Личный опыт

«Моя подруга каждый раз приезжала из колонии беременной, но я 7 лет честно ждала мужа». Петрозаводчанка, вышедшая замуж за зэка, рассказала, чем закончилась их история любви

Я никогда не планировала знакомиться с заключенным и иметь с ним какие-то отношения. Но у меня есть подруга, муж которой оказался на зоне, был осужден на семь лет, и она ездила к нему на свидания. И вот однажды он обмолвился, что есть очень неплохие ребята, которые хотели бы познакомиться с хорошей женщиной для создания семьи. Мол, передай Кате, вдруг она захочет получить письмо от человека из зоны.

Я в ту пору была одинока, годы уходили, замужества не предвиделось. Стало вроде как любопытно, да и потом: письмо — это же ничего еще не значит. Я согласилась, и вскоре мне прилетело сразу несколько весточек. Я не стала отвечать всем, выбрала некоего Павла. Написано было грамотно, толково, в меру романтично. Кстати, зэки — самые большие романтики в мире, как, впрочем, и «сказочники»: такого понапишут! А наобещают — вообще даже не с три короба, а десять.

Павел сообщил, что сидит потому, что взял на себя чужую вину, за друга, потому как у того была многодетная семья. Были в компании, выпили, произошла драка, и совершилось убийство. Я, мол, в драке участия даже не принимал. Я только потом узнала, что три самые распространенные версии преступлений среди заключенных — это «взял на себя чужую вину», «сел по глупости», «вступился за свою (или чужую) девушку».

Завязалась переписка. Я слышала, что на некоторых зонах есть Интернет, но там его не было — мы обменивались обычными письмами в конвертах. Павел характеризовал себя весьма положительно: работящий (у него было строительное образование), выпивает только по праздникам (тоже, кстати, избитая формулировка), любит детей, ну и так далее. Вспыльчив, но отходчив (еще один штамп), но тогда я не обратила на это внимания. Я получила фото Павла. Выглядел он хорошо, симпатичный, ничего «зековского» я в его внешности не увидела: человек как человек. Я в ответ прислала Павлу свое и получила столько комплиментов, сколько не получала за свою жизнь!

В качестве отступления скажу, что наши женщины слышат очень мало хороших слов: от мужчин, от мужей, вообще от людей. А тут — как божья роса капает на пересохшую землю. Мне было приятно, и я стала чувствовать, что влюбляюсь в Павла просто даже за эти слова. Вскоре он пригласил меня на кратковременное свидание, а дальше опять отступление, правда, несколько запутанное: сама разобралась далеко не сразу.

Если осужденный отбывает наказание в исправительной колонии строгого режима и находится в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь три краткосрочных и три длительных свидания; в облегченных условиях — четыре краткосрочных и четыре длительных свидания; в строгих условиях — два краткосрочных и одно длительное свидание. Если осужденный находится в исправительной колонии особого режима, в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь два краткосрочных и два длительных свидания; в облегченных условиях — три краткосрочных и три длительных свидания; в строгих условиях — только два краткосрочных свидания. Осужденный, который отбывает наказание в колонии-поселении, может иметь свидания без ограничения их количества.

На долговременное свидание (трое суток) я права не имела: не жена. Поэтому мы общались через стекло и говорили через трубку в присутствии сотрудника исправительного учреждения (думаю, многие видели такое в фильмах). Тогда мы впервые встретились вживую, и я, конечно, сильно волновалась. Накануне привела себя в порядок, как только могла, и вновь получила массу комплиментов. Говорили обо всем, как-то понемногу узнавали друг друга. Павел знал, какие слова произнести, чтобы я просто млела. Об условиях заключения он говорил мало, больше шутил, что вот, в колонии и кормят бесплатно три раза в день, и на нарах можно валяться вволю, и в игры играть, и анекдоты травить.

В последующих письмах уже пошли признания в любви, обращения «моя красавица», «единственная» и тому подобное. Я стала отправлять Павлу посылки с разрешенными продуктами и вещами — всегда собирала с любовью. Однажды он написал, что у него порвались кроссовки и износился спортивный костюм. Мол, у мамы маленькая пенсия, на зоне заработки никакие, а друзей просить неудобно. Я выбрала самые дорогие кроссовки, какие только смогла купить, да и спортивный костюм тоже.

Я ездила еще на три краткосрочных свидания, а потом Павел предложил мне выйти за него замуж. Тогда мы наконец смогли бы встретиться в колонии уже не по разные стороны стекла и побыть вместе аж трое суток! Не скажу, что я бросилась в омут головой — довольно долго думала, размышляла. Жена — это уже серьезно, и мне предстояло ждать его еще семь лет. С окружающими советовалась по минимуму. На работе никто вообще ничего не знал; я рассказывала о Павле только близким подругам и родителям. Мои папа и мама были резко против этого брака, подруги относились по-разному. Кто-то говорил, что если это любовь, то почему бы и нет, другие высказывались, что надо быть осторожнее с теми, кто сидит в тюрьме, и лучше все-таки поискать человека на воле.

Замуж за Павла я все-таки вышла, хотя понимала, что совместить отсидку с семейной жизнью довольно-таки сложно и за решетками — совершенно другой, мало связанный с нашими реалиями мир. Расписались мы с Павлом на зоне. Я привезла с собой сотрудника ЗАГСа, за все заплатила сама: именно так это обычно и происходит. Получили поздравления от начальника колонии, а так в целом все прошло очень просто и скромно. Но это было вроде как и неважно.

