А давайте представим, что Сталин, которого вы так хотите, на самом деле вернулся
Злые мы. Вот злые. И при этом настаиваем на том, что добрые. Наорем, нахамим, пожелаем соседу сдохнуть, повздыхаем о Сталине, а потом начнем истово фотографировать котиков и цветочки, затыкая ими все дыры в «Инстаграме (Организация, деятельность которой признана экстремистской на территории Российской Федерации)». Потому что мы пусечки. И крестик у нас на груди, и губки у нас бантиком, и сарафанчики наши в горошек.
Написал про 17-летнюю девочку, посаженную нашим режимом в тюрьму за то, что она смела быть недовольной этим режимом. Казалось бы, все понятно. Девочка страдает. Девочку жалко. Но нет. На арену выходят простые россияне и пишут, что так девочке и надо. Потому как укорот ей нужен. Как без укорота-то? Эдак не укоротишь мерзавку сегодня, так она начнет завтра поезда под откос пускать. Вот пусть посидит в тюрьме-то, глядишь, и поумнеет.
Написал про женщину, которой пришлось четыре года воевать со строительной компанией, чтобы получить положенную ей однокомнатную квартиру площадью 26 квадратных метров. Казалось бы, на чьей стороне должны быть симпатии милосердного нашего народа? Очевидно же, что на стороне слабого. А вот и фиг вам!
— Это почему все должны за жилье платить, а она нахаляву захотела? Шельма.
— Так у нее же дом снесли.
— И что? Снесли и правильно сделали. И вообще, дали же ей «хрущевку» без ванны. И жила бы. Так она еще выпендривается. Дрянь.
И, главное, посмотришь фоточки этих комментаторов – милейшие люди. Вот они на дачке. Вот у речки. Справа — любимый сын, слева — любимый муж. И дальше 150 цветочков в горшочках и кошечек в цветочках. Милые такие, добрые. А разговорись с ними, вздохнут и скажут: «Сталина на вас нет».
В смысле, вот же при Сталине как хорошо было. Страна процветала, немцев победили, все нас боялись – не жизнь, а песня. А то, что сотни тысяч людей в лагерях перемёрли, так с нами иначе нельзя. Нам всем укорот нужен. Без укороту воровать начинаем и беспредельничать. А вернулся бы Сталин, он бы всех в ежовые свои рукавички взял, половину расстрелял, остальные бы как шелковые стали. Песни бы пели и хороводы водили. Не посадили тебя, вот ты уже и счастливый. Потому что счастье, как известно, понятие относительное.
Обратите внимание, как часто наши люди желают кого-нибудь расстрелять. Узнают, что арестован какой-нибудь очередной губернатор, и говорят: «Жаль, что расстрелы отменили. Вот то ли дело в Китае». И кровожадно так прищуриваются. Дескать, наша бы воля, мы бы их всех перестреляли, и началась бы у нас тогда жизнь, полная радости и чупа-чупсов.
Нет, конечно, доброта тоже не чужда нашим сердцам. Мы плачем над Хатико, жалеем Белого Бима, а некоторые из жалости к коровам еще и не едят мяса. Многие переживают из-за старушек. Особенно из-за тех, которые далеко, но им можно передать свои старые вещи. Тем более если про них проникновенно где-то написано. «Тоненькая паутинка морщинок», «мягкие теплые руки» и «тяжелое военное детство». И тогда все мы прослезимся и припишем что-то вроде: «до слез», «ком в горле» и «я плакаль». Мы попереживаем, а потом проломим череп соседу за плохо припаркованный автомобиль и обматерим официантку за недожаренный шницель.
Ведь мы же реально радуемся тому, что наши самолеты кого-то бомбят. Ну да, они вроде бомбят плохих парней. Мы этого точно не знаем. Нам просто так сказали, что, мол, плохих. И мы как-то легко в это поверили. Но главное же не это. Главное то, что мы одной ракетой можем разнести целый город, а можем и весь мир превратить в радиоактивный пепел. Нет-нет, так-то мы добрые, но это же круто. Целый мир — и вдруг в пепел. И еще мы радуемся тому, что продаем много оружия. Наша страна — один из крупнейших экспортеров смерти в мире, а мы гордимся этим. Видимо, тоже по природной нашей доброте.
У Тэффи, кстати, есть такой рассказ. В нем говорится про семью потомственных ученых, которые на протяжении нескольких поколений выводили особую породу рака. Вот чтобы он на горе свистнул, и самые сокровенные наши желания исполнились бы. И ведь вывели они такого рака. И свистнул он. И по всей земле начали лопаться люди. Потому что самым искренним и сокровенным желанием тысяч из нас было «чтоб ты лопнул».
