Павел Астахов потребовал вымыть носы карельским детям

Это второй визит Павла Астахова в Карелию. Первый был три года назад. Тогда накануне его плановой поездки семнадцатилетняя воспитанница олонецкого детского дома случайно зарезала своего молодого человека. Узнав об этом, омбудсмен изменил программу своего пребывания в Карелию и прямиком из Питера направился в Олонец. По странному стечению обстоятельств, на этот раз незадолго до его визита в республике вновь произошла трагедия. На этот раз сегежские подростки убили своего товарища. Все ожидали, что Павел Астахов непременно захочет побывать в Сегеже. Но он не поехал.

Не поехали туда и его доверенные лица, которые в течение недели инспектировали социально-реабилитационные центры Карелии, учреждения Минздрава, комиссии по делам несовершеннолетних и т.д. Позже Астахов пояснит:

— Ситуация не требует срочного десанта туда. Она очень деликатная. Все живые люди. И те, кто к ответственности привлечен, и семья. Все очень болезненно реагируют. Тем более что там, в самом поселении, неоднозначно относятся к этому преступлению. Этот вопрос на контроле. Сейчас лишние эмоции могут только навредить.

Визит онлайн

Лично омбудсмен побывал лишь в четырех детских учреждениях Петрозаводска: школе-интернате №21, Доме ребенка, детском садике «Светлячок» и детской поликлинике №2. На каждое по плану было выделено не более 30 минут. Павел Астахов управлялся быстрее. Он буквально пролетал по коридорам, краем уха слушая провожатых, заглядывая во все, что попадалось на пути (кабинеты, шкафы, холодильники…), и почти все это снимая на камеру мобильного телефона.

Возможно, скорость передвижения омбудсмена была обусловлена тем, что его команда хорошо поработала, и к моменту посещения всех заявленных в программе визита учреждений он уже досконально владел по ним всей интересующей его информацией. Впрочем, даже на такой «скорости» Павел Астахов умудрялся практически онлайн выкладывать в Интернет снимаемые на ходу фото и видеоролики.

Практически во всех учреждениях, которые вчера посетил Павел Астахов, информацию до него доносили дрожащими (по всей видимости, на нервной почве) голосами. И, похоже, омбудсмен был этому только рад.

Когда в Доме ребенка ему назвали цифры (сколько детей вернулись в родные семьи, а сколько обрели приемные), но запнулись на вопросе о странах, в которые уехали дети, усыновленные иностранцами, ревизор с упоением принялся засаживать собеседницу.

— Так сложно запомнить, если четверо? – отчитывал он женщину. — Как звали этих детей?

После первой фамилии повисла неловкая пауза. Сотрудники учреждения так и не назвали усыновленных. Правда, сложилось впечатление, что не столько не знали, сколько от страха не вспомнили.

Россиянами за прошлый год из Дома ребенка были усыновлены 23 человека. Это в три раза больше, чем за 2012 год.

— А почему? – пытал окружающих Астахов.

— Видимо, это связано, с материальной поддержкой, — пытались отгадать правильный ответ собеседники.

— Что, по миллиону на ребенка стали давать? Вы должны сами понимать, почему это произошло.

— В результате изменения социальной политики? – после ряда неудачных попыток робко предположила одна из провожатых.

— Думаете? А я не согласен с вами. Потому что я считаю, что это изменение ментальности. В 2013 году наконец-то не осталось ни одного равнодушного человека, в ту или иную сторону.

— Согласны?

Все с радостью закивали головами. Наконец-то, отстал.

Вообще, не очень понятно, почему руководители учреждений, где побывал Астахов, так панически боялись перечить гостю. Еще до того как омбудсмен зашел в школу-интернат №21, всем присутствующим раздали бахилы и предупредили, что без них по интернату передвигаться нельзя. То же самое они попытались сказать и Астахову, когда он появился на пороге со своей свитой. На секунду задумавшись, Павел Астахов отмахнулся и пошел дальше.

