Главный врач БСМП Алексей Хейфец: «О нашей больнице говорят много плохого, но альтернативы ей просто нет!»
Ксения Астапова встретилась с главным врачом Больницы скорой медицинской помощи Алексеем Хейфецем и узнала, в чём сегодня заключаются основные проблемы больницы скорой помощи и почему ее так много критикуют, как он относится к платным приемам и хамству врачей и что для людей в белых халатах является «красной тряпкой».
Родители, тёти, двоюродные братья и сёстры Алексея Хейфеца — все врачи, поэтому больших терзаний и сомнений, куда пойти учиться, у Алексея не было. Врачевать – традиция семьи Хейфец, и старший сын главврача БСМП, следуя по стопам отца и других членов семьи, тоже учится на медицинском факультете.
По своей специальности Алексей Хейфец анестезиолог. К тому времени, когда он заканчивал медицинский факультет, это была довольно интересная специальность, с применением новых технологий и знаний. Кроме того, на выбор специальности оказали влияние люди, которые многое значат для главврача БСМП: его отец, ставший одним из первых анестезиологов в республике, и Анатолий Петрович Зильбер – заведующий кафедрой лучевой диагностики и лучевой терапии с курсом критической и респираторной медицины МИ, легендарная личность, известная как в России, так и во всём мире.
— Однако работа главного врача БСМП предполагает собой больше управленческую деятельность, верно?
— Совершенно верно. Поэтому мой рабочий день начинается не с операционной, а с планёрки – как и любого руководителя.
— Всем даёте нагоняй?
— Просто так нагоняем вопросы не решить – таким способом мотивировать человека более качественно работать достаточно сложно. «Не справился – ты уволен» – это не наш метод, потому что если ты сегодня уволишь этого человека, кто встанет на его место завтра? В больнице большой кадровый голод, который в последнее время усугубился; может быть, буквально два-три года назад, мы потихонечку стали выплывать, но и то без большого оптимизма на будущее. Кадровый голод существует ведь не только в нашей больнице – он в медицинских учреждениях в масштабе всей страны.
— Как вы думаете, почему молодёжь не идёт в медицину?
— Если быть объективным, то за те деньги, которые сейчас получает, к примеру, врач скорой медицинской помощи, люди не готовы выполнять такую работу: психологическая и физическая нагрузки действительно не вполне соответствуют оплате труда. Второй момент: чтобы врач мог просто принять пациента, он должен учиться семь лет, и учиться достаточно интенсивно. И через семь лет это ведь ещё только молодой специалист, не получивший узкую специализацию. Чтобы стать узким специалистом, допустим, нейрохирургом или сосудистым хирургом, человек должен учиться минимум десять-двенадцат
— Врач – это профессия или призвание?
— Я думаю, это вопрос больше риторический. Конечно же, прежде всего врач – это профессия, позволяющая человеку зарабатывать себе на хлеб, но для многих быть врачом стало призванием.
— Какими качествами должен обладать человек, чтобы он стал хорошим врачом?
— На каждого из нас профессия накладывает свой отпечаток, да и люди, на самом деле, все разные…
— Думала, вы скажете: «Все хорошие...»
— Нет (смеётся). Есть масса анекдотов про врачей: например, про терапевта, который все знает, но ничего не может, и хирурга, который всё может, но ничего не знает, и так далее. На мой взгляд, важным качеством характера хорошего врача является умение сострадать и видеть в пациенте не только объект своей работы, но и живого человека.
— Кстати, человечность и гуманность – это один из принципов клятвы Гиппократа. Эта клятва вообще что-нибудь значит для врачей?
— Врачи всегда находятся под давлением общества – что у нас, что на Западе, и эта клятва для врачей стала уже чем-то наподобие красной тряпки для быка. Я вот, к примеру, давал клятву советского врача. Она написана по мотивам клятвы Гиппократа, но это всё чисто фикция, условность: торжественный процесс, мы зачитываем клятву и нам выдают дипломы.
— А почему тогда, как красная тряпка? Постоянно помыкают?
— Дело ведь не в клятве. Прочитайте ленту любого СМИ, и вы ужаснётесь, сколько в обществе сейчас жестокости. Огромное количество случаев, когда человек неправильно припарковал машину и получил за это черепно-мозговую травму, или люди что-то отмечают в коллективе, и всё заканчивается поножовщиной. Врачебное сообщество не изолировано от общества, а состоит из точно таких же людей – ведь все мы росли в одном дворе и ходили в одни и те же школы. Настроение и проблемы, которые существуют в обществе, передаются и врачам: если в обществе высокий уровень агрессивности, люди не готовы идти на компромиссы, то и врачи, как и все обычные люди, подвержены тем же самым процессам. Проблема ведь не во врачах в частности, а в людях вообще, во всех нас. И мы должны это понимать.
Бывает, врач не сдержался и, может быть, недостаточно вежливо разговаривал с пациентом, но, просматривая видеозапись, я вижу, что и его оппонент кричал. Мы очень часто абсолютно неподсознательно выводим врача на конфликт.
— Ну, а если это платный приём, должен ли врач, несмотря ни на что, быть более внимательным к пациенту?
— А кто, как вы думаете, сидит на этом платном приёме? Человек, который буквально полчаса назад сидел на бесплатном приёме, причём большую часть своего рабочего времени он принимал пациентов как обычный бесплатный врач. И, соответственно, он несёт эту психологию. А психология его заключается в чём? Ещё с советских времён принято: врач сказал, пациент должен выполнять. Кроме того, планы, количество пролеченных больных, койко-дни – больного никто не воспринимал как клиента и отдельную личность, врачи стояли у конвейера и делали свою работу. Профессионально они делали её хорошо. Но ведь нам хочется ещё и немного другого, правда?
