«Когда еды нет, звери едят друг друга...»
На прошлой неделе коровы… Вот теперь норки и лисы. Новость о том, что на пряжинской звероферме, где еще не успели откормить умиравших от голода коров, сотнями погибают от недокорма норки и лисы, застала врасплох. Ну ведь все кому не лень ездили в это АО «Пряжинское» по поводу коров, все инстанции. Почему не заметили проблемы? Почему не предотвратили? Эти вопросы крутились в голове, пока мы добирались до зверофермы.
И вот мы на месте.
Первое, что увидели, — трактор, который раздавал еду.
— То есть в принципе их кормят? – спрашиваем у бригадира норковой бригады Натальи Штельмар. — Хотя бы как-нибудь…
— Вот именно — как-нибудь, — подхватывает Наталья Ивановна. — Если в неделю два раза кормят, это о чем-то говорит? И если зверь в день должен получить 350 граммов, а он получает 80… Вот за неделю они получили по 160 граммов. Вот из-за этих «как-нибудь» у нас за десять дней погибло 2365 норок.
За предыдущие десять — еще 1015 зверьков.
Слушаю бригадира, а у самой в памяти всплывают отрывки разговора с прежним директором «Пряжинского» Валерием Колоушкиным. Во время нашего визита на звероферму в 2004 году он рассказывал о том, чем питаются норки: там и мясо, и рыба, и кровь, и капуста, да с десяток деликатесов типа гребешка мантии.
— Да-а-а-а, — согласительно кивает Наталья Ивановна. – Тогда кормили. Однажды привезли рыбу, но норкам она не подошла. И ее отдали в магазин для продажи людям. А сейчас у нас чем кормят?
— А, кстати, чем? – спрашиваем.
На вид выглядит, мягко говоря, неаппетитно.
Наталья Ивановна вздохнула. Оказалось, что подобрать приличное слово к тому, что сейчас в рационе у ее подопечных, непросто.
— Чтобы зверь не дох, его нужно кормить рыбой и мясом, — подтверждает старший инспектор управления ветеринарии РК Александр Чернышов. – В рационе должно быть 40 процентов рыбы, 30 процентов мяса и 20 процентов каши.
Ничего подобного на звероферме и близко нет. То есть с составом пищи – беда. А вот к качеству у инспектора претензий не оказалось. Во всяком случае, то, что привезли на ферму во время нашего визита, с его точки зрения, выглядело и пахло вполне прилично.
— До этого мы их уже наказывали, — говорит Александр Чернышов. – Звероферма «Пряжинская» была привлечена к административной ответственности, был наложен штраф – 200 тысяч рублей.
— У них и так денег нет ни на зарплату, ни на еду зверям, а тут ее штраф. Какой от этого толк? – спрашиваем.
— Тогда факт нарушения был выявлен. Они не закупили вакцину. И по этим ситуациям (по падежу коров и норок с лисами — прим. авт.) мы тоже разбираемся, — говорит инспектор. – Телят, которых они якобы вынуждены были убить, а на самом деле они у них пали, они без исследования скормили норкам и лисам. Это грубейшее нарушение. Но нужно собрать доказательства.
По словам Александра Чернышова, в случае с АО «Пряжинское» должно быть наказание за жестокое обращение с животными:
— Если брать 245 статью Уголовного кодекса РФ, там есть упоминание о «корыстных побуждениях». Здесь корыстные побуждения собственников, которые, присвоив себе средства, не накормили зверей. Но это Следственный комитет должен доказать. Животных нужно либо кормить, либо передать более эффективному собственнику.
А будет ли забой?
В поисках причины происходящего мы долго пытались дозвониться до директора предприятия Сергея Вилкова, но телефон предательски молчал. Впрочем, о том, что он в любом случае не возьмет трубку, сотрудники предприятия нас предупреждали.
— Я потерял телефон. И очень этому рад, — объяснил свою «недоступность» директор, когда мы случайно пересеклись на ферме.
