«Еда в больницах не может быть вкусной». Неожиданные подробности суда над диетврачом главной больницы Карелии

В Петрозаводском городском суде, наконец, допросили учредителя организации, которая кормит пациентов Республиканской больницы им. В. А. Баранова. Мужчина рассказал, и почему еда невкусная, и почему деньги, которые его компания ежемесячно передавала диетврачу и диетсестре медучреждения, нельзя считать взяткой.

Напомним, что, согласно обвинительному заключению, на протяжении пяти лет врач-диетолог Людмила Балашова ежемесячно получала от представителей компании-подрядчика 20 тысяч рублей. Взамен доктор должна была закрывать глаза на нарушения при организации питания и помогала утверждать меню, в котором более дорогие продукты менялись на дешевые аналоги.

Станислав Мишичев даже в качестве свидетеля пришел на допрос в суд с хорошим адвокатом. Другой вопрос, что ни один хороший адвокат не может давать показания за своего доверителя, и Мишичеву пришлось выкручиваться самому. Именно выкручиваться, потому что в суде и на следствии он говорил, мягко говоря, разные вещи.

По версии, которую учредитель «Диетгрупп» озвучил в суде, никакой взятки не было.

— Это была заработная плата, — не один десяток раз повторил Станислав Владимирович.

По словам свидетеля, буквально в первые же дни работы в РБ у компании возникло желание получать необходимую помощь таких специалистов, как диетврач и диетсестра, чтобы компетенция «Диетгрупп» росла. С Республиканской больницей у компании даже договор был составлен на услуги этих специалистов. Но вне этого договора диетврач и диетсестра каждый месяц получали от подрядчика еще по 20 и 10 тысяч рублей соответственно.

— Я категорически не согласен с тем, что пишут: что эти деньги платились за какие-то подмены, замены, — заявил Мишичев. — Замены официально разрешены.

— За что конкретно вы платили? — уточнил гособвинитель.

— За работу по организации питания. За то, чтобы на предприятии работали в системе. За то, чтобы обучались сотрудники. Для того, чтобы мы становились лучше. Чтобы у нас появлялась какая-то компетенция. Вот за что платились такие деньги. Потому что понимал прекрасно, что работников такого уровня, как Балашова, у нас в штате не было. И на рынке их тоже нет. Ни у одного из лечебных учреждений Карелии на тот момент не было диетврача в своем штате. Поэтому, чтобы снять проблемные моменты, в том числе с организацией питания по другим заказчикам, мы понимали, что нам необходимо оказание профессиональных услуг.

Иначе говоря, по словам Мишичева, 20 тысяч рублей в месяц его компания платила Балашовой за услуги, которые она оказывала ему по другим учреждениям, где у «Диетгрупп» тоже были контракты на организацию питания. В суде речь шла о 10-15 таких учреждениях по всей Карелии (точное число свидетель назвать не смог).

— Как перечислялись эти деньги: 20 и 10 тысяч рублей?

— Насколько я знаю, передавались лично управляющим. Когда-то даже переводились на карточку. Я, кстати, об этом узнал только благодаря этому делу… Как работникам платят зарплату, мне это неинтересно. Я не участвую в этих вопросах, — уверял Мишичев.

— А кто вашим управляющим (за то время, когда компания заносила Балашовой деньги, у «Диетгрупп» сменился управляющий — прим. авт.) эти деньги давал? Откуда они их брали?

— Ну, я не знаю, откуда они брали.

— А как вы оформляли эти деньги по своей бухгалтерии? Как вы их проводили? — продолжал уточнять прокурор.

— В бухгалтерии все деньги должны быть отражены. Мы эти деньги отражали как рекламные расходы. Назвали это так.

— А почему нельзя было заключить официальный договор? Она же может работать где-то еще. И вам бы хорошо — всё законно.

