«День, когда я чуть не потеряла своего ребенка»: шокирующая история жительницы Карелии

Эту историю прислала нам читательница. По её просьбе все имена и личные данные изменены. — прим. ред.

То утро началось как обычно: подъем в 6:45, душ, завтрак, сборы в детский сад и на работу… Вручая ребенка воспитателю, материнское сердце каждый раз ёкает, а мозг, как в фильме «Пункт назначения», рисует страшные картины. Это происходит непроизвольно. Это материнский инстинкт — ничего не поделаешь. Дочке почти 4 года, может, со временем страхи пройдут?..

Хлопнула дверь группы, и мысли улетучились, как дым. Впереди рабочий день с не менее «приятными» сюрпризами…

Примерно в два часа дня у меня зазвонил телефон. Незнакомый номер. Я не люблю, когда мне звонят с незнакомых номеров, ничего хорошего это не сулит. Беру трубку:

— Ольга Владимировна, здравствуйте. Это Ирина Валерьевна беспокоит.

— Что случилось? — перебиваю я, понимая, что это работник детсада моей дочери. Сердце уже где-то внизу.

— Да тут у нас… Юлю толкнул мальчик. Она упала, ударилась головой — затылком. Я попросила медицинского работника её осмотреть — говорит, шишка приличная, надо ехать в травматологию, исключать сотрясение.

Уточнив, что за мальчик — как чувствовала, что придётся долго разбираться с родителями! — отвечаю:

— Сейчас позвоню бабушке, она придёт и заберет Юлю, а сама отпрошусь с работы, поедем в больницу!

Договорившись на работе, бегу домой. Моя мама забрала Юлю, сердце стучит в горле, спина мокрая, руки трясутся. Вижу потерянного ребёнка. Говорят, плакала до рвоты! Пытаюсь аккуратно нащупать шишку на затылке, дочка резко дергает головой, хнычет, просит не трогать — больно! Сажусь перед ней на колени, обнимаю. Слёзы душат, но плакать нельзя. Надо ехать в «травму».

Где-то внутри было предчувствие долгих разбирательств. Но какая же я была в тот момент наивная, полагая, что решу вопрос одной угрозой родителям!

Уходя с работы, позвонила мужу, сорвала и его — всё-таки он на машине, а что в такой ситуации без колёс делать — не знаю. Зашли в больницу через приёмный покой, оттуда отправляют на прием к травматологу и без очереди. Поднимаемся, заходим… Спасибо сидящим в очереди, простите, что украли ваше время! Врач осматривает ребёнка, подробно опрашивает: рвота? потеря координации, нарушения речи? потеря сознания? Нет, всё как обычно.

— Сейчас идите на снимок и приходите с ним завтра, я не могу без него точно сказать, есть сотрясение или нет. Точный диагноз устанавливается с помощью пункции. По отсутствию симптомов будем считать, что сотрясения нет. Вечером и ночью наблюдайте ребёнка, если симптомы появятся — вызывайте «скорую».

От сердца немного отлегло — сотрясения вроде как нет, хоть на этом спасибо. Но тут на первый план вышла другая проблема — мальчик, ударивший Юлю. Как выяснилось в разговоре с воспитателем, у Вани такое поведение не впервой, мальчик сложный, его поведение требует коррекции со стороны специалиста-дефектолога. Группа у нас речевая, а это значит, что коррекция отсутствует, и случившееся может повториться…

Придя домой, я нашла родителей мальчика в «ВКонтакте». Вижу страничку мамы и понимаю, что давно с ней знакома. Ничтоже сумняшеся пишу ей о том, что случилось, и что они должны разобраться со своим ребёнком. Если диагноз у моей дочери подтвердится — а снимок может показать и трещину в черепе! — я буду разбираться через суд!

Через какое-то время получаю ответ и понимаю, что со странички мамы мальчика мне пишет папа. И он явно не собирается передо мной хотя бы извиниться! Не буду приводить здесь всю переписку, но смысл был в том, что он перекладывает всю вину на воспитателей, которые упустили, что дети пошли в туалет и не сопроводили их, а Ваня и сам частенько приходит домой с синяками, но это нормально, #этожеребенок.

То, что муж пишет со странички жены и отвечает за неё, мне в принципе показалось очень странным: тиран в семье, приятно познакомиться. Подтвердила мою догадку и фраза о том, что моё сообщение он сотрёт, чтобы его супруга ничего не узнала. Решать проблему становилось всё сложнее, когда я поняла, с кем имею дело. Понятно, что двое взрослых защищают каждый своего ребёнка, но я и Юля, как пострадавшая сторона, становились всё более беззащитными…

Прошерстив закон и проконсультировавшись с юристом, я поняла: если давать ход делу, шапки полетят с кого угодно — воспитателя, заведующей, но никак не с родителей мальчика. У Вани — явные проблемы, о чём я неоднократно слышала как от других пострадавших родителей, так и от людей, проводивших с ним профилактику и беседы. А Ванин папа раз за разом всё отрицал, настаивая, что это норма, так делают все дети, что его сын тоже приходил домой поцарапанным, покусанным и побитым. Но сколько из этих укусов и толчков привели в травматологию?

