«У меня были иллюзии, что можно стать своей». Россиянка, переехавшая в благополучную Германию, рассказала, почему разочаровалась в эмиграции
Когда смотришь на фотографии идеальных европейских городов, кажется, что разочароваться в эмиграции невозможно. Все это подкрепляется различными «успешными» историями и красочными фотографиями. Действительно ли все так радужно, когда ты переезжаешь за границу? Юлия Вараксина рассказала изданию Wonder, каково это — переехать в Германию и как справиться с ностальгией по родине. Публикуем отрывки из ее рассказа.
Переезд в Германию
Идея пожить за границей появилась у меня после окончания университета. Сначала это было просто отвлечённой мыслью. Эмиграцию я воспринимала как ступень социальной лестницы, на которую неплохо было бы подняться, чтобы жизнь уж точно удалась. Прошло несколько лет. Я работала журналистом и писала на социально-политические темы. Мне всё меньше нравилась моя жизнь в Москве. Угнетало происходящее вокруг: политические процессы после Болотной, коррупция, дикие с точки зрения здравого смысла законы и реформы, человеческие трагедии и неравная борьба с государством — во всё это мне, как журналисту, нужно было вникать, и я принимала это близко к сердцу. Когда мой муж получил работу в Берлине, я радостно начала паковать чемодан.
Мы переехали в августе 2015 года. У меня не было сильной эйфории: я старалась не очаровываться, чтобы не разочароваться. Но всё же среда, в которую я попала, была прекрасна своим комфортом: чистый воздух, чистая вода, удобный транспорт и короткие расстояния — всё было сделано для человека, и человека здесь уважали. Но главным было чувство безопасности: будто я проскочила на свободу и за спиной у меня вот-вот захлопнется железный занавес.
Правда, было тяжело расстаться с друзьями. Мне снилось, что мы гуляем вместе, очень долго, всю ночь; и проснувшись, в темноте я ощущала расстояние между нами — такое невыносимое, будто бы мне нужно проползти эти две тысячи километров, чтобы увидеть близких мне людей. Наутро я успокаивала себя: если и вправду станет невмоготу, я возьму билет. И, конечно, никуда не летела...
Разочарование в эмиграции
Первые два года в Берлине я провела в декрете. За четыре месяца, прошедшие до рождения сына, мне удалось выучить немецкий до уровня B1 (intermediate) — этого было достаточно для жизни и общения. Я не могла работать по журналистской специальности (и не очень хотела), поэтому решила получать немецкое образование и новую профессию. Мне казалось, как только я выйду из декрета, я быстро и легко адаптируюсь.
За это время я удовлетворила желание «пожить за границей», а магия переезда испарилась. Когда я вышла из декрета, я поняла, как много нужно сделать, чтобы достичь хотя бы того уровня, который был у меня в родной стране. Я переезжала, чтобы улучшить жизнь, но жизнь особо не улучшилась. Все знают, что адаптироваться непросто, но только переехавшие — насколько.
До эмиграции у меня была иллюзия, что если очень постараться, можно полностью интегрироваться в другое общество. Теперь пришлось признаться: я всегда буду в этой стране немного чужой. Чем дольше я думала, тем больше возникало вопросов: а стоят ли таких усилий преимущества жизни здесь? А получится ли у меня вообще адаптироваться? Это лежало в плоскости материальной — а значит, было поправимо. Подкосила меня ностальгия, она была неподконтрольной и, казалось, непоправимой. Оказалось, что мне не нужно больше тёплых дней в году — мне нужно их столько, сколько и было.
У меня появились странные желания — например, захотелось платок с хохломским узором. Я думала об икре с бородинским хлебом, перечитывала Толстого, пересматривала советские комедии. И даже изучила вакансии в Москве — она стала рисоваться чем-то очень далёким и милым, с пушистым снегом и новогодними огоньками. В какой-то момент я осознала, что живу как турист, задержавшийся в путешествии. Достопримечательности просмотрены, улицы исхожены, открытки отправлены, но самолёт отменили, и ты всё сидишь в этом городе, вдруг ставшем чужим и скучным, и ждёшь.Пришлось признаться: у меня началась ностальгия. Я соскучилась по России и разочаровалась в эмиграции.
Ошибки эмигранта
Разочарование — закономерная стадия адаптации в новой стране, следующая за эйфорией. За ним приходят постепенное принятие и одновременное существование в пространстве двух культур. Но «доживают» до этого не все: кто-то возвращается домой, кто-то так и застревает, не адаптировавшись — все слышали про людей, которые десятилетиями живут в других странах, отчаянно критикуют всё местное, хвалят всё российское, но не возвращаются. Я сумела вычленить причины собственного разочарования, из-за которых адаптироваться было гораздо сложнее.