— Я в курсе того, что здесь происходит, и мы каждый день работаем над тем, чтобы эту ситуацию преодолеть, — заверил Сергей Алексеевич. — Слава богу, два дня уже кормим нормально, и завтра будем кормить тоже…
Как минимум на десять дней, по словам директора, питания должно хватить.
— Да. У нас не хватает денег, — говорит Вилков. – С того момента, как я вошел в управление этим бизнесом, он не был обеспечен прогнозируемыми потоками дополнительных средств, а он целиком инвестиционный. Попытка содержать его за счет продажи молока привела к тому, что и молочная ферма села на кредиторскую задолженность, и звероферма в полном объеме не может обеспечивать соответствующее кормление.
— Какой выход? – спрашиваем.
— Докормить месяц зверей — и забой.
В ближайшее время директор намерен пригласить специалистов, которые должны будут оценить перспективы забоя.
— То есть, людям нужно продержаться еще месяц?
— Как минимум, — не стал сильно обнадеживать Сергей Вилков. – Все зависит от того, что скажут специалисты, когда этот забой можно проводить, потому что шкуры – это достаточно специфическая вещь. Зверь должен вылинять. Но главное – сейчас его нужно хорошо кормить. А я не готов поручиться, исходя из той информации, которую я получаю, что этот забой вообще возможен.
По словам сотрудников фермы, если бы все было хорошо, забой должен был бы начаться 5 ноября.
— Начнется-то он, может, и начнется, — замечает Наталья Штельмар. – Может быть, их сейчас даже начнут кормить. Но мы боимся, что после забоя денюжки уплывут. Пока их не забили, еще какая-то надежда есть.
Сотрудники предприятия рассказывают, что в прошлом году из денег от забоя они не получили вообще ничего, хотя с ними могли полностью рассчитаться.
К сожалению, нынешний директор об этом ничего не знает. В прошлом году в момент забоя он еще в «Пряжинском» не работал. Для него даже сама процедура в новинку.
— Сейчас я начинаю исследовать, как все это готовится, — говорит Сергей Вилков. – Сегодня я уже разговаривал с работниками, которые участвовали в забое прошлого и позапрошлого годов. Выяснил условия, на которых они готовы подтянуться. В Пряже есть специалисты, которые им занимаются из года в год. Я просил их известить, чтобы они со мной вышли на связь, чтобы мы оговорили условия, договорились о цене. Мне же еще нужно будет известить акционерное общество о том, что такие суммы необходимо будет потратить. И нужно будет эти средства изыскать.
Люди изношены
Сотрудники зверофермы на грани отчаяния. Да, на днях кто только у них не побывал и чего только не обещал! Но словам они уже давно не верят. И практически все, с кем нам удалось поговорить, сообщили, что в ближайшие дни намерены подать заявление об уходе. Заработную плату они не видят по два-три месяца. У большинства долги сильно перевалили за сто тысяч рублей.
— Последний раз мне выдавали деньги 15 августа, — говорит Наталья Штельмар. – Дали пять тысяч рублей. А до этого 6 июля дали 6 тысяч. Хорошо, что у меня еще пенсия есть. А молодым куда деваться? Как им детей кормить?
— В магазине раньше хоть в долг давали, - говорит зверовод Тамара Жарова. – А сейчас не дают. Знают, что у нас денег нет.
— Мы каждый день с сотрудниками это обсуждаем, — признается Сергей Вилков. – Пока мне удается добиться понимания от них, что работу надо делать, несмотря на все трудности. Вопросы по заработной плате, надеюсь, в течение двух ближайших недель нам удастся решить. Сегодня поступило 105 тысяч рублей, но это те деньги, которые были арестованы приставами на исполнение уже имеющихся судебных решений. Видимо, мне придется рекомендовать всем подавать в суд. Тогда, по крайней мере, все поступления будут сразу списываться приставами на заработную плату, и мы отсрочим свои налоговые обязательства. В противном случае мы просто рухнем.
По словам директора, если сейчас на счету предприятия появится более миллиона, то миллион 117 тысяч сразу спишутся по требованию налоговой, и люди опять не получат ни копейки.