Потом я приехала уже на долгосрочное свидание, на которое теперь имела право. Не очень приятный момент, когда меня обыскивали, но я была психологически готова к этому, потому как понимала, где оказалась. Все привезенные с собой продукты тоже тщательно проверили; кстати, это не касалось того, что я потом докупала в тюремном ларьке. Продукты я привезла как готовые, так и сырые: оказалось, на общей кухне есть плита и можно готовить. Душ и туалет тоже общие, а вот комнатки — отдельные, там есть кровать, шкафчик, стол и стулья. Подробностей свидания описывать не буду — это слишком личное. Скажу только, что первая брачная ночь удалась, да и в целом в общении Павел меня не разочаровал.

На общей кухне я познакомилась с другими женщинами, приехавшими на свидания с находящимися в заключении мужьями. Кстати, таких шедевров кулинарии, какие я там увидела, я не встречала больше нигде. Какие только блюда не готовились, какими только рецептами не делились! Только мне казалось странным, что многие женщины привозили с собой детей, даже грудных. Зачем? На мой взгляд, ни детям на тот момент не были нужны папы, сидящие в тюрьме, ни отцам в этой ситуации — дети. Хотя, возможно, я ошибаюсь, поскольку у меня на тот момент детей не было.

Ни для кого не секрет, какова основная цель свиданий для многих отбывающих срок мужчин: это секс. Разумеется, надо обсудить и какие-то семейные, домашние проблемы, и лучше, конечно, вживую, но на худой конец это можно сделать и в письмах или на краткосрочном свидании. Про интимные отношения с заключенными среди присутствовавших на кухне женщин ходили целые легенды. Мол, изголодавшиеся мужики — это что-то плюс зэки вставляют себе в причинные места какие-то «шары». Мне эти разговоры были сильно не по нутру.

Одна дама так вообще рассказывала, что несколько раз специально расписывалась, а потом разводилась именно с заключенными, потому как, по ее словам, «вольняшки» — это не мужики. Я так поняла, что все она зоны объездила. Над такими, как я, расписавшимися в колонии «по любви», она откровенно смеялась и говорила: «Девки, да вы им нужны, чтобы передачки посылали, а на воле они сразу себе других найдут!» Много было и обычных скромных женщин, чьи мужья тоже были не какими-то там рецидивистами: ведь, как говорят, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

Так и пролетело время. Мужа я ждала верно. Детей до освобождения Павла я рожать не хотела, да и он об этом речи не заводил, потому во время долгосрочных свиданий тщательно предохранялась. А вот моя подруга, через которую я и познакомилась с мужем, почти каждый раз приезжала из колонии беременной, а потом умоляла гинекологов отправить ее на бесплатный аборт, потому что муж сидит, денег нет. А так я, конечно, хотела иметь полноценную семью с детьми.

Со свекровью я познакомилась и общалась, хотя и нечасто. Она меня приняла как невестку и, разумеется, не говорила о своем сыне ничего плохого. Мы так по-настоящему и не сблизились, хотя я была совершенно не против этого. Но свекровь оказалась из тех людей, которые при любых обстоятельствах склонны жить больше для себя, чем для других. За два года до освобождения Павла Анастасия Васильевна умерла, и похороны на себя взяла в основном я, как и благоустройство могилы.

Когда Павел вышел на волю, конечно, был праздник. Прекрасно проводили время; правда, устраиваться на работу он не спешил. Жили мы в моей квартире (квартиру покойной мамы Павла, правда, сдавали), ну, а в остальном — за мой счет. Сперва я относилась к этому снисходительно: все-таки человек столько лет провел в колонии, пусть отдохнет и насладится свободой. Потом он стал выпивать в компании друзей, затем вести себя грубо; унижал меня — вроде как по мелочи, но больно. По-прежнему не работал. Я не стану описывать все, что было: это знает каждая женщина, у которой в семье происходили подобные вещи.

Я не могла понять, как и почему прежде такой нежный и романтичный мужчина постепенно превращается в кого-то совершенно иного. Сначала я все прощала, думая, что все же у Павла умерла мать, да и столько лет провести в неволе — это большая психологическая травма. Однако рожать от него детей я уже остерегалась. Я пыталась выяснить, в чем дело, и однажды Павел мне сказал: «Я мечтал о тебе, лежа на нарах, как о прекрасной принцессе. А здесь, когда ты рядом, ты стала обыкновенной, и таких, как ты, у меня может быть сто штук». Кстати, после этого выяснилось, что он еще и изменяет мне: однажды проверила его телефон и обнаружила переписку. Когда сказала ему об этом, он меня ударил.

В итоге мы расстались. Семь лет жизни потеряны, и я снова одна. Я честно ждала Павла — его освобождение было для меня как звезда на черном небе. Но эта «звезда» обернулась черной дырой. Я опять без семьи, детей нет. Я никогда и никому не скажу: «Ни в коем случае не связывайтесь с заключенными». Каждый человек имеет право на счастье, и у многих подобных пар в самом деле все складывается хорошо. Просто мужчину не узнаешь и не проверишь на расстоянии — все познается только в поступках, в делах, в тех отношениях, когда человек находится рядом, хотя и тогда поначалу можно многого не узнать. К слову, я так и не выяснила, убил ли того человека именно Павел или он просто выгородил себя передо мной. Впрочем, это, как и многое другое, на его совести.

Срочные новости в нашем Telegram