Обсуждают в сети

«Теперь не могу обнять маму»: люди, которых били в детстве, рассказали, почему они до сих пор не простили родителей

Бить детей

Бить детей нельзя. Ни шлепком, ни подзатыльником, ни ремнем или кулаками — они этого не забудут и всю жизнь будут хранить на взрослых обиду. Очередное тому подтверждение — дискуссия в «Твиттере», в которой десятки россиян рассказали о «воспитательных мерах» своих родителей и о том, как всё это навсегда испортило их отношения.

Вот что говорят те, кто помнит, как их обижали в детстве, и не находит этому никакого оправдания (стилистику мы не меняли, кое-где поставили недостающие запятые):

Меня била мама, и вещами, когда я не убиралась в комнате, и пяльцем в голову кидала из-за того, что у меня не получалась вышивать крестиком. И много чего, что я уже не особо помню. Ее тоже били ее родители ремнем, да и сама она была подполковник, очень вспыльчивая.

В детстве лет до десяти меня били родители, в особенности отец. Сейчас они подобрели, но я не могу их спокойно обнять, сказать, что люблю, и даже боюсь папиных прикосновений. Запомнился случай, когда я не понимала математику и папа, пытаясь объяснить ее, сорвался на меня. В итоге я убегала от папы по квартире и зажалась в маминой комнате на кровати. Когда он полез за мной и уже замахнулся на меня рукой, я вся в слезах тогда просто не могла дышать, благо мама подоспела до того, как он меня ударил.

О да, спасибо вам большое за шрамы от ремня. Спасибо за то, что чувство вины теперь всегда со мной. Спасибо за закомплексованность. Спасибо за то, что вы, уважая мое личное пространство, читаете мои переписки.

бьют, детей, издевательства

Мои родители развелись в моем детстве. Жила то с папой, то с мамой. Мать *** за любой неугодный ей поступок. И *** очень жестоко, пинала ногами, бляшкой от ремня попадала на лицо до крови и т.п. Папа вообще не бил. Всё детство умоляла папу меня забрать у мамы навсегда.

С самого начала всё было словесно, но один раз, я помню ярко, мама избила меня дневником по лицу за двойку. Отец держал ремень, когда я не могла решить задачу. В 18 лет я кричала на них, чтобы они оставили меня в покое — они смеялись и снимали мои слезы и гнев на камеру. Сейчас мне 21, живу отдельно, с ними не общаюсь, а они негодуют: как так-то? На мои замечания, что в любом диалоге меня унижали, не слушали и обсерали мое мнение, они говорят: «Да ты шуток не понимаешь и ты обижаешься ни на что!»

бьют, детей, Твиттер

Мать орала по любому поводу, закатывала истерики, манипулировать пыталась. Била редко, но когда уж реально в ярость впадала. Один раз прилетело кочергой. Я не терпела, а убегала и пыталась отбиваться. Потом уже когда «внезапно» стала выше нее, она мне ничего не могла сделать. Я на автомате ставила «блок», и максимум она била по сгибу руки. Ей же больнее. От этого еще больше психовала и орала, но бить меня было уже бесполезно. Хотя она и пыталась начать выдавать мне почаще «воспитательные меры», когда я выросла.

Дед бил меня, мою маму. Общаюсь сквозь зубы, заставляю себя буквально. Он стал старый и немощный, одинокий. Но я всё помню. Не могу забыть, как он мне нос разбил. Как закрывала голову мамы руками от него. Как он пытался ударить меня головой о стену, называя ***. Все помню.

По детству думал, что страшнее блях армейского ремня и кулаков отца в живот/по ребрам/спине нет ничего. А потом в доме появилась лицензия на оружие. А потом алкоголь. Обострение афганского синдрома у отца, под рюмочку, и пофигизм матери. Стрельба продолжалась до моих 17 лет, пока я не свалил. Также в доме прятались все ножи. Я умел разряжать пистолеты, сколько себя помню. Может, это и спасло, ибо нацеленное мне в лицо дуло я видел больше раз, чем мультики, наверное. И да, слышать щелчок курка всегда страшно.

бить, детей, Твиттер

В детстве, когда меня *** мать всеми подручными материалами (однажды это зеркальный фотоаппарат), говорила, что заслужил. Заслуги были разные — то плохие отметки, то поздно пришел домой, то испачкал одежду на улице.

Мать в четвертом классе сломала мне ребра за тройку по диктанту. Вечно била, кидала в меня книги, тетради.Когда спросила почему била, то ответ «ты была тупее, чем сестра». Отец был не лучше. Мог ударить за случайно уроненный цветок. Зная жизнь родителей, они срывали злость на мне. За свои неудачи, за несчастный брак. Избиения прекратились, когда я в 17 лет подралась с матерью. Почти задушили друг друга. Об этом не вспоминаем.

