«Мы хотим заработать денег!» Купивший молзавод в Медгоре инвестор из Иванова раскрыл свои планы

Один из владельцев Медвежьегорского молокозавода — бизнесмен из Иванова Роман Копейкин — согласился приоткрыть завесу таинственности, которая до сих пор скрывала очередную смену собственника. Оказалось, что не всё так просто — юридически завод записан на одних людей, а в реальности им управляют другие.

Третья за последние семь лет перепродажа самого проблемного молокозавода Карелии прошла в начале июня без лишней огласки, породив большие вопросы к инвестору — к созданной за месяц до этого фирме ООО «Ввэр инвестиции» с уставным капиталом в 10 тысяч рублей. Меньше всего в этой внезапной сделке был понятен ее смысл и цели. Зачем учредители новой компании — трое неизвестных предпринимателей из Питера и Иванова, у которых, по официальным данным, нет практически никакого другого бизнеса, решили выкупить старый молокозавод в Медгоре? Тем более что он требует больших вложений и модернизации.

С учетом того, что республиканские власти сейчас вкладывают сотни миллионов в развитие двух своих убыточных совхозов — Ведлозерского и Толвуйского, которые поставляют сырье на молокозавод в Медгору, «Губернiя Daily» сделала предположение, что после реконструкции совхозы будут приватизированы. И достанутся новому владельцу Медвежьегорского молокозавода, который до поры до времени предпочитает скрываться за номинальными собственниками.

Во время интервью Роман Копейкин заявил, что он и его компаньоны — вовсе не ширма для неизвестной коммерческой структуры, и даже слегка обиделся на то, что «Губернiя Daily» назвала их в прошлых текстах «мутными инвесторами». Он вообще оказался неплохо осведомлен о делах и проблемах Медвежьегорского молокозавода, дал показательную и яркую оценку его предшествующему владельцу, питерской компании «Сила Инвеста», на которую большие надежды возлагал губернатор Артур Парфенчиков, но которая, тем не менее, решила избавиться от предприятия. Однако как и любой более-менее опытный бизнесмен Копейкин так и не сказал, сколько ему и другим совладельцам пришлось заплатить при покупке молокозавода и какие долги им в наследство оставила «Сила Инвеста».

«Вы зачем сюда приехали?»

 — Объясню, почему в Карелии столь негативное восприятие инвесторов. Недавно наш губернатор написал в соцсетях про ситуацию в «Карелия ДСП», которое тоже находится в Медгоре, производит древесные плиты и, наверное, доживает последние дни. И ему говорят в комментариях: «Артур Олегович, очень тщательно подходите к выбору инвесторов. Пока мы работали с предыдущим собственником из Карелии, всё было в порядке. Когда появился инвестор из другого государства, всё пошло по наклонной». Это ведь не единственный пример. У нас был совхоз «Пряжинский», пришел инвестор из Эстонии — и нет совхоза. Семь лет назад Медвежьегорский молзавод купил Игорь Белоусов из Питера — и молокозавод едва не умер. Поэтому инвесторов в Карелии так и воспринимают: они приходят выкачать все, что есть, и раствориться.

— У нас «дебиторка» (то, что должны молокозаводу — прим. авт.) — всего 7 миллионов, что там выкачивать? К тому же есть известный принцип — до нас уже все сделано предыдущими банкротствами. Когда у нас была первая встреча с руководством [«Силы Инвеста»] и приехали и люди из правительства, руководитель Минсельхоза Владимир Лабинов, глава районной администрации Максим Антипов, они сделали грозные лица, брови в кучу и спрашивают: «Вы зачем сюда приехали?» Мы говорим: «Работать». Они: «Воровать у совхозов молоко и не платить?» «Нет, прибыль получать — покупать молоко, делать продукцию и продавать». Они всё равно: «Нет, вы, наверное, хотите, у совхозов наворовать». Я говорю: «Это статья 159-я УК РФ «Мошенничество». Короче, они тогда так и не поверили.

 — Я так понимаю, что публикации Daily о подозрительной смене собственника все-таки что-то серьезное затронули?

