«Я ее боюсь». Учитель рассказала, как ей несколько лет угрожает 17-летняя дочь местного депутата
29 ноября в полицию Сургута поступило сообщение о минировании одной из местных девятиэтажек: поднятые на уши силовики выставили на мороз всех перепуганных жильцов дома, но устройство так и не нашли. После инцидента жительница дома, педагог Надежда Рыкова, сообщила в полицию, что у нее есть догадки о том, кто мог оставить ложное сообщение о бомбе. По ее версии, это сделала 17-летняя Анна, дочь местного депутата и ее бывшая ученица, которая уже несколько лет ей угрожает. Надежда считает, что Анна принадлежит к новому типу учеников — «психологическим киллерам» — и объяснила изданию Znak.com, почему она так думает. Все началось два года назад.
Аня появилась в нашей школе в сентябре 2016 года, когда пришла в мой десятый класс. Она окончила девять классов. И ее, как она сама рассказывала, ни в одну школу не брали. Но по звонку папы (бывший депутат думы города и топ-менеджер компании «Газпром трансгаз Сургут». — Прим. Znak.com) в департамент образования с просьбой определить ребенка, ее направили к нам. Начала она проявлять свои «художества» на детях. Жвачки и мякиши хлеба с иголками подбрасывала. Потом переключилась на старосту класса: повесила в школьном туалете ее фотографии со всякими гадостями. Дети нам поначалу ничего не рассказывали, сами с ней решали конфликты. В один из дней она пришла ко мне с заявлением на маму, якобы та ее избивает. Наговорила всяких гадостей про нее и сказала, что хочет, «чтобы маму посадили в тюрьму». Я пошла с Аней к завучу. Там рассказала о ситуации, спросив, как мне реагировать. Мы пригласили маму в школу, все ей рассказали. Мама не удивилась, а только пояснила нам, что у дочери буйная фантазия. Разговор с мамой происходил в присутствии Ани, которая не подтвердила факт насилия в домашних условиях. Мама также рассказала, что дома есть проблемы с дочерью. Сейчас я уже понимаю, что маме тяжело с ней было, и когда девочка переключилась на меня, то дома уже стало спокойнее и ей полегче.
На следующий год, когда Анна пошла в 11-й класс, Надежда приняла решение об уходе из школы — слишком большая нагрузка. Однако Аня начала угрожать администрации школы и пытаясь защитить Надежду как классного руководителя, написала, что «в школе есть единственный человек, который ее понимает». То, что она разместила эту записку, было зафиксировано на камерах. Такая реакция была для Надежды и ее коллег неожиданной, однако в последнее время педагог пыталась наладить отношения с девочкой — беседовала с ней, шла на контакт. Все решили, что это подействовало на школьницу — и она стала исправляться. Но не тут-то было.
Мы провели с ней беседу. После этого было затишье. В один из дней я дала своему классу контрольную. Через несколько минут ко мне на телефон приходит SMS с оскорблениями в мой адрес, мол, эта дура дала сложные вопросы и мало времени. Я вызвала ее с урока, спрашиваю про это сообщение. Она смеется, говорит, посылала маме, ошиблась. Я, конечно, в шоке. Потому что до этого момента у нас не было личных конфликтов, а на ее запрос о каком-то общении я всегда положительно реагировала. Мы с ней даже чаевничали, много разговаривали, я ее спрашивала про будущее, куда она планирует поступать. Думала, что нашла с ней контакт. Но оказывается, что нет.
После этого девочка предприняла странную попытку извиниться — через одноклассника. Сама ни слова не произнесла. Педагог после этой странной встречи отправила девочку к дежурному администратору — та призналась, что «вообще не понимает, то с ней делать». Стали звонить маме девочки — та сказала, что «ей некогда забирать Аню». За время, пока они общались с мамой, девочка разгромила класс педагога: разбросала все вещи, перевернула столы и стулья. Но маме было все равно, она еще и обвинила учителей в сложившейся ситуации: «И вообще, что вы там устроили? Вы бы могли не реагировать на эту эсэмэску», — заявила она.
