Рецепт добра и зла

Сергей опаздывал на работу. Забежал в магазин за чем-то к чаю, подошел к кассе, а там – она. Бабка. Навязчиво и громко выясняет, почему так дорого стоит хлеб. Продавец ответить бабке не может. Но та настаивает. Сергей опаздывает. Тучи сгущаются. «И когда я уже совсем опоздал, — рассказывает Сергей,  —  не выдержал и сказал: «Извините, вы не могли бы меня пропустить к кассе, а потом продолжить общение?»  Бабка вспыхнула и начала говорить. Что ее вопрос – важный. Что она имеет право стоять в очереди столько, сколько сочтет нужным. И что молодежь – нахальная, дерзкая и могла бы подождать. «Напиши про таких вот бабок, — просит меня Сергей. «Откуда они такие злые берутся?» И я бы написала. Но не могу.

— А ну, дай свой чемодан! И беги наверх – грейся!

Анна Аркадьевна хватает мой багаж за ручки и подталкивает меня к ступенькам. Чемодан – большой и тяжелый. Анна Аркадьевна – маленькая и восьмидесятилетняя.

Мы познакомились у ее подъезда: я приехала в командировку, а она приютила. И первым делом заявила: «Будем обедать!»

Были домашние пироги, щи и жареная, выловленная в Волге рыба.

— Хочешь перцу в суп? – спросила Анна Аркадьевна.

Я сказала: «Ага».

— А хлеб будешь?

Я опять согласилась.

— А соку яблочного? Сама накрутила!

Снова «Да!»

— Вот такие девочки мне нравятся! – засмеялась Анна Аркадьевна и погладила меня по голове.

Когда мы доели, она сказала, что я напоминаю ей внучку и отравила спать.

— Устала с дороги, милая моя. Поспи немного. А работа подождет.

Я заснула. И она ходила на цыпочках, чтобы не разбудить. А потом мы много разговаривали. Гуляли под ручку вдоль Волги. Делились секретами. Я влюблялась в нее каждую минуту и все думала: почему она такая хорошая?

___________________________________

Анне Аркадьевне досталось. Ребенок войны, она помнит многое из того, чего хорошо бы не помнить. Например, как отец погиб в самом начале Великой Отечественной. Как самолет сбрасывал бомбы, и мать, обхватив руками троих малых детей, лежала на полу и молилась. Как вместо масла мазали на хлеб манную кашу и каким сладким был лук, который нам в две тысячи тринадцатом кажется горьким.

После войны появились другие проблемы. Как ночью отстоять очередь, чтобы купить по карточкам хлеба? Как построить новый дом, когда не на что? Как жить с мужем в половине комнаты, в которой даже окно – и то твое лишь наполовину?

Еще Анна Аркадьевна помнит, как купила занавески на первую зарплату. И мама расплакалась, потому что это очень приятно, что ребенок вырос и может помогать. Как в перестройку ездили в Москву за продуктами, и люди в очередях давили друг друга за кусок курицы. Как много и до одури пил муж. И она боялась, плакала и все равно любила.

Много всего помнит Анна Аркадьевна. И когда я спрашиваю, хотела бы она что-то  изменить в прошлой жизни, если б могла, отвечает отрицательно.

—   Что было, то было. Зачем менять? Все, что со мной произошло, принимаю, как должное. И думаю, что впереди еще много хорошего.

____________________________

Я дивлюсь ее бодрости и оптимизму. Тому, как она суетится на кухне, как любит работать в саду. Как заливисто, точно девочка, хохочет, указывая на берег Волги, с которого они когда-то ныряли, бесстрашные и маленькие. Как прикрывает глаза, когда вспоминает, как зимой ходили на танцы, держа под мышкой сверток с туфлями. Меня удивляет любовь, с которой она говорит о муже и обо всех знакомых ей людях. Кажется, в ней совсем нет ничего плохого. Ничего того, что часто встречается в людях, проживающих жизнь, полную беззаботности и достатка.

— Вы такая бодрая и здоровая! – не удерживаюсь от комплимента.

— Знаешь, тоже иногда болею. Недавно давление было такое, хоть в космос запускай… Секрет в том, чтобы не думать о плохом. Я всем болячкам говорю, чтобы ступали от меня подальше. Не хочу болеть: мне жить нравится!

________________________________

Анна Аркадьевна заворачивает для меня пироги и провожает на вокзал. И сидит со мной целый час в ожидании поезда. Пытается вернуть деньги, которые я заплатила за такси и дуется, когда я их не принимаю. Она записывает мой номер, и я точно знаю: будет звонить. Это читается в ее  хрупкой фигурке и глазах, которыми она смотрит на уходящую электричку.

Наверное, нет рецепта добра или зла. Как нет и предпосылок. Когда-то мне очень нравилось находить оправдания человеческим поступкам и мыслям. Ведь если жизнь не легка, как сложно оставаться хорошим!

Вспоминая Анну Аркадьевну, я понимаю: не важно, какой была твоя жизнь. Ведь если внутри тебя от рождения свет, он никуда не исчезнет. Ни после войны, ни после смертей близких, ни после злополучной перестройки.

Именно о таких людях стоит рассказывать.