— За «мутных» вам, конечно бы, леща дать, но ладно... Мы частники, которым в принципе всё это фиолетово. А вот тем, кому вы целили эти публикации, они бьют туда, куда надо — Минсельхозу, Заксобранию.

Теперь по вопросам, которые вам интересны. Купили мы это предприятие — частная контора у частной конторы. Я его в том числе и купил. Работаю я, помимо этого, юристом, в основном по банкротствам. И чтобы не допустить следующего банкротства, мы всё отслеживали. В принципе долгов [у Медвежьегорского молокозавода] была накоплена большая сумма. И я видел, что через месяц-два будет очередное банкротство,или мы сможем договориться. Мы переговорили с «Силой Инвеста», она была посредником с «Витабанком», у которого этот завод был в залоге. Месяца два мы вели переговоры и это дело приобрели. Объясню зачем.

У прежнего собственника при оборотах где-то в 15-17 млн рублей в месяц был убыток минус три миллиона. Основные просчеты — это логистика, ценообразование и некоторые налоги, которые они не платили. Всё очень просто — раз убыток, два убыток, третий месяц убыток, год убыток. В итоге за год-полтора они накопили приличную сумму, хотя предприятие при этом работало и продукция выпускалась.

«Собрались и прикинули»

 — Как вы все-таки узнали о том, что есть такой Медвежьегорский молокозавод и как решили сюда приехать? Предприятие старое, в него надо вкладываться. Все-таки «Сила Инвеста» — серьезная фирма, но и она не захотела ничего делать.

— Как узнали? Одни из наших новых собственников — это ребята, которые непосредственно торгуют молоком. Они и сейчас занимаются продажами. Это Володя Соловьев из Питера, он занимается сельхозхимией, медикаментами для ферм. В Карелии они работают шесть лет. Именно на них вышла «Сила Инвеста» и сказала: «У нас такие убытки, мы, наверное, будем закрываться».

Естественно, зашел разговор, а дальше подтянули нас. Потому что ребятам, которые просто торгуют молоком, им это интересно, но они не знают, как это укусить. Одни бы они не потянули. Они привлекли, соответственно, нас — еще двух человек. Это я и Дарья Тертышная [тоже из Питера] — за ней в основном стратегические управленческие вопросы. То есть три частника собрались и прикинули: «Ты во что вкладываешься? Я — в продажи. Я, соответственно, могу придержать все иски, суды, налоги, кредиты, задолженности. А ты что? А я могу поставить управление так, чтобы сдвинуть все с точки».

Да, может, вместо отца, [который записан в качестве совладельца], в реальности делами занимаюсь я, вместо Даши — еще кто-то, но не суть. Каждый занимается своим направлением, в дела друг друга мы не лезем. То есть многие цифры я назвать могу, потому что слышу их на совещаниях, но если вы спросите, какая цена в «Пятерочке» за литр кефира или в «Дикси», я не скажу, какой ценник для тех или тех. Этим занимаются другие.

Если бы вы приехали на завод — там хвастаться, конечно, нечем: оборудование какое стояло, такое и стоит. Но у нас сейчас работают 67 человек, фонд оплаты труда — порядка 2 млн рублей, налоги — 600 тысяч. И вы бы могли поговорить с людьми. Они очень сдержанно, по-карельски говорят про нашего директора Наталью Фролову, которая занимается чисто производством: «Зарплаты платит, человек вменяемый». Она, кстати, раньше возглавляла такой же молокозавод в Иваново.

— Если не секрет, чем вы занимались в Ивановской области? Насколько я понимаю, ваш отец тоже занимается бизнесом.

— Отцу 70 годов уже, поэтому он просто записан [в качестве владельца бизнеса]. А мне 44 года. В основном я занимался управлением. У меня было несколько различных предприятий от поставок автоматизированных систем до продажи краски и систем пожаротушения. Много всяких направлений. И сейчас все это работает, ничего не изменилось. То есть у меня достаточно большой опыт в бизнесе.

 «Подбираем всё по копеечке»

 — Не боитесь заниматься незнакомым делом? Сельхозпереработка, да и производство вообще — более рискованный бизнес.

