Интересное

Врачи 7 раз не могли поставить девушке смертельный диагноз и уверяли, что все хорошо: она выжила вопреки всему и полностью изменила свою жизнь

В 1832 году британский медик Томас Ходжкин описал симптомы семерых больных, у которых наблюдалось увеличение лимфатических узлов и селезенки, общее истощение и упадок сил. Во всех случаях болезнь приводила к летальному исходу. Тогда Ходжкин еще не знал, что описывает злокачественное заболевание лимфатической ткани – лимфогранулематоз, которое позднее назовут его именем.

Сегодня более половины заболевших лимфомой Ходжкина – пациенты в возрасте от 15 до 39 лет. По статистике в 90% случаев болезнь успешно лечится, однако у 30% людей происходит рецидив.

Кристина Николаева, которая пережила лимфому Ходжкина, рассказала о том, каково это – выходить замуж, когда у тебя рак, как пройти через рецидив и что дает болезнь, если есть огромное желание жить.

«Онкологию я знала в лицо»

Впервые с раком Кристина столкнулась задолго до постановки ей диагноза. Будучи студенткой, она работала волонтером в казанском детском онкогематологическом отделении. Вместе с другими энтузиастами они организовывали развлечения для ребят: писали сценарии праздников, переодевались в костюмы, мастерили подарки.

«Хотелось как-то помочь не только ребятам, но и ослабевшим от горя и стресса матерям, – вспоминает девушка. – Многие верили, что если у ребенка рак, то это наказание за былые грехи. «Я не простила мужа за измену, теперь мой сын расплачивается, потому что я не была милосердна», «У нее дочка болеет, потому что она никак себе мужика не найдет, все гуляет!» – такие фразы я не раз слышала в больничных коридорах. Несчастные матери варились в этом бреду изо дня в день, убивая себя чувством вины. О психологической помощи в областном госпитале не приходилось и думать».

Но самый кошмар, по словам героини, был в том, что родителей в то время не пускали в реанимацию. Только представьте: пока ребенок медленно умирает в одиночестве, его мать рыдает в объятиях волонтера или другой несчастной матери, которых едва знает. И никто ничего не может сделать.

«Так что онкологию я знала в лицо. Уже тогда я вполне отдавала себе отчет в том, что это может случиться с каждым», – добавляет девушка.

«Диагноз я поставила себе сама»

В 2011 году 23-летняя Кристина была аспиранткой в Приволжском федеральном университете – готовилась стать преподавателем. Она уже пару лет как не работала волонтером в онкоцентре. Девушка только что съехалась со своим молодым человеком, они решили пожениться. Ничего не предвещало беды.

«До сих пор я не могу забыть тот роковой день, – делится героиня. – Был январь, мы отмечали девичник моей подруги, пили вино и веселились. Нечаянно я нащупала какой-то бугорок в области ключицы – это сразу меня напрягло. По соседству обнаружила второй, менее заметный. Оба не были болезненными при нажатии. Тут я вспомнила, что стала больше уставать и ложусь спать как по расписанию. Диагноз я поставила себе сама – сразу написала молодому человеку (нынешнему мужу), что у меня рак. Но такое заявление, тем более сделанное в разгар вечеринки, мало кто воспримет всерьез».

Тогда девушка обратилась в районную поликлинику. Но все врачи в один голос уверяли, что волноваться не о чем. Один и вовсе сказал: «Не задерживайте очередь, это простой лимфаденит (воспаление лимфатических узлов – прим. ред.), вот антибиотики – пропейте курс».

«Несмотря на все мои знания и опыт работы в онкологическом диспансере, очень хотелось верить людям в белых халатах, – говорит Кристина. – Я думала, что, может, правда и не рак вовсе, а просто узел воспалился. Тем более что через четыре месяца мы планировали свадьбу – не могла же я быть лысой невестой».

Слова врачей успокоили девушку, и она завертелась в предсвадебной суете, одновременно сдавая экзамены в университете. Антибиотики сняли температуру, но бугорки оставались на прежнем месте, а самочувствие ухудшалось.

