«Пригнали 200 таджиков — и делай с ними, что хочешь». Судье пришлось призвать к толерантности адвоката экс-начальника ИК-9 Петрозаводска

Свидетели стороны защиты по делу об избиении заключенного в ИК-9 Петрозаводска — бывшие или нынешние сотрудники колонии или УФСИН Карелии. Все как один повторяют, что «качество видео низкое» и никого на нем не узнать, а избиений в колонии никогда не было. На прошлом заседании в Петрозаводском городском суде допросили также бывшего начальника Николая Гавриленко — его бывшие заключенные, в том числе и потерпевший по делу, обвиняют в содействии пыткам.

20 мая в Петрозаводском городском суде выступили четыре свидетеля — замначальника сегежского СИЗО Сергей Морозов, Роман Остроеинов, работающий в колонии-поселении в Петрозаводске, экс-сотрудница отдела охраны колонии Светлана Окупкина и сотрудник отдела безопасности Антон Крупский. Все они как один (и почти одинаковыми фразами) говорили, что сотрудников на видео не узнают, впрочем, как и помещение, в котором те избивали осужденного.

27 мая на суде также выступили несколько свидетелей — например, бывшая начальница отдела специального учета Татьяна Шахнович и сотрудник отдела безопасности ИК-9 Александр Щетинин — оба также не узнали ни людей на видео, ни помещение.

Начальник отдела безопасности ИК-9 Александр Анискович на вопросы суда начал отвечать тихо и... вальяжно. Так, на просьбу судьи Александра Меркова представиться и назвать дату рождения сотрудник неожиданно сказал:

Ноль шесть одиннадцать один девять десять три, гэ Петрозаводск, — сказал он и, подумав, уточнил. — Город Петрозаводск, Республика Карелия.

Мерков попросил его говорить простым языком, на что Анискович ответил: «Понял». После обсуждения Анисковичем деталей должностных инструкций с подсудимым Савельевым слово взял адвокат Михаил Шогин.

— Александр Сергеевич, скажите, пожалуйста, почему заключенный Шуайбов говорил, что вы к нему насилие применяли?

— Еще раз? — переспросил Мерков.

— Шуайбов, — повторил Шогин.

В этот момент адвокат Ковалева Михаил Ямчитский подсказал коллеге, что такого осужденного в суде не допрашивали.

— Хорошо, я понял, извините. Вопрос снимается, — замялся Шогин.

Шогин ошибся: заключенный Мурад Шуайбов действительно заявлял о пытках в ИК-9, но фамилию Анисковича не называл. Про тюремщика в декабре 2019 года говорил заключенный Евгений Петров, которого цитировала «Медиазона (НКО или СМИ, выполняющая функции иностранного агента)». По словам Петрова, Анискович принимал участие в групповом избиении в январе 2018 года. Вот что говорил Петров:

Тогда, 31 января 2018 года, в здании штаба я подвергся избиению со стороны сотрудников, — говорит Петров, — а именно Ивана Савельева, Антона Кошелева, Михаила Васильева, Александра Анисковича, Альберта Абдулкеримова… Меня раздели, положили на пол звездой, стояли на руках, на ногах, давили ботинками… [Начальник ИК-9] Савельев брал стул, садился на меня, давал пощечины. Также они звали осужденного Дениса Рыбакова и угрожали, что изнасилуют меня, убьют и тому подобное.

Анискович также сказал в суде, что не узнает помещение и людей в нем, которые попали на кадры видеозаписи, рассматриваемой на процессе. Он стал рассуждать, что считает публикации в СМИ о пытках в ИК-9 порочащими честь сотрудников. Фсиновец допускает, что в видео, опубликованном на ютубе, могли играть актеры.

— Там вообще невозможно разобрать, что это за люди, изначально качество плохое. Зная, что сейчас XXI век, у меня складывается ощущение, что это просто какая-то актерская игра, постанова, которая была создана с одной целью — опозорить сотрудников уголовно-исполнительной системы либо исправительное учреждение ФКУ ИК-9. Потому что ни для кого не секрет, что наше учреждение является высоко показательным. И осужденные обуты-одеты, имеют доступ к обучению, труду и так далее, — произнес он.

Младший инспектор Александр Щукин назвал качество записи мыльным и тоже заметил, что никого на видео не узнал. Дальше давать показания пришел бывший начальник ИК‐9 Николай Гавриленко, он возглавлял колонию с 2008 по 2019 год.

Гавриленко рассказал, что его преемник Иван Савельев пришел в колонию курсантом: «Какой уж год был, я и не помню… десятый… восьмой…» С 2014 года по 2019 год Савельев работал заместителем Гавриленко. На неправомерные действия Савельева жалоб не поступало, уверяет его бывший начальник.

— Исполнительный, дисциплинированный, требовательный, надежный товарищ, — охарактеризовал Гавриленко своего помощника.

Слово взял адвокат Михаил Ямчитский.

— Мы допрашивали свидетеля, бывшего осужденного, насколько я понял, — начал защитник. — Он говорил, что его… так сказать, сотрудники применяли к нему неправомерную физическую силу в вашем присутствии. По-моему, даже в вашем кабинете. Скажите, пожалуйста, вы такие случаи за время своей службы можете припомнить или нет?

