повела их в «Макдоналдс». Туда приехала Винярская и увела девочку. На звонки не отвечала, удерживала ее у своего адвоката и ответила лишь тогда, когда ей позвонил уполномоченный по правам ребенка Геннадий Сараев. После возвращения девочка добровольно согласилась уехать в новую семью.

Банка мидий

Теперь оставалось услышать версию происшедшего от самой Ларисы Винярской. Действительно ли она ударила ребенка портняжной линейкой за то, что он взял еду из холодильника? Почему не покупала очки? И зачем похитила девочку?

— У мальчика врожденные проблемы с психикой, — рассказала Винярская. — Вторая группа инвалидности. Одним из проявлений является клептомания и постоянное желание есть. Он действительно часто брал еду других детей в школе. А однажды взял из нашего холодильника банку мидий, купленных к праздничному столу, и все их съел. Ему потом было плохо, его рвало, и я тогда очень из-за него перенервничала.

— И ударили его линейкой?

— Не била она его никакой линейкой, — подключается к разговору адвокат Винярской Светлана Кутузова. — Это уже домыслы опеки и полиции. Врач, проводивший экспертизу, написал, что синяки могли быть получены как от удара, так и от падения во время игры. Накануне они с сестрой играли во дворе с их собакой, мальчик падал. А у него «мраморная» кожа, это подтвержденный диагноз — такая патология сосудов, при которой синяки могут проявляться даже от небольшого касания. В одних показаниях написано, что она била сына палкой, в других — что линейкой. А когда узнали, что Винярская шьет, то для пущего нагнетания написали, что линейка была портняжная.

Кутузова подключилась к делу уже перед вторым судом — когда Винярская пыталась опротестовать решение об изъятии у нее детей. Но суд не стал заново собирать доказательства, довольствовавшись решением суда об административном нарушении.

Кутузова рассказывает, что на суд в качестве свидетелей пригласили приемных детей Винярской, и все могли видеть, как они в перерыве обнимали ее и не хотели отпускать. По ее словам, их буквально оторвали от приемной матери и для «их же блага» вернули в детский дом.

— Но почему вы не покупали сыну очки?

— Я покупала, — говорит Винярская. — Причем когда мне выдавали детей из приюта в Вологодской области, от меня скрыли его заболевания. Не рассказали ни о второй группе инвалидности, ни о психическом расстройстве, ни о плохом зрении. Все это я уже узнала сама. И, конечно, заказывала и покупала ему очки. Но в школе они хранились у учителя, и он давал их ему только на уроках. Видимо, однажды сын их потерял, а мне об этом сообщили только через неделю. И там такие толстые, сложные линзы, что на изготовление уходит месяц. Вот и получилось, что какое-то время ему пришлось быть без очков. Кстати, похоже, в центре «Надежда» очки опять потерялись, но там уже никто не озаботился тем, чтобы выписать ему новые. По крайней мере, на всех фотографиях в «Надежде» он без очков.

Похищение

— А зачем вы похитили дочь?

— Я ее не похищала! Она позвонила мне с телефона подруги. Сказала, что у нее отобрали телефон и сейчас везут в «Макдоналдс». Сказала, что их хотят увезти в Краснодар, но она уезжать не хочет. Я приехала в «Макдоналдс». Вскоре туда же приехала моя мама, ее бабушка. Дочка пошла с бабушкой в машину, а я осталась поговорить с этой женщиной, которая приехала ее забрать. Потом я отвезла девочку к адвокату, чтобы посоветоваться, что мы можем сделать.

Адвокат включает на телефоне видеозапись. Там двенадцатилетняя девочка рассказывает, что не хочет никуда уезжать. Она говорит, что хочет жить в Петрозаводске с мамой. Брат подписал бумагу о том, что согласен ехать в новую семью, а она — нет. Но на следующий день их с братом все-таки увезли.

— Ее не имели права увезти насильно, — говорит Кутузова. — Нам показали документ, подписанный ею, о том, что она согласна на переезд. Но почему-то копию. Мы просили показать подлинник, но нам его не дали. Не удивлюсь, что они просто подтерли слово «не».

— И еще ей так и не вернули телефон, чтобы я больше не могла с ней связаться, — плачет Винярская. — Сказали, что это будет травмировать ее психику. А всё, что происходило в течение этого года, получается, ее психику не травмировало?

Самым гуманным образом

Анализируя всю эту историю, уполномоченный по правам ребенка Геннадий Сараев сказал, что государственные и муниципальные структуры серьезно недоработали по всем пунктам, но признал, что, по его мнению, в итоге для детей все закончилось наиболее гуманным образом.

По сути, женщину, которая была готова взять в свою семью только одного ребенка-девочку, органы опеки соседнего региона сумели убедить взять двух детей-близнецов (Лариса Винярская уверяет, что с самого начала была готова взять двух детей — прим. ред.), при этом предоставив недостоверную информацию о состоянии здоровья детей. Далее, когда дети уже приехали в Карелию, ответственными лицами не было организовано необходимое сопровождение приемной семьи ни органами опеки, ни социальными службами, ни образовательными организациями, в которых есть подготовленные специалисты. Дети должны жить в семье, и если по какой-то причине они не могут находиться в семье, из которой изъяты, то государство должно приложить все усилия по устройству детей в замещающую семью, что, собственно, и произошло в нашем случае, но с очень большим опозданием».