«Я испытала облегчение, узнав диагноз»

«То, что я была права в своих подозрениях, я поняла лишь за пару дней до свадьбы, – вспоминает героиня. – Я заметила, что белое платье, купленное совсем недавно, спадает, его срочно надо ушивать. А самое неприятное – один из лимфоузлов давил на нервные окончания так сильно, что болело плечо. Все было очевидно, но на время праздника я просто запретила себе думать о болезни, да и родным не хотелось портить настроение».

После свадьбы первым делом Кристина пошла в онкологический диспансер. Направления туда ей никто не дал, и она просто с порога заявила, что без пункции не уйдет.

Врач сделала пункцию и сообщила: «Атипичных клеток нет, давайте выпишем антибиотики посильнее, посмотрим, что будет».

Но девушка настаивала на своем – она я была уверена, что у нее рак. Она перечислила симптомы, настояла на компьютерной томографии грудной клетки и легких, параллельно записалась на биопсию. А еще она раз за разом заставляла онкологов переделывать пункцию, потому что они, по словам Кристина, промахивались и брали на анализ здоровые клетки.

«Втыкать в воспаленный лимфоузел толстенную иглу – адская боль, – рассказывает героиня. – После седьмой попытки врачи все-таки установили верный диагноз – лимфома Ходжкина. Удивительно, но в тот момент я испытала облегчение. Наконец-то начнется химия, и меня вылечат».

«Мне нужна была ремиссия любой ценой»

На столь серьезный диагноз родные и знакомые Кристины отреагировали по-разному:

«Были и те, кто всерьез предлагали вместо химии прикладывать к больному месту глину или принимать ванны с содой. Кто-то предположил, что я заразилась раком от детей, когда была волонтером, а однажды я и вовсе получила письмо с советом пить кровь молодых голубей.

Родители ожидали, что врачи поставят какой-то диагноз, но совершенно не были готовы услышать слово «рак». Папа несколько дней приходил в себя от стресса, мама паниковала. Но потом родители сплотились вокруг меня и стали всячески поддерживать: мы настроились, что все будет хорошо, я буду жить.

Муж отреагировал на диагноз очень достойно. Несмотря на юный возраст (ему 26 лет), Артем проявил себя как настоящий герой. Он всегда был рядом: убирал, когда меня рвало, брил наголо, когда начали выпадать волосы, носил на руках, когда я не могла ходить. Если я отказывалась от еды, он находил необычные блюда, чтобы вкус мне не был знаком – тогда меня не тошнило. Каждый день Артем подбадривал и не давал раскисать».

Лечение было стандартным: девушка прошла 8 курсов химиотерапии и 25 сеансов лучевой терапии. Динамика была положительная, и уже через девять месяцев Кристину выписали с клинической ремиссией.

Кристина знала, есть процент людей, которым не помогает стандартное лечение, но надеялась, что не войдет в эту группу. Однако всего через полгода контрольное исследование установило рецидив – появились новые опухоли.

«Это очень странное чувство: внешне нет никаких проявлений болезни, чувствуешь себя полностью здоровой. Но вдруг оказывается, что внутри все еще есть рак, и он растет в геометрической прогрессии. Сказать, что я была в ужасе, – это ничего не сказать. Но на истерики и прочее саморазрушение у меня банально не было времени, мне нужна была ремиссия любой ценой», – вспоминает героиня.

Препарата, который мог бы помочь Кристине, в России на тот момент еще не было, поэтому она отправилась на лечение в клинику в Тель-Авиве.

«Я снова смогла поверить в себя и в успех лечения»

«Израильские врачи провели обследование и вынесли неутешительный вердикт: опухоли разрослись по всему телу, метастазы дошли до костей. Они давали всего 40% на успех лечения. Вот тогда у меня действительно опустились руки: если я не вошла в 90% тех, кто вылечивается сразу же, то почему должна войти теперь в эти жалкие 40%? Мне было всего 23, я ничего не успела сделать в жизни, но уже видела приближающуюся смерть. Я начала оставлять мужу четкие инструкции, где и как я хочу быть кремированной, и просила дать нашему пекинесу его любимые жареные крылышки, когда тот тоже начнет умирать», – делиться девушка.