— У меня в кабинете? Нет.

— А не в кабинете?

Ямчитскому пришлось уточнить вопрос, являлся ли Гавриленко свидетелем избиений и издевательств над осуждёнными. Свидетель ответил отрицательно.

На вопрос Ямчитского, читал ли Гавриленко статьи о пытках в колонии, ее бывший начальник сказал, что читал, но не все. «Я не очень люблю эти вещи», — ответил он, видимо, имея в виду журналистские материалы. Тем не менее Гавриленко добавил, что тексты о пытках в учреждениях ФСИН возникают из-за того, что тема колоний в России довольно закрыта, а в текстах, на его взгляд, «больше воды», чем достоверной информации.

Защита стала расспрашивать Гавриленко о заключенных ИК-9 из других государств, поначалу осторожно называя их «иногородними». Гавриленко ответил, что в ИК-9 их всегда было довольно большой процент и эти осужденные, как правило, хотели «сменить режим и отбывать наказание в своих регионах».

 - Не хочу на эмоциональности переходить, но я думаю, вы понимаете, о ком я говорю, — заговорчески обратился Гавриленко к адвокату. — Всегда разменивали тему вероисповеданий. Вот нам нужно вот это… а то, что во главу угла сначала закон, а потом уже все остальные мероприятия — это они не слышали. Естественно, процессы протекали, лидеры всегда есть, как и в другой среде…

Судья Мерков сделал резонное замечание, что в России свобода религии определена Конституцией, а в колониях обязаны соблюдать конституционные права и свободы всех людей.

В ответ на это Гавриленко рассказал, что «в 22:00 в колонии отбой, а мусульмане не спят — они молятся». По его словам, таким образом осужденные мешали спать представителям других конфессий. Он также сослался на статью 14-ю статью Уголовно-исполнительного кодекса, в которой прописана свобода вероисповедания, но также указано, что правила внутреннего распорядка в колонии при этом должны соблюдаться.

Слово взяла прокурор Наталья Силкина. Она попросила свидетеля Гавриленко прокомментировать его ранние показания следователю:

— Цитирую ваши показания: «Тогда пригнали 200 человек таджиков из Москвы — и делай с ними, что хочешь». Почему вы акцентировали внимание именно на выходцах из Таджикистана? Они что, от других осужденных отличаются?

— Нет, их просто больше было, — ответил свидетель.

— Больше чем кого?

— Остальных мусульман.

— Ну и?

Внятного ответа прокурор от Гавриленко так и не добилась. Тем временем Шогин уже спрашивал свидетеля, почему потерпевший Насруллоев говорил, что Гавриленко его тоже бил. «Правильно я делаю вывод, что он оговорил вас?» — спросил адвокат. Гавриленко согласился,  предположив, что Насруллоев просто сводит с ним счеты как с бывшим начальником колонии.

Снова встал Ямчитский. Он обратился с последним вопросом к фсиновцу:

— Как вы считаете, вот эти граждане, которые вот радикальный ислам такой вот исповедовали — они…

— Откуда вы знаете, защитник, что они исповедовали радикальный ислам? — прервал его Мерков.

— Хорошо… — сделал акцент адвокат. — Давайте будем толерантными донельзя.

— Не донельзя, а в рамках приличия, — осадил его Мерков.

— …они свое право на религию отстаивали или хотели сменить режим содержания?

— Думаю, хотели сменить режим, разменивая…. религиозными темами, — ответил Гавриленко.

Тема издевательств над мусульманами в ИК-9 также не раз освещалась журналистами. В 2019 году о травле на религиозной почве в учреждении «Медиазоне (НКО или СМИ, выполняющая функции иностранного агента)» говорил Анзор Губашев, один из пятерых осужденных за убийство политика Бориса Немцова. Он показывал журналистам разорванный и заново склеенный Коран и говорил, что ему вообще не дают молиться в колонии.

— Мне запрещают совершать намаз, порвали мой Коран, видимо, знали, что вы придете — сегодня его заклеили. Обращался и в ОНК Карелии, и к муфтию Карелии: «Мы стараемся, мы делаем всё, что можем». Я сидел в других учреждениях России, но, пока сюда не попал, такого обращения со мной нигде не было. Просидел всю зиму в холодной камере. Люди здесь от холода кричат. Меня не били и не обливали холодной водой, но то, что тут такое делают, я слышал от других заключенных. Адвоката ко мне не пускают уже три недели, потому что я заявление сделал, которое опубликовали. А избиения других осужденных я подтверждаю, я слышал такое. Кто избивает? Да вот они — наше руководство — Савельев, Ковалев… Два основных. Вы сейчас уйдете, а они будут продолжать свои действия.

Потерпевший по делу Абдували Насруллоев в апреле 2021 года рассказывал «Медиазоне (НКО или СМИ, выполняющая функции иностранного агента)», что в ИК-9 травят людей, «чья кожа не так выглядит».

— Ну очень злые люди эти, лично к мусульманам злые. Просто ненавидят мусульман, как будто они богов там из себя строили. Савельев, да, Ковалев. Ковалев там [говорил]: «Зачем приехали? Здесь Россия!» Это что за слова? За молитвы полстраны [Таджикистана] в ШИЗО, по-моему, сидело,  — говорил он.