Не стали надевать бахилы и те, кто его сопровождал. В дальнейшем наши министры уже предупреждали руководителей учреждений: «Астахов бахилы не надевает». Мол, и не вздумайте предлагать. А почему бы и нет? Если в учреждение или какой-либо кабинет без бахил или сменной обуви заходить нельзя — значит, нельзя. И нельзя без исключения всем. Вот и попробовали бы настоять. Заодно показали бы гостю, что у нас в детских учреждениях правила не только существуют, но и исполняются. Но вместо этого гостеприимные карелы пустили омбудсмена с его многочисленными сопровождающими (без бахил, а кого-то и в верхней одежде) даже в карантинное отделение с грудными детьми.

Почистить носы!

Дети, надо сказать, во всех четырех учреждениях нам встретились абсолютно чудные. Открытые, добродушные и, несмотря на имеющиеся у них заболевания, жизнерадостные. Вот с ними-то Астахов высокомерным не был: шутил, брал на руки, помогал рисовать. И внимательно их рассматривал.

— Нос помойте человеку, — прервал он речь своих провожатых в Доме ребенка, подойдя к одному из мальчишек. — А почему он исцарапанный весь?

Послышалось неуверенное: «Активные».

— Главврач, где вы? Почему дети поцарапаны, а раны на лице не обработаны?

Аргумент, что и так нормально заживает, омбудсмена не устроил:

— По краю раны-то все воспалено. В группе всего пять человек. Есть воспитатель и нянечка. Нужно следить за тем, чтобы не царапались, и носы были чистые.

Астахов повернулся к мальчишке:

— Нос, скажи, у меня с козявками, никто не чистит нос.

Впрочем, каких-то глобальных замечаний к  петрозаводским учреждениям ни во время, ни после своей «пробежки» Павел Астахов не высказывал. Сказал только, что не зря приезжал три года назад, и видит, что многое изменилось в лучшую сторону. Еще поблагодарил сотрудников Дома ребенка за то, что отыскали в Мурманской области бабушку одного из своих воспитанников:

— Вот это результат. Спасибо. Несмотря на то, что ему уже четыре года, не нужно переводить его в детский дом. Нужно дождаться, пока бабушка оформит все документы по опеке над ним.

Главное, чего не хватает республике, с точки зрения омбудсмена, — это системности в работе с детьми, которые требуют к себе особого внимания.

— Нужно создавать большой республиканский реабилитационный центр. Вот 100-летие республика будет праздновать, отметьте это событие не только газификацией, но и открытием центра, — предложил Астахов. – И не надо ждать, когда мы создадим федеральный реестр. Нужно создавать свою базу учета таких детей. Очень подробную. Чтобы было видно каждого ребенка: что он получил, что еще необходимо сделать, где он, с кем он, в каких условиях проживает. Без этого никакой реабилитации не произойдет.

Есть у вас стульчаки?

Пробыв в Карелии неделю, команда Астахова, конечно, нашла в детских республиканских учреждениях достаточно нарушений, за которые можно устроить разбор полетов. Так, например, омбудсмена шокировал санузел в Ладвинском доме-интернате для умственно отсталых детей.

— Это кроватка воспитанника, в которой вместо дна находится деревянный поддон, — начал перечислять Астахов, демонстрируя фотографии, сделанные его сотрудниками, — А это вот унитазы в отделении младших девочек. Мало того, что расколот унитаз. Ни на одном из них нет стульчака. Ольга Александровна, я так думаю, у вас точно такой же унитаз стоит рядом с кабинетом. Правда? — Передавая фотографии, поинтересовался он у заместителя министра здравоохранения и социального развития Карелии Ольги Соколовой, курирующей вопросы социальной поддержки и организации социального обслуживания населения республики. – Есть у вас стульчаки?

— Есть.

— А почему у девочек из младшей группы нет? Вы не видели? Не знали? Как так получилось? Или они настолько умственно отсталые, что им не положено?