— А чего бояться? Какое-то время назад, еще при «Силе Инвеста», было принято решение убрать последних коров, которые составляли молочное стадо при молокозаводе. Когда нам сейчас пытаются намекать [республиканские власти], не возьмете ли себе ферму, мы говорим: «Не, ребята, спасибо». Как раз из этих соображений: сельское хозяйство — совсем другое кино, мы в этом не понимаем и не будем особо туда лезть.

А у нас риск только один — коровы в Карелии не пасутся на полях и, если завтра в совхозы не привезут корма, нам нечего будет перерабатывать, мы встанем. Но такие риски есть у всех. Мы, кстати, покупали [молокозавод] в разгар пандемии, и думали, что могут быть какие-то проблемы. Но молоко и хлеб покупают всегда. Откажутся от нового телефона или машины, но эти продукты брать будут.

Вообще никакого секрета [в смене собственника] нет. Это не то, как вы написали — мол, за нами есть «федеральный инвестор», который чего-то там хочет. Давайте посмотрим правде в глаза. Кому это нужно? Это же край географии.

И что значит «завезти» [в регион] инвестора? Для этого нужно соблазнить человека тем, что сегодня ты вкладываешься, а завтра получаешь на 50-100% больше. А что здесь можно получить? Население [Карелии] — 600 тысяч, территория огромная, логистика — космос, сжирает все. Что здесь можно произвести — ягоды, форель? Здорово. А по молоку? Мы послали представителей в Мурманскую и Ленинградскую области. Пока у нас молоко туда приедет, оно скиснет. Мы же в него ничего не добавляем, сроки хранения — 3-5 дней.

Но есть и плюсы Карелии — в ее закрытости, регулируемости рынка. Мы спокойно приходим в федеральные сети: «Пятерочка», «Магнит», «Дикси», «Лента». Нас в Питере никогда на полку не пустят: это огромные деньги, бюджеты. Здесь же есть решение о том, какой процент на полках должен быть продукции местных производителей. А у нас их всего — «Славмо», Олонец и мы. Есть еще Эссойла, но она почти не представлена. Мы, кстати, попытались выйти в эти же сети в Мурманской области, ведь у нас молоко продают где-то по 50 рублей, а там по 70, но нам сразу сказали: «Ни-ни, всё, у нас свои производители».

Поэтому мы пытаемся найти свою прибыль в Карелии. Что для этого нужно? Подвинуть немножко конкурентов, убрать всякую Вологду, питерских — и вперед. А дальше у нас всё просто. Если мы решим первоочередные проблемы, мы будем зарабатывать не 15-17 миллионов, а 23-25, и прибыль у нас составит 2-3 млн рублей. На троих учредителей это хорошие деньги. Для этого нужно год серьезно повваливать. Я, например, два раза в неделю езжу в Медвежьегорск из Питера. Да, это тяжело, напряжно, но я понимаю, за что я работаю.

 — То есть вы не думаете выкупить в перспективе какой-нибудь совхоз, Толвуйский, к примеру, когда он будет модернизирован и станет прибыльным? По-моему, в этом заключается стратегия господина Лабинова, министра сельского хозяйства. Вложить деньги в совхозы и отдать под приватизацию.

— Во-первых, мне стратегия Лабинова неизвестна. Я его видел всего три раз. Во-вторых, я денег там не вижу. Да, дают субсидии, дотации. Но я как юрист часто наблюдал, как людям выделили миллиард, два, три, а потом они ходят в помятых рубашечках и сидят в зале суда за решеткой. Нас это не интересует, нам такого не надо. Надо чуть скромнее и проще.

Мы сейчас просто подбираем по копеечке все наши затраты. К примеру, такие цифры — на транспорт из 17 миллионов оборотных средств каждый месяц уходило 3,2 миллиона. Получалось, мы не молочный завод, а транспортная компания. Дальше уголь для котельной — 700 тысяч, электричество — 500 тысяч. Плюс были проблемы с менеджментом. Первая моя встреча с работниками была в апреле. Я спросил, ребята, какая у нас себестоимость литра молока? Продажа, логистика, производственники и администрация говорят: «Плюс-минус там 30 рублей». Я говорю: «Вы не знаете себестоимость?» Они говорят: «Ну, мы никогда не считали». «Как же вы работали?» «Ну, как-то работали».

