«Настукай им, настукай!»

Это не призыв к насилию, это боевой клич клуба ролевого фехтования «Илькар». Как они сами себя представляют: «Мы инициативная группа любителей настукать кому-нибудь гуманными мечом или топором, натыкать кого-нибудь копьём и защищаться от настукивания и натыкивания щитом. Мы тренируемся для того, чтобы ездить на разные ролевые игры и настукивать там монстрам, но тренируемся так интенсивно и качественно, что становимся почти не настукиваемыми этими самыми монстрами». Сейчас передо мной сидят в своих ролевых костюмах Главный Настукивальщик Андрей и очаровательная девушка, представившаяся как Тигр, и они готовы поделиться историями из своей, и не только своей, ролевой деятельности.

— Оправдан ли миф о забитости и стеснительности ролевиков, похожи ли они на стереотипных героев Интернета?

А.: Люди разные приходят, есть школьники, есть взрослые люди под 30, которым это нравится. Среди ролевиков трудно найти каких-то стереотипных забитых, которые сидят дома и играют в игры. В основном это люди, которые приезжают развлекаться, отдыхать, среди них можно встретить кого угодно: юристов, банкиров, менеджеров любого звена. Прелесть в том, что ты можешь пожить разными ролями. Не обязательно вклиниваться в одну эпоху, как многие реконструкторы: ты такой солдат Второй мировой во втором ряду пятый справа, всё по этому поводу знаешь, у тебя достоверное снаряжение... Нет, у нас всё проще. Собирается игра; человек, например, никогда в жизни не читал Сапковского; открывает книгу — читает, если ему нравится, если он сопереживает этим героям, решает: «Да, я поеду на эту игру, я хочу в этом поучаствовать, изменить эту историю».

— Снаряжение вы производите сами?

А.: Раньше было сложнее, всё приходилось делать самому либо заказывать у мастера, и оно выглядело... ну... выглядело, в общем. Вот это как раз те самые шутки про ролевиков, когда «вы все в занавесках бегаете, рыцари в вёдрах с палками, а я крутой реконструктор, посмотрите, какая у меня рубаха». Всё от того, что первые ролевики действительно не очень запаривались по поводу костюма: если у тебя есть простыня — ты уже волшебник, а почему ты в кедах — это уже совсем другая история. А сейчас немного проще, потому что появилась целая индустрия, которая производит антураж, реквизит — всё это можно купить — в лучшем качестве, в худшем качестве. Хотя есть вещи, которые трудно сделать самому, например, оружие — его некоторые покупают, но мы всё-таки стараемся всё сделать сами.

— Материалы подручные или специальные?

А.: Не совсем подручные. Очень трудно в Петрозаводске найти, например, лён. Почему именно лён? Он более историчен, в нём действительно удобно. Поэтому приходится ездить в Санкт-Петербург, в основном из-за цен, здесь очень дорогие материалы такого формата. Ту же самую кожу, например, покупать в Петрозаводске очень дорого, а в Санкт-Петербурге — более или менее.

— Сколько стоит «приодеться» для одной игры?

А.: Для нас в среднем около 1000 рублей, а максимальное, что лично мы видели, — это когда человек пришёл в рубашке с накидкой и сказал: «Ребята, это стоило 8000 рублей». Мы, честно говоря, выпали. У него был меч за 2000 рублей и маска, которую он сделал сам, – всё. То есть 10 000 рублей на рубашку и меч. Полный готический доспех стоит около $2000, а если он ещё и правильно сделан, то куда дороже. Нам проще. К тому же обычно одежда не шьётся с нуля, а накапливается, каждую игру ты что-то дошиваешь, перешиваешь.

— По каким произведениям вы играете?

Тигр: «Ведьмак» Сапковского, Толкиен «Хоббит», «Властелин колец», городские игры, по «Дозорам» Лукьяненко, например. Была даже игра по фильму «Время» (с Джастином Тимберлейком), по фильму «Догма». То есть это может быть всё, что угодно. Бывают игры, которые люди придумали сами, авторские проекты.