На этом фотографии не закончились.

— Три года назад в олонецком детском доме я обратил внимание не на то, что девушка стала виновницей гибели отца своего будущего ребенка, а на то, что дети срывали вывеску с детского дома. Они говорили: «Не хотим, чтобы нас называли детдомовцами. Не хотим в этом бомжатнике жить». Я, к сожалению, в этот приезд не попал в олонецкий детский дом, но попали мои сотрудники. Вот они сделали фотографии, — пояснил Астахов и обратился к главе республики, — Александр Петрович, я вам их передаю. Это фотографии того, как хранится нижнее белье детей. Видите, там коробочка из-под водки «Царская». Там, значит, трусики хранятся. В других коробочках носки хранятся. Там воспитывается 18 детей. Они должны быть золотые и точно должны знать, где у них трусики. Это из беседы с 10-летним воспитанником, который не мог сказать, где у него хранится нижнее белье. Не мог, потому что не знает. А в 10 лет он это знать должен. И это не вопрос нехватки денег. Это вопрос того, как относятся к детям.

Еще несколько фотографий Павел Астахов подарил министру МВД Карелии Василию Кукушкину. На снимках вход в психиатрическое отделение больницы, рядом с которым имеется еще одна дверь – в магазин, где продается вся разновидность спиртного.

Нашлась работа и для карельского прокурора. Команда Астахова не обнаружила в олонецком и кондопожском детских домах, а также в повенецкой коррекционной школе и центре «Возрождение» справок об отсутствии или наличии судимости у сотрудников.

— Это серьезное нарушение. Я считаю, прокуратуре нужно обратить на это внимание и провести по этому поводу проверку, — заключил омбудсмен.

Серьезные претензии у него оказались и к республиканским комиссиям по делам несовершеннолетних и органам опеки и попечительства.

«Надо вовлекать общество»

В детской поликлинике №2 в Петрозаводске Павлу Астахову показали бассейн — с горками, но без воды. В 2011 году его капитально отремонтировали, однако уже через несколько месяцев часть плитки на объекте обрушилась. На работы была гарантия, по которой никто ничего не восстановил. Поликлиника выиграла все суды, и подрядчик теперь должен учреждению крупную сумму, выплатить которую по причине финансовых проблем он не в состоянии. Вот и застопорилось дело.

— Надо доделать, — заключил гость.

Казалось бы, легко сказать, но у омбудсмена есть решение практически для всех проблем, которые завязаны на деньгах — их нужно попросить у людей:

—   В Иваново, когда возник вопрос с отсутствием регионального реабилитационного центра, общественная организация «Женская инициатива» объявила всеобщий сбор. И собрали в течение года столько денег, что можно было построить два таких центра. Они построили центр на общественные деньги. И люди гордятся тем, что каждый… даже бабушки по 10 тысяч рублей внесли, и все вместе построили этот центр.

Тем же способом, с точки зрения Павла Астахова, легко решается и проблема с обеспечением сирот жильем:

—    У вас небольшие потребности. Это не несколько тысяч, как в Башкирии. В январе 2012 года губернатор Кемерово предложил инициативу под названием «Всем миром — 100 квартир». Открыли счет. Весь год собирали. Собрали на 176 квартир. Надо вовлекать общество. Да. Небогатые люди. Но в этом, наверное, и есть социальный эффект. Когда люди не очень богатые перечисляют деньги. Общество нужно подключать ко всем этим проблемам. Это очевидно.

На итоговом совещании в правительстве был монолог, под конец которого Астахов предоставил слово губернатору.

— Что касается унитазов и складирования белья в не совсем приспособленных местах, безусловно, с этим разберемся, — пообещал Александр Худилайнен, — и с треснутыми унитазами, и с отсутствием стульчаков. Это нонсенс, который должен найти оценку. Это, наверное, наш слабый контроль. Будем исправляться.