Все эти проблемы мы сейчас потихоньку решаем. Купили машину в лизинг — решаем транспортную проблему. Отремонтировали сепаратор, поменяли старые батареи в административном корпусе. И следующая задача у нас — новый пастеризатор, он стоит 5 миллионов. Для того чтобы молоко было просто термически обработанное. Плюс нужно поменять угольную котельную на газовую. Для этого нужен газгольдер и новый котел, который будет работать на газе. Зато с 700 тысяч за уголь мы сможем упасть на 230-270 тысяч за газ. Экономия — 500 тысяч. Но мы пока в это даже не суемся, хотя техническая служба все просчитала. Потому что надо сперва решить более насущные вопросы.

Нас, например, недавно «хлопнула» налоговая на 4,5 миллиона: прилетели долги старых собственников. Мы их загасили, но зарплату выдали. Мы же на этих условиях и купили завод, что забрали с ним и долги. Они достались не только от «Силы Инвеста», но и от прежних времен. Их замораживали, переуступали, переоформляли. У меня даже сейчас с собой пачка мировых соглашений — кому-то выплатили, кому-то отсрочили, кому-то частями платим.

«Оборудование сразу стало сыпаться»

 — Какие у вас планы, кроме сокращения расходов на доставку, отопление и выплаты долгов?

— У нас сейчас неправильная пропорция продаж: 70% — это сети, 30% — частники, маленькие магазинчики или маленькие местные сети. С последними нам легче, потому что мы можем и ценой, и поставками регулировать. А с сетями всё очень зарегламентировано. Но мы хотим сделать 50/50. Для этого надо розницу увеличить в два раза. Ради этого мы наняли торговых представителей, и буквально за две недели — восемь новых договоров с маленькими магазинчиками. Это, конечно, увеличивает логистику, но мы и так привозим большую машину в Петрозаводск, а развозка у нас — 12 маленьких фургонов. Увеличим до 13-14 машин.

— А по объемам молока на какие цифры планируете выйти?

— Сейчас мы перерабатываем до 12 тонн в день [максимум]. В августе у нас была пиковая нагрузка: вместо 330-340 тонн в месяц, которые мы обычно покупаем у совхозов, мы переработали 411 тонн. И оборудование сразу стало сыпаться. Поэтому нужно очень аккуратно. Можно завтра заказать больше, и тебе привезут это молоко, но ты попадешь в неприятную ситуацию…

А вообще наш технолог посчитала, что мы можем переработать до 25 тонн в день, или до 750 тонн в месяц. То есть у нас есть потенциал увеличить переработку в два раза, но для этого нужна замена оборудования. У нас есть под него новый цех, но старое оборудование в него тащить нет смысла. А новое оборудование, мы считали — по-моему, только одна линия по производству молока стоит порядка 50 млн рублей… Вот «Славмо», они пошли этим путем — там огромные инвестиции, огромное производство и продажи. Здорово? Да. Но если посмотреть в Интернете их прибыль — там ноль целых и ноль десятых или убыток. А убыток мы можем производить и на этом заводе.

В теории нам есть куда развиваться и кроме молока. Территория, которую мы приобрели, — 2,7 гектара. Там 9 объектов недвижимости, но заняты реально три, четвертый арендует МЧС. Все остальные здания простаивают. Там, условно говоря, можно сделать цех для мороженого. Можно еще поставить, опять же условно, оборудование, чтобы воду разливать или котлеты лепить, но это там [в будущем]. Давайте сейчас выдохнем и все в порядок приведем.

Нам не нужны объемы и показатели, чтобы перед кем-то хвастаться. Поэтому никаких амбиций и никаких федеральных этих [инвесторов]. Если у вас есть тёрки с Минсельхозом, с Олонцом, со «Славмо» — разбирайтесь Христа ради, но нас не трогайте. Мы не конкуренты и еще долго не будем ими ни Олонцу, ни «Славмо». Даже в планах такого не стоит. Мы просто хотим по-честному чуть-чуть зарабатывать денег.