Ее мужу Артему удалось договориться со своей компанией на удаленную работу, благодаря чему он смог жить в Израиле вместе с ней на протяжении всего лечения.

В какой-то момент Кристина весила всего 37 килограмм. У нее совсем не было сил, не хотелось есть, была жуткая усталость и непроходящая тошнота.

«Однажды случилась воздушная тревога (для Израиля это обычное дело): очередная палестинская ракета летит в нашу сторону, надо срочно бежать в подвал-бомбоубежище. Я сказала мужу, что у меня нет сил, и если бомбе суждено упасть именно сюда, то и замечательно. Тогда он лег ко мне, обнял и сказал, что останется со мной. Это было очень мило, но пришлось ради него спуститься», – рассказывает героиня.

В отличие от Кристины ее врачи и не думали сдаваться, говорит она:

«Доктор сказала, что огромная часть успеха зависит от того, выйду ли я в ремиссию перед трансплантацией костного мозга. Это самая важная, завершающая, часть лечения. Мои собственные здоровые клетки сначала специальным образом собирают, а затем подсаживают обратно, чтобы вытеснить поврежденные. Благодаря высокодозной химии и прорывным таргетным препаратам всего за несколько месяцев врачам удалось подготовить организм к пересадке. Это было уверенное начало моего выздоровления, и только тогда я снова смогла поверить в себя и в успех лечения».

День своего 24-летия Кристина отмечала на аппарате для сбора костного мозга. Процедура прошла успешно, а последующий контроль не показал наличие опухолевых клеток. Это и стало завершающим этапом лечения. С февраля 2013 года в ее организме нет рака.

«Не откладывать ничего на потом»

«То, что произошло, полностью изменило мое отношение к миру, – делится Кристина. – Рак отнял у меня огромную часть жизни, и после всего этого терять время на неинтересную работу и прозябание в угрюмом сером климате я больше не собиралась. Поэтому мы с Артемом переехали в город мечты – Барселону. Здесь закончили вузы по новым специальностям, а теперь оба трудимся в сферах, о которых раньше даже не думали. Я работаю администратором в отеле и обожаю свое дело, а муж стал востребованным дизайнером».

В Испании девушка увлеклась бегом и сейчас участвует в забегах по 10 км.

«Самую большую радость я ощутила, когда смогла добежать до моря, а потом продолжить бег уже по побережью. Я бежала и просто улыбалась морю, туристам, небу, другим бегунам и понимала: вот оно – счастье».

Кроме того, Кристина решила попробовать себя в качестве писателя. Сейчас она пишет книгу о любви на английском языке.

Но самое важное, отмечает героиня, это то, что в ее жизни появились настоящие «боевые подруги». С большинством из них она познакомилась на тематическом форуме онкобольных.

«Когда мы встречаемся, мы очень весело проводим время – со стороны никто не скажет, что каждая из нас пережила рак, что у каждой второй накладная грудь, а каждая третья проходит лечение. Мы счастливы жить здесь и сейчас, не откладывая ничего на потом», – утверждает девушка.

В феврале 2018 года исполнится пять лет с начала ремиссии. Кристина планирует отметить конец раковой эпохи, пробежав полумарафон.

Исходя из пережитого опыта, девушка уверена, что нельзя табуировать тему рака. Нужно говорить о заболевании открыто, не бояться и не стыдиться. Люди, по ее мнению, должны знать, что онкологию можно победить, с ней можно жить, ею можно переболеть. Тем более сейчас, когда и в России появляется все больше инновационных и эффективных методов лечения.

«Конечно, после выздоровления все не налаживается в один миг, – добавляет героиня. – Например, страх рецидива постоянно преследовал меня первые годы. Но каждый раз, когда паника затмевала сознание, я надевала кроссовки и бежала. С каждым километром плохие мысли уходили, а хорошие приходили.

Но самое главное, что я поняла, – у нас всего лишь одна жизнь. Нужно заниматься только тем, чем хочется. Не скрывая своих чувств, не боясь осуждения, не оборачиваясь назад».

Срочные новости в нашем Telegram