Первая из них — идея новой жизни, которая начнётся с нуля вместе с переездом. Мне казалось, что, попав в благополучную среду с приветливыми некоррумпированными чиновниками, хорошими дорогами, достойной оплатой труда, хорошей медициной, я как-то сразу автоматически заживу лучше. Но нет. Даже в самой гостеприимной новой стране строить жизнь не проще. Если бы я могла дать совет себе прошлой, то сказала бы: «Будь готова, что до комфортной жизни предстоит долгий путь. Ехать нужно, только если тебя на новом месте ждёт хорошая, а в идеале — любимая работа. И обязательно сначала выучи язык — чем хуже подготовишься к переезду, тем сложнее будет начинать». Переезжать за кем-то в порыве романтических чувств, конечно, легче, но за это расплачиваешься тяжёлой адаптацией.
Вторая проблема — бегство от себя. Если бы мне нужно было эмигрировать сегодня, я бы постаралась отделить внутреннее недовольство собой от недовольства тем, что я не могу изменить. Вместо того, чтобы признаться, что мне не нравится быть журналисткой и желаемых успехов я пока не достигла, я думала примерно так: «Ситуация в стране тяжёлая, СМИ закрываются, творческим людям плохо живётся, поэтому я не могу здесь строить карьеру». Это, конечно, правда, но лишь отчасти. Сегодня перед тем, как бежать от сложной внешней среды, я бы попыталась сделать ещё одно усилие, чтобы устроить свою жизнь так, как хочется, на родине — пока действительно не поняла бы, что больше от меня ничего не зависит.
Наконец, третья причина — идеализация. Так было в моём случае: бег от себя и жизнь с нуля совместились с представлением, что у далёкой страны совсем нет недостатков. В результате возник красивый, но ненастоящий образ — и разочарование от столкновения с реальностью. Главные выводы, к которым я пришла: важно не делать эмиграцию оружием в борьбе со своими внутренними конфликтами. Лучше не сбегать от проблем, а переезжать с позиции силы, максимально подготовленным.
Преодоление
Я начала выбираться из тяжёлого состояния, когда призналась, что недовольна не Берлином, а собой. Как-то, идя по улице, я решила: проанализирую всё, что у меня вызывает отторжение. К примеру, мне не нравится закрытость немцев. И тут я поняла: нет, это не немцы «закрыты» — я просто не могу их понять. Хоть я и неплохо говорю, я всё же прикладываю усилия при разговоре, не могу пошутить, поговорить по душам. Коммуникация стала фоновым стрессом. Я сама подсознательно закрылась от людей и существую как сторонний наблюдатель: не улыбаюсь им, не изучаю их, не завожу бесед — лишь бы со мной не заговорили. Но всё в моих руках: надо выучить язык так хорошо, как только смогу. Как только я проанализировала всё, что мне не нравится, давящая угрюмая обстановка отступила.
Теперь я учусь мыслить шире. Я думаю не о том, что моя жизнь в России закончилась, а что у меня два дома: Москва и Берлин. Вдвое больше возможностей и обязанностей. Кто-то советует стиснуть зубы и сжечь мосты, но, по-моему, это насилие над собой. Я решила, что если хочется, в первое время стоит чаще ездить в Россию и «подзаряжаться», чтобы легче было выходить из зоны комфорта. В идеале я бы хотела работать удалённо, базироваться в Москве, но подолгу жить в других странах — чтобы всегда можно было испытать эйфорию от новизны, а потом вернуться на родину. Ещё мне помогли два совета моих друзей-эмигрантов: не путать ностальгию с тоской по юности и не переезжать (или не оставаться) ради детей — часто они становятся последним аргументом в споре. Дети вряд ли оценят старания родителей (и не должны!), а несчастные родители для них намного хуже, чем не очень благополучная родина.
В марте я вернулась погостить в Москву и наконец-то увидела снег. Был день президентских выборов. Светило яркое солнце. Я шла по улицам, широко улыбаясь. Как туристу, мне хотелось снимать на телефон всё подряд: замёрзшие Чистые пруды, старинные дома в переулках Сретенки. Всё обрело глубину и смысл. Эйфория длилась один день. Когда наступили сумерки, урна для голосования сожрала мой тощенький и бессильный бюллетень. А вскоре случилось Кемерово.
Моё отношение к эмиграции изменилось. Теперь это не показатель успешности, а непростой и интересный опыт. И я поняла, что никогда не смогу заменить родину на новую страну — но если бы решала сейчас, то переехала бы ещё раз