— Я уже трижды писала заявление об уходе, — признается Наталья Штельмар. – Последний раз – 11 сентября. Я уже не могла, у меня сил не было. Но уговорили остаться. Да и зверей мне жалко. Жалко свой труд. Это именно мой труд. Я лично их гоняла, приняла, за каждым щенком смотрела. Жалко. И все-таки где-то теплится надежда, что все будет хорошо. Хотя я, конечно, понимаю, что не будет.
— Работа тяжелая, люди изношены, — признается Сергей Вилков. – Железо, его можно чинить. Кто людей починит?
— А людей починят денежные поступления, — отвечает Наталья Ивановна.
Впрочем, как и животных.
Всего в зверосовхозе сейчас 7500 норок и 2700 лис.
— Это неправда, что они все приговорены, — говорят сотрудники зверофермы. – Если их сейчас начать нормально кормить, почти все выживут и мех в норму придет.
Когда еды нет, они едят друг друга
«Экскурсия» по звероферме напоминала фильм ужасов. К счастью, мертвые норки уже были собраны, и в клетках этого ада мы не увидели, но их растерзанные тела находились рядом, в мешках.
— Еще неделю-две, и мы окажемся в психушке, — признается Наталья Ивановна. – Все на пределе. У нас, например, было пять человек. Осталось трое. Двое уже уволились. Потому что зарплаты нет, а еще на зверей смотреть надо. От этого вообще волосы дыбом встают.
Почти три недели утро Натальи Штельмар и ее коллег начиналось со сбора по клеткам погибших зверей. Десятков, а то и сотен. Не каждый выдержит.
— Сегодня я 282 головы собрала, — эти слова и без подробностей-то страшно звучат. А когда узнаешь, что часть зверьков погибли не столько от собственного голода, сколько от голода своих собратьев, и вовсе становится не по себе.
Наталья Ивановна достает из мешка растерзанное тело:
— Вот эту норку съела ее сестра. Когда еды нет, они едят друг друга. За 15 лет моей работы здесь ничего подобного никогда не было, — говорит Наталья Штельмар.
В клетках у лис не лучше.
— У нас лиса килограмма не весит, — сообщает Тамара Жарова. – А должна пять-шесть-семь-восемь.
— У меня ручная лиса была, и та от голода сдохла, — говорит зверовод Андрей Неминен. – Не на что мне было ее кормить. Мне самому есть нечего.
— У нас нет ни зоотехника, ни ветврача, — рассказывает зверовод Надежда Миронова, показывая нам животных с обглоданными боками и конечностями. – Вот еще на подходе три-четыре лисы. Психологически уже не выдерживаем.
— Чего хочет этот человек? — недоумевают работники зверофермы, вспоминая об основном акционере АО «Пряжинское» Айво Халлисте. Ведь если звери загнутся, никакой прибыли от них не будет.
Вопрос более чем актуальный, но попытки задать его Халлисту напрямую оканчиваются неудачей. Телефон не отвечает. Видимо, тоже «потерян».
По словам Натальи Ивановны, каждый раз, когда Айво Халлист слышит о проблемах на ферме (про невыплату зарплат и нехватку кормов), делает удивленные глаза и как ни в чем не бывало сообщает:
— Первый раз слышу.
— Я ему говорю: «Дайте мне мою зарплату». «Хорошо, — говорит, — как ваша фамилия?» Берет бумажку и записывает. И так каждый раз, — рассказывает Наталья Штельмар.
В последний раз, по словам женщины, акционер обещал ей из личных денег погасить долг по заработной плате, если в течение недели ей не заплатят на предприятии, но с тех пор она не видела ни денег, ни самого Айво.
Беда или лохотрон?