Я был свидетелем того, как ребёнка выписывали из больницы. Ребёнок поступил в больницу в тяжёлом состоянии, находился между жизнью и смертью, врач его вылечил и воспринимал свою работу как подвиг — он действительно спас жизнь ребёнку. Но когда мама стала задавать ему вопросы, например, что можно есть ребёнку, можно ли ему ходить в бассейн, то у врача возникло явное недоумение – ведь его работа, его подвиг уже сделаны. Маму как человека я абсолютно понимаю, но и врача тоже понимаю – эти вопросы выходят за сферу его деятельности, он не воспринимает маму как потребителя его услуг и не понимает, что вторая часть, именно общение с мамой уже вылеченного ребёнка – это тоже его работа.
— Врач должен отвечать на такие вопросы?
— Конечно, должен. С точки зрения существующей модели демократического общества, врач мог что-то посоветовать маме. Но если бы он сказал, мол, у меня скоро срочная операция и я должен идти, то никаких вопросов и претензий к нему не может быть.
— Помимо человеческого фактора и кадрового голода у больницы существует ряд других, не менее важных проблем. На БСМП ложится огромная нагрузка, у врачей вал работы. Планируется ли строительство дополнительного учреждения, которое обслуживало бы, к примеру, пациентов, находящихся на стационаре?
— Сейчас главная проблема больницы — это приёмный покой. Поскольку больница построена давно, у нас нет необходимых технологических площадей для приёма и осмотра пациентов: «коридорная» система приема больных уже не укладывается в изменившиеся современные технологии. Мы разработали проект и даже прошли федеральную программу, но, к сожалению, в связи с кризисом и трудной экономической ситуацией в стране перспективы такого строительства в ближайшее время минимальные.
— Как обстоят дела с техническим оснащением больницы?
— За последние пять лет техническая база существенно улучшилась. Мы также прошли федеральные целевые программы, закупили кое-какое новое оборудование, внедрили целый ряд новых технологий, которые позволяют нашим пациентам вставать в строй гораздо быстрее, нежели это было раньше. Я честно и по-хорошему завидую таким специальностям, как нейрохирургия и травматология, поскольку они очень далеко шагнули вперёд.
— Когда у БСМП появится возможность – и появится ли вообще – забирать больных и нуждающихся в оказании срочной медицинской помощи людей из труднодоступных мест, к примеру, по воздуху на вертолёте? Ведь не всегда есть возможность доехать на машине плюс время, которое зачастую играет решающую роль.
— Такие планы пока что даже не обсуждаются, хотя для нас этот вопрос стоит очень остро. Территория республики малонаселённая, и если говорить об обеспечении доступности медицинской помощи, то, к примеру, в населённые пункты, где есть свои медицинские пункты, мы не можем подъехать – не как врачи, а как часть механизма государственного аппарата, где есть свои правила и законы. Единственный разумный выход – улучшить эвакуацию, чтобы можно было вывезти людей в крупные медицинские центры и своевременно оказать необходимую помощь.
— Давайте немного отойдём от проблем больницы и вернёмся в вашей «красной тряпке» — клятве Гиппократа. Одни из главных её принципов – принцип личного самосовершенствования. Даже если не привязываться к самой клятве, к этому штампу, то человек ведь всегда стремится к чему-то, у него есть цели, планы, он работает над собой, меняется, растёт. Какое лично у вас жизненное кредо?
— Бывает, поступают пациенты, чей прогноз выздоровления довольно сомнительный, и как специалист — а ведь моя официальная специальность анестезиология и интенсивная терапия — я понимаю, что шансов у них очень мало. Поэтому за долгие годы работы я пришёл к определённому выводу: я должен делать то, что я должен, а дальше будь что будет. То же самое и с больницей: я не знаю, какое финансирование будет завтра, но я не могу опустить руки, потому что, в конце концов, за мной стоит полторы тысячи людей, которые кормят свои семьи, стоит огромный город — и, поверьте, альтернативы БСМП нет. О Больнице скорой медицинской помощи можно услышать много всего и далеко не самого лестного характера, но среди наших пациентов есть и лица без определённого места жительства, и одинокие старушки, и депутаты Законодательного собрания, и министры правительства, потому что если что-то, не дай бог, произойдёт, то обратиться больше некуда.
— Вот я общаюсь с вами, вы такой спокойный, уравновешенный, уверенный в себе. Как вам удаётся сохранять внутреннее спокойствие и невозмутимость, ежедневно встречаясь с колоссальным количеством действительно трудных ситуаций и тяжёлобольных людей? Вас вообще что-то может напугать, застать врасплох?
— Когда я окончил университет, я был распределён в Больницу скорой медицинской помощи в палату интенсивной терапии, где, как правило, лежало от десяти до двадцати человек, многие из которых находились на грани между жизнью и смертью, и единственный, кто удерживал их на этой грани, – это врач. То есть я сразу же попал в невероятно трудные рабочие условия, как в профессиональном плане, так и в психологическом. Но несмотря на то, что тогда я был ещё совсем молодым специалистом, я не имел права паниковать.
И тем более не имею такого права сейчас, когда уже возглавляю большую команду врачей. Лидер даже в самых сложных ситуациях должен излучать максимальное спокойствие и уверенность в себе – это важно не только врачебному коллективу, но и нашим пациентам, которые смотрят на нас и верят нам. Ну, представьте, если вашу операцию будет вести бледный хирург с выпученными глазами, насколько вам как пациенту будет спокойно? А ведь благополучное выздоровление зависит ещё и от веры, веры в то, что тебе помогут и всё будет хорошо. Поэтому быть спокойным и собранным для врача очень важно. Врач вообще профессия не простая, но очень, очень нужная.
Фото: Екатерина Захарова