— Как насчёт требований к актёрскому мастерству? Нужно соответствовать или любого бездаря возьмут?

А.: На каждую крупную роль существует хотя бы небольшой кастинг. Если придёт какой-то забитый мальчик и пробубнит: «Я хочу быть королём...», причём королём-экстравертом, убившим всю свою семью, то вряд ли это получится.

Тигр: Обычно берут роли, приближенные к себе. Либо, наоборот, хотят попробовать что-то новое, но это уже опытные игроки.

А.: На больших играх бывает по-разному, но на маленьких, где люди объединены одной идеей, постоянно что-то происходит, кто-то о чём-то договаривается. К тому же мастера зачастую выдают ключевым ролям так называемые квесты — задачи, может быть, глобальные, может, маленькие. Например, фактическая задача у короля — не умереть и сделать так, чтобы его государство процветало. А может, ты крестьянин, и тебе нужно найти свою жену, которая пропала много лет назад. У новичков обычно нет как таковых квестов, у них просто роли. К примеру, булочник продаёт булку. Казалось бы, что тут такого? Ну, продавай ты свою булку. Но никто не мешает булочнику, зная, кто его покупатели, слить информацию разбойникам или с булкой передать секретные сведения, или булкой «травить» нужных людей — в конце концов, он может стать самым крупным булочником в игре. В общем, у всех роли функциональные. Был, например, момент, когда мы бегали почтой на игре «Ведьмак: Война и мир». Валютой было золото. У нашего государства суточный доход – порядка 5 монет, игра длилась 3-4 суток. И как-то получилось, что через нашу почту прошло около 10 золотых монет, то есть наш доход в сутки был сопоставим с доходом государства. Приходилось постоянно бегать, причём мастера сделали технических персонажей — монстров, настолько сильными, что они фактически никем не «убивались», по крайней мере, из простого люда. Их мог «убить» только ведьмак, как у Сапковского, — специально обученный воин. Поэтому приходилось очень быстро бегать. Учитывая количество враждебных сил на полигоне, быть в нашем государстве оказалось очень невыгодно. Поэтому мы хитрили, как могли: представлялись другими, дружили со всеми, у нас ничего никогда не было, мы готовы были всем помочь, в результате это принесло свои плоды, и мы на игре ни разу не «умерли».

— Как часто на игре доводится «умирать»?

Тигр: На полигонах стараются меньше «убивать». На городских играх чаще, потому что все одеты обычно, а в лесу ты в образе, если тебя «убили» — тем же персонажем уже не всегда логично выйти. А в городской же игре тебя могут хоть каждый день «убивать», все персонажи чаще всего — обычные люди со сверхспособностями.

А.: Поэтому городская игра проще, никогда не понятно, кто перед тобой. В этом есть своя прелесть. А что до «смертей» — была у меня игра в Петрозаводске, на ней я «умер», не жалея ни о чём, раз 15. Мы ехали орками, нас было мало — всего трое на полигон в 60 человек, и вот я спокойно «умирал» по 5 раз за день, и это было весело. Для этого ничего особо не требовалось — пришёл к себе в лагерь, через полчаса воскрес, и всё.

— А в чём заключается «возвращение к жизни»?