— Во-первых, такое предложение сделал Пронин (второй управляющий – прим. авт.), когда в должность вступил и увидел, что этот момент необходимо как-то решать. До этого оформлением документов занимался Калягин (первый управляющий — прим. авт.). Он относился к документам очень плохо. Многие документы не оформлялись соответствующим и должным образом. Пронин к этому относился по-другому, поэтому, с его слов, он пришел к Людмиле и сказал: «Людмила, давай с тобой подпишем договор». Всё. Договор не был подписан. К сожалению. Если бы отмотать это все назад, мы подписали бы договор и сделали бы всё по-другому.

***

Интересно, что тот самый Андрей Пронин, который, по словам Мишичева, так хотел узаконить оплату услуг диетврача и диетсестры, в суде заявил, что вообще не знает, за что компания им платила.

— По поручению Станислава Мишичева я передавал деньги Людмиле Балашовой. Всё, — попытался отделаться от расспросов свидетель уже на первых минутах допроса.

— За что? — уточнил у него прокурор.

— Конкретно за что и как, я вам сейчас не могу дать пояснение…

— Вы сказали, что участвовали в передаче денежных средств. За что?

— Я не могу сказать конкретику. Я с Людмилой не обсуждал, за что эти деньги. Я их просто отдавал.

— А Мишичев вам пояснял, за что это?

— Пояснял в общих чертах. Что так надо. Что это не помешает.

— Не помешает чему?

— Какому-то процессу.

— В эти деньги входила помощь по другим организациям?

— Не могу вам точно сказать.

Деньги, говорит мужчина, он передавал лично.

— Откуда вы получали эти деньги? От кого? — спросил гособвинитель.

— Эти деньги входили в мою заработную плату, — пояснил Пронин.

То есть человеку начисляли зарплату, из которой 30 тысяч рублей он, не особо понимая за что, относил двум сотрудницам РБ. И делать так ему сказал Мишичев, который уверял суд в том, что не участвовал в этих вопросах.

Кстати, о том, что деньги ежемесячно платились не только диетврачу, но и диетсестре, Пронин категорически не хотел рассказывать, и был очень возмущен, когда его об этом спросили.

— По Мягкой (диетсестра больницы — прим. авт.) тоже сейчас нужно дать пояснение? Вроде как не про Мягкую сейчас разговор, — возмущался свидетель. — Я пока не дам пояснений.

Он и потом их может не дать. Когда с Прониным обсуждали дату следующего заседания, он спросил:

—    А если я запланирую какие-нибудь мероприятия?

Судья ему объяснила, что дата для того и обсуждается, чтобы он ничего не запланировал, и под протокол обязала его явиться на следующее заседание. Но мужчина не пришел ни на следующее, ни через одно. И к телефону перестал подходить (так, по крайней мере, было на момент последнего заседания).

***

Если не вспоминать про показания Пронина, то речь Мишичева в суде лилась гладко и логично: хорошая компания, которая хотела хорошо кормить не только пациентов Республиканской больницы, но и других медучреждений Карелии, доплачивала специалистам за то, чтобы они им в этом деле помогли.

А потом прокурор уточнил у свидетеля:

— Вы обращались с явкой с повинной?

— Да, — явно сильно напрягся Мишичев и начал испуганно озираться на своего адвоката.

На следующий вопрос, соответствует ли его явка с повинной тому, что он рассказывал в суде, свидетель начал говорить что-то странное:

— Соответствует в той части, когда речь шла об умысле. Это важный момент, потому что я не знал должностных обязанностей диетврача и диетсестры. Поэтому для меня, когда в Следственном комитете я был, ошарашенный абсолютно этой историей, и пытался понять. Я не вкладывал умысел в дачу взятки, я давал деньги за работу. Если я не должен был давать, и это противоправно, тогда свою вину я признаю. Я ведь не отказываюсь, что деньги передавались.

— А какое значение имеет, знаете вы обязанности Балашовой или нет? — уточнил прокурор.

— Я не понимаю ваш вопрос, — ответил Мишичев.

— А я не понял ваш ответ.