О, нездоровая семья — это наш профиль. Мать меня почти не била. Хотя бы потому, что не хотела, чтобы я рождалась, и, запоздав с абортом, практически сразу отдала мерзкое чудовище бабушке. Поэтому до девяти лет меня била и унижала дорогая поехавшая головой бабушка. Физическое насилие само по себе быстро перестало меня впечатлять, поэтому щедро разбавлялось объяснениями, что я урод, чмо, и вообще никому в этой жизни не нужна и не должна была рождаться. И по гроб должна быть обязана бабуле, что она одна согласилась взять на себя такую ношу.

Сначала отец ***, когда они с матерью развелись, я пошла в спорт, там тренера *** продолжили. Никогда не испытывала особых чувств по этому поводу, кроме смирения и принятия. Никто никогда не давал мне понять, что если меня бьют, проблема не во мне. Не рассказывал, что это не норма.

Меня мама хватала за волосы, любила толкать и бить в спину, если я пыталась уйти от конфликта. Выходила из себя по любому поводу и без повода совершенно непредсказуемо. Но больше всего пользовалась вербальной агрессией, обвинения, угрозы, насмешки, ор были нормой общения.

Меня мама била всем, что под руку попадет. Особенно понравились гладильная доска и суп-пюре из шампиньонов, вылитый на голову за то, что не поела. Я потом вся склеилась, потому что это клейстер. Дала слово никогда не бить сына. Сдержала. Он мой лучший друг.

И меня били, я не могу нормально маму обнять...

Мужа били. Лет до 10. Потом пошел на боевое самбо и в 12 в первый раз папашу отмудохал. В итоге ПТСР [посттравматическое стрессовое расстройство], неумение сдерживать эмоции, привычка всё решать кулаками и, как следствие, условка. Больше 10 лет назад свалил от родителей и только в этом году стойкое улучшение психики. Страшно.

Абсолютно нормальная, среднестатистическая полная семья. Отец бил ремнем за то, что я, второклашка, не могла решить задачу, где едет грузовик из точки А в точку В, за то, что задержалась в гостях у одноклассницы. Позже за то, что впервые ушла на без спроса на дискотеку с подругами. В этот раз прошелся очень сильно, несколько дней всё болело. Впервые я, тихая домашняя девочка, решилась тогда уйти из дома, помешал опять же страх. Мать никогда не вмешивалась.

Но не все комментаторы за то, чтобы вообще не бить детей. Некоторые возразили: неужели «поджопники» — это тоже насилие? Многие написали что-то вроде: «Вот меня били, но я сам был виноват».

Сравниваете твердое с квадратным. Умышленно подгоняете под свою теорию или правда не понимаете разницы. Меня отшлепали всего дважды за все детство. Это — избили? Ну, наверное, мне виднее, что нет. При этом мои родители самые лучшие и добрые. Я представляю, как тяжело им это далось.

Единственный раз батя выпорол так нормально, потому что я просто ***. Я ему благодарен. Ни до, ни после этой экзекуции пальцем не трогал. Наверное, потому что медик.

«Бьют» по-разному, кто-то «поджопник» дает в воспитательных целях, а кто-то ремнем выписывает ежедневно, формально — бьют оба, но здесь есть принципиальная разница. И да, не надо падать в крайности, приводя в пример откровенно больных «родителей», место которым — в дурке.

Педагог Дима Зицер, к слову, прекрасно объясняет этот феномен: люди, над которыми измывались в детстве, часто попросту не могут признать, что их родители совершали преступление. Именно преступление, ведь любое физическое насилие — это уголовная статья, напоминает он.

Здесь работает жуткая пружина: сначала унизили меня, именно унизили, эта модель была закреплена, я это видел, я это чувствовал, пережил, и внутри сжалась пружина, — объясняет Зицер. — А дальше она может разжаться в самых разных ситуациях. И чаще всего распрямляется по отношению к более слабым. [...] Я считаю, что нельзя «просто шлепнуть». Нехорошо обижать слабых. Это простой принцип. Сильный пользуется своей силой, чтобы обидеть слабого. Нет другой причины. Если мы задумаемся: «Зачем я это делаю?» — «Незачем», — правильный ответ. Сейчас многие скажут: «Я ему говорил, объяснял, а он меня не слышит!». Значит, иначе надо сказать. Надо попробовать заняться собою, найти какую-то форму, когда я буду услышан. Когда начальник меня не слышит, я его не шлепаю, правда же? Когда другой человек меня не слышит, равный мне по силам, я нахожу другие слова и чаще всего достигаю успеха. Так что да, человек, который бьет другого, вне зависимости от силы удара, — сразу в насильники. Мы что, будем измерять силу шлепка? Шлепок можно, окей. А сильный шлепок? А шлепок ремнем? А шлепок металлической дугой? А удар в живот? А легкий удар в живот? Это человечность — не обижать более слабых. Вот, собственно, и всё.

Срочные новости в нашем Telegram