На следующий день, взяв на работе день за свой счёт, снова поехали в больницу. Сначала на снимок. Табличка, висевшая на двери рентген-кабинета, гласила (видимо, только мне), что дети идут без очереди. Ладно, передо нами всего два человека, мы третьи, приём вот-вот начнётся — переживем. Однако прием начался минут на 20 позже положенного. Входим в кабинет, и тут же девушка-рентгенолог опускает меня с небес на землю: «А вы точно сможете её удержать, чтоб девочка не дёргалась?» А я-то в это время вместе с Юлей уже «запускала» космический корабль в космос, рассказывая ей, к каким звёздам мы сейчас полетим… Сначала ребёнок был воодушевлен: «Ого, — говорила она, — мне нравится!» Но когда пришло время ложиться на аппарат, она запаниковала, стала хватать меня руками и плакать. «Начинается…» — пронеслось у меня в голове. Медсестра всё время маячила рядом, что-то бубня под нос — то ли себе, то ли мне… Тяжёлая свинцовая жилетка с испорченной липучкой падала у меня с плеч, я пыталась успевать держать ребёнку ноги и руки одновременно. Медсестра ушла за дверь, щёлкнула, чем там обычно щёлкают, и тут же вернулась обратно:

— Снимок не выходит, получится смазанный. Приводите второго взрослого — бабушку, папу, дядю, чтобы подержали ребёнка, или приходите завтра.

Я почти плакала. Мне хотелось лечь на пол и глядеть в серое небо Аустерлица. Какое завтра!.. Пришлось снова вызвать мужа — благо, хоть у него проблем с работой не возникало! Просидев в очереди почти полчаса, снова заходим в кабинет. «Дети без очереди» — не, не слышали. Держим Юльку втроём, медсестра уже в свинцовом чокере и такой же шапочке. Мы с мужем в сползающих фартуках-жилетках, видимо, мозг — уже не главное.

— Нам нужен снимок в трёх проекциях! — кричу медсестре сквозь истерику дочери.

— Да вам бы в двух сделать! — орёт она мне в ответ.

Поворачиваем ребёнка на бок, щёлкаемся ещё раз. Муж уже матерится, не стесняясь дочери и посторонних. У Юли такой ужас в глазах, что к моему отчаянию прибавляется ещё и жалость. Выходим из кабинета. Пытаюсь собрать себя в кучу, но со мной случается истерика. Меня успокаивают анестезиолог и медсестры, держат моего ребёнка на руках, давая мне время прийти в себя. Перед входом в кабинет я получила очередную порцию «говна» в переписке с отцом Вани в соцсети, и сейчас вся эта обида и отчаяние, безысходность вышли наружу.

Кое-как дождавшись снимка, стараясь не думать о позоре на всю очередь, веду дочь к травматологу.

— Трещин нет, всё в порядке!

Выходим из больницы, и я решаю позвонить отцу Вани. На нет сорванными связками пытаюсь заставить его хотя бы извиниться за ребёнка и свои слова, но он ничего не хочет слышать, только хамит в ответ и заявляет, что он и ребёнок защищены законом — вся вина на воспитателях.

«Ваша справка куплена! Вы в сговоре с врачом! А вы — истеричка, может, там просто царапина! Что вы мне судом угрожаете? Может, она вообще сама упала!» — и бросает трубку. Борюсь с желанием пойти повеситься. Веду дочь домой.

Дома провожу беседу с мужем, прошу его поговорить с этим человеком по-мужски. Конечно, без мордобоя.

Созваниваются. В итоге тот просит прощения и сообщает, что дома с сыном провели беседу. Немного успокаиваюсь…

В тот вечер я была на постоянном созвоне с воспитателями, мамами из родительского комитета, и от них слышала, что все дети в своё время по-своему пострадали от рук Вани. Воспитатели говорят, что с родителями и мальчиком снова и снова будут проводить беседы. Предложили общую встречу, но я отказалась — разъярённая мать хуже голодного медведя. Потом уже пожалела — хотелось бы посмотреть им в глаза…

Вскоре мне написала мама Вани и принесла свои извинения. Уж не знаю, что на неё там подействовало — общественное порицание, позор или вдруг нечаянно совесть нашлась?..

Сказать, что в данной ситуации виноват кто-то конкретно, нельзя. Вина на всех поровну. Воспитатели недоглядели, родители не справляются и не занимаются с ребёнком… Но я всегда говорила и буду говорить, что нельзя перекладывать ответственность за воспитание собственного ребёнка на казённого человека — учителя или воспитателя. Они могут скорректировать поведение, но если в семье норма — игры с палками и автоматами и мультики с жестокими сюжетами… Никакой дефектолог не поможет.

Воспитатели принесли мне свои извинения в полной мере. Мне было слёзно обещано, что по итогам учебного года комиссия будет снова оценивать степень усвоения материала, а воспитатели — ходатайствовать о переводе Вани в коррекционную группу. Но тут есть проблема — из-за сокращения бюджета, в садике такая группа одна, и не резиновая, всего 5−7 ребят. Надежда повисла в воздухе…

Самое страшное, что родители считают это нормой. #Этожеребёнок. А не исправленное в детстве, не поставленное на нужные рельсы поведение ребёнка ещё даст свои плоды в зрелом возрасте. И поверьте, родители, — эти плоды будут очень горькими.