«Недавно мне исполнилось 29 и, скорее всего, до 30 мне не дожить...» Умирающий молодой человек написал обращение к погубившим его врачам

Марату Абуллаеву 29 лет, но он не знает, доживет ли до 30. Недавно у мужчины диагностировали серьезное онкологическое заболевание – синовиальную саркому мягких тканей. Однако из-за ряда врачебных ошибок упущено время для лечения.

Марат, столкнувшийся с несовершенством российской системы здравоохранения, составил петицию на имя президента Владимира Путина и министра здравоохранения Вероники Скворцовой. Молодой человек рассказал историю своей болезни и лечения.

— Я пишу эту петицию не для себя, а для вас, и поэтому в первую очередь обращаюсь к народу: если мы будем и дальше терпеть некомпетентность врачей, безропотно принимать их указания, не подавать в суд, не сражаться на уровне департамента здравоохранения, число жертв, погибших от врачебной ошибки, будет только расти. Мне вы уже вряд ли как-то сможете помочь, но вы можете помочь себе […] Сплотившись, мы сможем дать шанс нашим детям на спокойное будущее!

Долгое время Марат мучился от слабых и кратковременных болей в области живота. Он не придавал этому большого значения, но все же ходил на обследования к терапевтам. Врачи зачастую прописывали ему но-шпу или эспумизан, делая выводы лишь по анализу крови, а то и вовсе без каких-либо исследований.

Когда боль усилилась, мужчина обратился в платную клинику. Там ему сделали рентген, который показал довольно большую опухоль в брюшной полости. Тогда знакомый хирург предположил, что это всего лишь киста, и предложил в кратчайшие сроки сделать операцию. Перед этим он настоял на консультации с онкологом, чтобы тот дал разрешение на операцию.

— Онколог поликлиники № 62, Берая Валерий Владимирович, выписал разрешение, не моргнув и глазом, хотя обязан был сделать пункцию. Увы, я этого не знал, как, думаю и любой среднестатистический житель Москвы. Хирурги, удалив десмоид, отправили его на исследования, которые показали, что это злокачественная опухоль – синовиальная саркома мягких тканей. Поэтому мне пришлось пройти через повторную, радикальную, операцию.

Затем в течение шести недель Марат подвергался химиотерапии.

— Помимо переживания собственных мук я увидел, как страдают другие. Людям назначали химию, которая калечила их сильнее, чем болезнь. Многим назначали препараты наугад, кому-то постоянно меняли план лечения, и все как один говорили, что годами ездили по больницам до тех пор, пока им не поставили диагноз «злокачественная опухоль». Люди попадали к онкологам, когда шансов уже не оставалось.

После прохождения курса химии и лучевой терапии Марат должен был проходить обследования (КТ грудной, брюшной полости и малого таза).

— Однако мой онколог-терапевт Берая дал мне талон лишь на КТ брюшной полости, которое обнаружило рецидив. Рецидив операбельно удалили, но спустя пару месяцев появились боли в тазу. Рентген показал новообразования, и я сразу рассказал об этом Берая, а взамен получил талон на МРТ малого таза (которое должно было состояться через две недели), хотя я просил КТ трех отделов (как позже выяснилось, аппарат КТ на территории поликлиники сломался, однако меня можно было направить на КТ в больницу). На следующий день мои боли стали нестерпимыми, и я поехал к хирургам в больницу, которые сказали мне срочно сделать КТ трех отделов. Сотрудники КТ сначала хотели записать меня через месяц! Невзирая на сильные боли и надпись cito на моем направлении. После непродолжительной беседы они наконец предложили завтрашний день.

Обследование выявило множественные метастазы по брюшине и один очаг в печени. Этот диагноз, по мнению Марата, можно было предотвратить два года назад, затем год назад и даже полгода назад. Но беспечность врачей лишила его такой возможности, добавил мужчина.

— Я немедленно отнес это заявление Леденёву (хирург больницы № 62, который осматривал меня вместе с заведующим кафедры), он сказал, чтобы я приехал через два дня, когда у них будет консилиум. Спросив, а нельзя ли раньше, человек с приставкой «хирург высшей категории» ответил мне: идите завтра к заведующему и у него всё спрашивайте или звоните завтра Бурлакову (хирург, который оперировал меня в первый раз), я тут ни при чем, я ничего не знаю. Я ответил, что не знаю мобильный Бурлакова и мне очень сложно ездить туда-сюда с такими болями. Ответ был: «Я свой мобильный не дам (а дозвониться в ординаторскую или заведующему по стационарным телефонам невозможно), идите к заведующему». Завтра я пойду к заведующему, потому что, как выяснилось чуть позже, через два дня его не будет...

Время на адекватное лечение онкологического заболевания упущено, считает Марат, из-за ошибок врачей общей практики, ошибок терапевта-онколога и общего бессердечного отношения мед персонала к пациенту.

— Как видно из моей истории, здравоохранение прогнило на всех уровнях. В школах и университетах нет лекций о возможных болезнях и их диагностике, люди знают несколько распространенных болезней (гастрит, простуда и прочее) и ссылаются на них, когда что-то болит, и не могут никаким образом провести диагностику своего здоровья. Врачи общей практики, почему-то тоже не могут этого сделать. Врачи считают себя неуязвимыми, и закон им это позволяет, и этот же закон плодит всё больше некомпетентных врачей.

В петиции Марат также высказывает свои предложения по реформированию системы здравоохранения. В частности, государство, по мнению мужчины, должно привить гражданам простейшую медицинскую грамотность (через те же лекции в вузах). Так люди будут внимательнее относиться к своему здоровью. Надлежит увеличить финансирование медицины в стране и побороть коррупцию, разъедающую эту сферу, добавляет Марат.

Кроме того, автор обращения говорит о необходимости ужесточить требования к кандидатам-медикам, не только к их профессиональным качествам, но и к человеческим. На них же, а не на обычных пациентах, убежден Марат, должна лежать вся ответственность за диагностику и лечение.