А.: Если тебя «убили», то имеют право обыскать. В этом случае ты, как игрок, должен честно отдать людям все свои игровые ценности: деньги, артефакты, карты, оружие, есть ряд игр, на которых игровой ценностью является ещё и еда. После этого идёшь в так называемую страну мёртвых. Она тоже всегда разная. Это может быть просто палатка со скучающим мастером или целый вход в загробный мир, где игра продолжается, и ты уже как душа отвечаешь за свои деяния, проходишь испытания – они влияют на то, сколько времени ты проведёшь в стране мёртвых. Если ты вёл праведную жизнь или твои сослуживцы/сограждане за тебя помолились, принесли какие-то дары божеству, то ты быстрее воскреснешь. Если же тебя, наоборот, прокляли — то дольше прождёшь. И вот, когда ты выходишь, ты берёшь иное имя, а род занятий, скорее всего, останется такой же. Если ты едешь кузнецом и везёшь с собой здоровенный рюкзак реквизита, то очень глупо выходить простым крестьянином. Обычно в таком случае берётся какой-нибудь родственник — брат, кузен или близкий друг. Есть отдельные люди, которые выходят совершенно другими по роли. Например, ты был королём, но король один, и если он кончился, можешь быть наёмником, крестьянином, кем угодно ещё. Была игра, в которой ввели старение — один день равнялся 25 годам. И люди, которые начинали взрослыми, на второй день «умирали».

— Чего в данный момент не хватает в клубе?

А.: Самая большая проблема — найти помещение, в котором можно регулярно тренироваться. Коммерческие залы очень дороги, а муниципальные — это месяц согласований. У школ зачастую продолжительные отношения с их арендаторами, которые занимают всё время, поэтому прийти вот так и договориться почти невозможно. А если найдено помещение, возникает проблема с хранением реквизита. Чаще всего школы не дают хранить у себя крупное снаряжение. Вот стоит высокий рюкзак, если наполнить его до конца — его не хватит. Фактически нужен он и ещё половина такого же, чтобы взять с собой всё, что надо. Поэтому приходится проводить одну тренировку облегчённую по средам, а в субботу — полную, со всем снаряжением.

— Бывали у вас сложности с законом?

А.: Когда на городскую игру собирается человек 30-40 где-нибудь в парке, подходит товарищ полицейский и такой: «О-па, кто у вас тут главный, что за митинг?» Приходится объяснять, что мы играем, и нет, мы не прячем наркотики, это не митинг против власти, и всё в таком духе. Одна из главных проблем – перевозка снаряжения. Сейчас готовятся принять закон, по которому ты не имеешь права перевезти в поезде рюкзак, у которого суммарная длина, то есть длина, ширина и высота – более 180 см. К сожалению, мой рюкзак ростом 150, и он выходит за рамки, как ни крути. И, по идее, я за месяц должен предупредить РЖД, а главное, заплатить дополнительные деньги и погрузить рюкзак в багажный вагон. Но дело в том, что на станции Тверь, где часто происходят игры, поезд стоит 2 минуты. Нас обычно от 8 до 16 человек, и всем нужно выскочить из вагона, добежать до багажного (ещё неизвестно, куда, потому что его ночью перецепляют, а поезд приходит в 6 утра) и получить именно свои вещи. В таком случае остаётся только поездка на автомобиле, а это далеко не всем подходит.

— Что бы вы хотели рассказать напоследок?

А.: Ни одна игра не проходит бесследно, каждая — это какое-то событие в жизни. После игр люди часто собираются и заводят разговор: «А вот, ребята, помните… на второй день… я вот это сделал… Когда ты вернулся, а я вот в это время… а ты повернулся, я ТАК ему...». Что-нибудь в этом духе. Те, кто не смог поехать на игру, собираются, слушают и сопереживают.

Особенно первая игра очень запоминается, после есть такой период — привыкание к реальности. Это когда приезжаешь в город и понимаешь, что здесь всё не то. Вот вообще всё не то: люди какие-то не те, и зачем та кассирша сидит за кассой и не улыбается. А там, на игре всё по-другому, там и звёзды ближе, и люди радушнее, и ты мог подойти к любому и сказать: «Привет, я оттуда-то, а ты откуда?» И есть очень маленькая вероятность того, что тебе скажут: «Мальчик, иди отсюда!» И некоторые привычки с игр остаются. Если ты, например, всю игру за кем-то следил, шпионил, доставлял секретные послания, то, приехав в город, ты какое-то время будешь ощущать, что за тобой могут наблюдать, что тебе срочно надо что-то сделать, этот эффект очень сильный.

Сергей Ермолин