Когда начали зачитывать явку с повинной учредителя «Диетгрупп», стало понятно, почему свидетель так напрягся.

Из его явки с повинной:

«Я хочу сообщить об обстоятельствах дачи взятки сотрудникам Республиканской больницы при исполнении соответствующих государственных контрактов... Я стал предполагать, что у нас могут возникнуть проблемы с исполнением заключенных в Республиканской больнице госконтрактов по разным непредвиденным обстоятельствам, и решил переговорить с Балашовой, чтобы она стала нам помогать в этой части. И таким образом нам было бы проще без возникающих проблем выполнять обязательства по контракту. В частности, я попросил Балашову помочь нам с тем, чтобы удешевить меню для пациентов больницы, заменить дорогостоящие позиции меню, заниматься работой с жалобами пациентов на качество питания. Она вовремя сообщала нам о факте поступления жалоб, решала, каким образом эти жалобы рассмотреть, чтобы не было проблем у «Диетгрупп».

— Эти показания были получены без давления правоохранительных органов? Вы их подтверждаете? — поинтересовался гособвинитель.

— Ну… — замешкался с ответом свидетель. — Этот вопрос, на самом деле, непростой.

Конечно, непростой. Если подтверждает, значит, признает, что давал именно взятку, а если нет, то и оснований для прекращения в отношении него уголовного дела нет. А оно ведь в отношении Мишичева прекращено.

И в отношении Пронина прекращено. И в отношении Мягкой. На скамье подсудимых почему-то сидит одна Балашова.

***

Отдельно хочется остановиться на качестве питания в Республиканской больнице имени Баранова. Как только начали выходить статьи об этом суде, в редакцию стали поступать звонки от бывших пациентов медицинского учреждения, которые хотели поделиться своими впечатлениями о еде там.

Вот одно из них:

«Я лежала в республиканской больнице в июне текущего года. Кормили, конечно, отвратительно. Суп иногда приносили такой, что и ложку не нужно было брать. Я смотрю и говорю девочкам: «Его можно просто выпить». Даже понять невозможно, что за суп. Однажды принесли на ужин вонючее пюре. Воняло в палате. Как-то котлеты были рыбные, полуфабрикаты. Они даже не были прожарены. Их, видимо, просто разогрели в микроволновке и все... Все, что привозилось, все вечером выливалось в бочки. Вообще. Капусту принесут, так такое ощущение, что ее проварили, процедили и положили к рыбе, а рыба вообще непонятно какая, мясо от кости не отходит… Я не знаю, как там лежат люди, к которым никто не приходит. Я не понимаю. Вот я прочитала вашу статью, и все эти воспоминания нахлынули. Это невозможно… Раньше было идеально. А сейчас это не еда. Это издевательство. Даже сосиски принесли какие-то горьковатые. Я воспитывалась в интернате, я человек неприхотливый, но то, что там дают, есть невозможно. Врачи людей спасают. Людям потом нужно, чтобы организм восстанавливался, а люди лежат голодные. Я бы тогда их тарелками закидала. И про какое пятиразовое кормление они все говорят? Здесь три раза есть нечего. У чая, который наливают, даже запаха нет».

А вот учредитель «Диетгрупп» уверен, что с приходом его компании в Республиканскую больницу питание там улучшилось.

— Известно ли вам о наличии жалоб на качество питания? — поинтересовался у свидетеля прокурор.

– Конечно. Жалобы всегда были… Но жалоб стало в разы меньше по сравнению с тем, что было до нас. У нас были благодарности. И до сих пор получаем благодарности.

— Как вы считаете, жалобы были объективные?

— Какие-то да, какие-то — нет. Жалобы на то, что невкусно, они признавались всеми необъективными, потому что это лечебное питание, — заявил Мишичев. — Сама еда в больницах не может быть вкусной. Она не может быть острой, перченой, соленой, то есть то, что заставляет рецепторы работать, получать удовольствие. Она пресная. Она должна быть пресной. Кому она понравится? Наверное, никому.