Жительница Карелии, оставшись без жилья после страшного пожара, отдает половину пенсии за аренду и живет на 10 тысяч рублей

Татьяне Алексеевне Ивановой скоро исполнится 60 лет. В 2017 году сгорел дом, и теперь она вынуждена скитаться по съемным комнатам. Она живет одна в общежитии Петрозаводска на улице Боровой, снимает комнату за 9 тысяч рублей. Раньше платила меньше, но «всё вокруг дорожает», поэтому растет и плата за комнату, хотя, как говорит Татьяна Алексеевна, хозяйка ее жалеет и сильно не повышает плату. На жизнь остается 10 тысяч в месяц.

20 лет назад женщина попала в аварию и сильно повредила ногу — с тех пор у нее инвалидность третьей группы и прибавка к пенсии в три тысячи рублей. Еще раз в несколько лет государство бесплатно выдает ей трость для ходьбы. Татьяна Алексеевна угощает меня кофе и начинает свой рассказ о том, как огонь уничтожил не только имущество, и надежды на спокойную старость.

Пожар, в котором сгорело всё

В 2008 году Татьяна Алексеевна вместе со своим мужем Владимиром переехали жить в квартиру в деревянном доме в поселке Ладва-Ветка. Они вышли на пенсию, поэтому решили переехать из города в поселок. Купили квартиру за 550 тысяч, сделали там ремонт и спокойно жили 9 лет, пока утром 2017 года не загорелась одна из квартир. Женщина вспоминает, как ее муж с любовью обставлял квартиру и делал ремонт — на это были потрачены все накопления.

Пожар в доме № 12 на ул. Советской начался рано утром 23 ноября 2017 года. Первый звонок в экстренные службы поступил в 06:14 утра, но дом загорелся гораздо раньше. Тогда пожару была присвоена повышенная категория сложности: выехали дополнительные силы из поселка Пай, Деревянного и Петрозаводска. Через полтора часа пожар был потушен, но от дома уже ничего не осталось. В ту ночь в огне погибла пожилая лежачая женщина: сын не успел или не смог вытащить ее из огня, но СМИ об этом в 2017 году не писали. По факту смерти женщины даже не было возбуждено уголовное дело, что Татьяну Алексеевну удивляет.

— Сын этой старушки приехал со своей женщиной в гости якобы ягоды собирать. Мама у него, царствие ей небесное, парализованная была, лежала, ну они на ее пенсию жили и пили. Пришли в тот вечер пьяные, у них обогреватель был открытый. Включили его, наверное, что-то упало на него, ну всё и вспыхнуло. У мужчины этого лицо обгорело, но маму свою он вытащить не смог, — вспоминает Татьяна.

Татьяна Алексеевна вспоминает, как выскочила из квартиры в одной пижаме, куртке мужа и тапочках, схватив сумку с документами: «Вышла — и уже всё, обратно не зайти. Страшно было ужасно, у меня была такая там истерика, кричала сильно».

Спасти из имущества ничего не удалось, особенно женщине жалко альбомы с фотографиями.

Первое время они с мужем жили у родственников, но потом вернулись в Петрозаводск и сняли комнату в общежитии. Семье выплатили компенсацию — 100 тысяч рублей, которая ушла на самые базовые вещи: одежду, посуду, технику. Семейную пару поставили в очередь как нуждающихся в жилье. Очередь эта особо не двигается, в 2018 году она была в очереди на получения жилья под номером 152, в 2021 году — 121, то есть за три года удалось расселить 31 семью. Сейчас Татьяна Алексеевна не знает, какая она в очереди, но думает, что ситуация не сильно изменилась.

— Приезжала комиссия в 2018 году — дом признали аварийным, но там от него ничего не осталось, просто какие-то развалины. На основании этого факта нам должны были выдать новое жилье. Я постоянно на связи с местной администрацией, звоню и пишу, но вот уже 7 лет ничего не происходит, — рассказывает женщина.

Татьяна Алексеевна показывает фотографии из поселка: у дороги лежат обгоревшие доски вперемешку со снегом, ничего не напоминает о том, что здесь когда-то жили 12 семей.

Она говорит, что сейчас в Прионежском районе в первую очередь выдают жилье участникам СВО и многодетным семьям, поэтому ее шансы на получение жилья невысоки.

До 2030 года правительству Карелии необходимо расселить более 4 тысяч многоквартирных домов (25 058 квартир). Это более миллиона квадратных метров жилья, признанного аварийным с 1 января 2017 года по 1 января 2022 года. Необходимый объем финансирования — более 100 млрд рублей.

Микрозаем на памятник мужу

Пенсионеры скитались по общежитиям, пока не нашли комнату на Боровой. Здесь им жить понравилось: тихо и чисто, и очень хорошие спокойные соседи.

Общежитие на Боровой на редкость уютное

Но пришла новая беда. В 2022 году после второго инсульта умер муж Татьяны Алексеевны — Владимир. Похоронить его помогли родственники мужа и сын. А вот на установку памятника на кладбище женщине пришлось взять микрозаем — сначала она справлялась, но потом не смогла его погасить в срок. Вместе с процентами набежало 60 тысяч долга, поэтому всю часть пенсии, выше прожиточного минимума, у пенсионерки удерживают. Итого на жизнь, после оплаты кредита и аренды комнаты, у нее остается 10 тысяч рублей. На лекарства, еду и всё необходимое.

— У меня на самом деле большая пенсия, я ее заработала, 24 тысячи рублей! Всю жизнь проработала секретарем, до самой пенсии. Плюс вот три тысячи платили по инвалидности, просто сейчас из-за займа меньше получаю, — рассказывает она.

Татьяна Алексеевна говорит, что ей помогает сын: покупает лекарства и продукты, дает деньги. Он сильно ругал ее за этот микрозаем, когда узнал, но сейчас уже поздно и нужно его выплачивать.

Сыну пенсионерки нужно содержать детей от первого брака и воспитывать ребенка во вторых отношениях, поэтому купить квартиру маме он, конечно, не может. Женщина сама не хочет переезжать к семье сына — хочется быть самостоятельной, пока есть силы, и не мешать. Помощи от других людей Татьяна Алексеевна тоже не ищет. Сначала она робко говорит, что, может, люди помогли бы погасить кредит на памятник, но потом твердо говорит, что нет, просить лишнего она ничего не хочет. Просто хочет получить положенную ей квартиру от государства, хотя в эту перспективу уже не верит.

Я не могу обещать Татьяне Алексеевне, что этот текст хоть как-то ускорит получение нового жилья, чтобы она смогла жить в достойных условиях, а не тратить половину пенсии на съем комнаты. Увы, таких историй по всей Карелии даже не сотни, а тысячи. Но вдруг?