Погибших норок и обглоданных лис мы видели своими глазами. И на встречу к министру сельского хозяйства Карелии Владимиру Лабинову мы шли подготовленными: у нас была информация из первых уст и доказательства – фотографии. Сомнений в том, что, как и коров неделю назад, норок с лисами сейчас тоже начнут спасать всем чиновничьим миром, не было. Видимо, поэтому слова министра повергли в шок:
— Если охарактеризовать ситуацию в целом, то ее можно назвать одним словом – бесхозяйственность. Причем бесхозяйственность на уровне оперативного управления и, к сожалению, на уровне персонала… Отношение к условиям хранения и без того недостающего корма крайне небрежное. Корм хранится как в холодильной камере, так и находится беспорядочно разбросанным на улице в состоянии порчи, гниения… Есть достаточно большие, объемные потери непосредственно перед входом в шеды (клетки — прим. авт.).
По словам министра, то, что животные голодают, – это неправда. Этот вывод можно сделать исходя хотя бы из того, что на клетках во время визита Лабинова был не только свежий корм, который зверькам привезли за несколько часов до появления чиновника, но и оставшийся с предыдущих кормлений.
— Животные недокармливаются – это однозначно, — говорит министр. – Но назвать это голодомором будет необъективно и неверно… Тот падеж животных, который мы отмечаем и который очевиден, на мой взгляд, в гораздо большей степени связан не с голодомором и не с недокормом, а с отсутствием противоэпизоотических мероприятий (комплекс мер по предупреждению, обнаружению и ликвидации инфекционных болезней животных — прим. авт.).
Оказывается, органами ветнадзора уже даже был выявлен один из вирусов. Но нужны дополнительные исследования.
— Предотвратить факт падежа невозможно, — говорит Владимир Лабинов. – Это надо признать как данность, как бы это ни было печально. Исправить эту ситуацию никаким обильным кормлением невозможно. Потому что причина не в кормлении.
То, что показывают журналистам сотрудники зверофермы, по словам министра, действительности не соответствует. Это все «неправда», «лохотрон».
Чиновник обратил внимание на то, что на звероферме полно пустых шедов (это действительно так, мы их видели) и нет никакой проблемы в том, чтобы рассадить норок по одной. Это бы исключило поедание зверей друг другом, в которое, впрочем, чиновник вообще не верит.
Не верит он и в поедание лисами самих себя.
— К сожалению, мы столкнулись с фактами манипулирования сознанием. В частности, нам была представлена лисица с открытым переломом передней конечности. Нам это пытались показать как факт, подтверждающий самопоедание. Но в случае со мной эта версия непроходимая. Со мной присутствовали специалисты – ветеринарные врачи. И когда мы сказали персоналу: «Давайте будем корректными и назовем все вещи своими именами», у персонала аргументов в защиту и в подтверждение тезиса о самопоедании не то что не нашлось, дискуссия на этом вообще была прекращена. Наличие такого рода травматизма преподносится совершенно искаженно. И это неправильно.
А как же разодранные норки? Тоже обычный травматизм?
— Им-то головы кто оторвал? Сотрудники фермы, чтобы нам показать? – спрашиваем.
Министр пожимает плечами. И вроде бы совершенно справедливо указывает нам на то, что мы не специалисты и своими глазами поедание норок друг другом не видели, а разорвать показанную нам норку мог и не собрат, а любой другой зверь, и необязательно в тот момент, когда она была в клетке.
Министр, казалось, сумел ответить на все наши вопросы, за исключением одного. Если это все действительно просто «представление», зачем оно сотрудникам фермы?
Владимир Лабинов прав. Мы не специалисты. Определить, как появилась та или иная травма у лисы или кто загрыз норку, мы действительно никогда не сможем. Да и надо ли? Звери не должны гибнуть сотнями в день. Даже если проблема не в еде, которую собственник не покупает, а в отсутствии тех же прививок, на которые он не выделил деньги, есть ли разница? Исчезает ли состав 245 статьи УК РФ? Снимает ли это ответственность с чиновников, которые следили-следили, да не уследили за происходящим? А люди? Им месяцами не платят заработную плату. Неужто для того, чтобы эта проблема, наконец, начала решаться, им тоже надо начать умирать?