Так все продолжалось до января — начала февраля этого года, — продолжает Надежда. — С этого времени она стала расписывать стены школы. И первая надпись была о том, что взорвет школу. Я узнала об этом, когда находилась уже дома. Около 11 часов ночи мне позвонила директор школы и попросила телефон мамы девочки. Я спросила, что случилось, и директор мне сказала: «Твоя ученица готовит взрыв в школе». Работали у нас следователи, как мне сказали, по экстремизму. На следующий день приходили в школу, вылавливали ее. Был и инспектор по делам несовершеннолетних. Вызывали маму, она отказалась ехать, тогда за ней отправили наряд. Привезли ее. В портфеле у девочки нашли бутылку водки, спички, как объяснила Аня, приготовление к поджогу. А помешала Анне осуществить задуманное охранница, которая совершала плановый обход образовательного учреждения. Девочку не поставили на учет, а дело так и не возбудили.
После этого Аня переключилась на Надежду. Ученица стала размещать в интернете фейковые странички от имени Надежды с объявлениями интимного характера. Оставляла и надписи на школьных стенах.
На стенах в туалетах школы, на подоконниках и на лестничных пролетах стали появляться объявления о предоставлении секс-услуг с моим номером телефона. Дети стали звонить и быстро поняли, что это учительский телефон. С этого времени мое утро начиналось тем, что я, уборщица и мои коллеги мыли стены. Разговоры с ней были бесполезны. Потом она уехала с мамой на две недели в отпуск. А уже 3 апреля этого года на мой телефон уже начали названивать мужчины. Я вначале не поняла, что происходит. Но это продолжалось, и я поехала в полицию писать заявление о том, что мой телефон с предложением сексуальных услуг размещен неизвестными на порно-сайтах. Мое заявление передали участковому. Он меня вызвал, опросил. Ему я сказала, что не знаю, кто это сделал, но подозреваю, что могла сделать моя ученица. Ее вместе с мамой опросили. Номер моего телефона с фотографией и номер телефона завуча продолжали публиковать на новых сайтах. География звонков — вся Россия. Некоторых мужчин, которые звонили, я просила скинуть скрин, на каком сайте указан телефон. Мне присылали, я все отдавала в полицию. Но там дело закрыли из-за отсутствия состава преступления.
Надежда рассказывает, что незадолго до окончания школы у Ани появилась на лице наглая улыбка. «Она осознала свою безнаказанность», — уверена педагог.
Тем временем школу Аня кое-как закончила и даже поступила в какой-то из московских вузов. Вот только учителя в покое не оставила:
В начале ноября я ее увидела на своей остановке. Я не поверила вначале глазам. Думаю, она уже тогда меня выслеживала. И с 12 ноября у меня на капоте машины стали появляться коробочки конфет. Это было системно — по понедельникам и четвергам. А 22 ноября мне на капот она ставит коробку конфет, а в подъезде клеит листовки с пакостями на мужа. То есть она выследила, где я живу. В почтовый ящик подложила бюстгальтер с запиской интимного характера для мужа. И когда 29 ноября мне позвонил сосед и рассказал, что в подъезде № 1 нашего дома появилась листовка с угрозой о взрыве, я пошла в полицию. Попросила показать листовку. Сказала, что, возможно, знаю, кто это писал. А мне сказал сотрудник: «Иди отсюда». Я была ошеломлена таким отношением, пришлось уйти. А когда стали оповещать о возможной эвакуации, я предложила уже другим полицейским взглянуть на формат других листовок, которые в течение недели клеились на дверях моего подъезда. Тогда они спросили о том, а знаю ли я, кто это сделал? Я ответила, что предполагаю.
И вот спустя сутки, 30 ноября, после обеда девочку вызвали на допрос. А уже 1 декабря она поджидала меня в моем подъезде. Позвонил мальчик в домофон, сказал, что забыл ключи. Я открыла, так как у соседей есть маленький сын. Но дверь у них так и не хлопнула, я стала переживать. Спускаюсь на первый этаж, а она стоит там. Я ее попросила выйти, она ни в какую. Я предупредила, что вызову полицию, она смеется. Тогда я поднялась домой за телефоном, муж спросил, что происходит. Я сказала — пришла та самая ученица. Он, естественно, перепугался за меня и пошел со мной. Спускаемся, а она уже поднялась на этаж выше и спряталась за мусоропроводную трубу.Вызвала полицию - им пришлось ее выводить из подъезда силой. И когда ее выводили из подъезда, она обернулась и крикнула нам: «Все равно я вас в покое никогда не оставлю».
Более того: Надежда нашла предыдущую учительницу Ани, и та подтвердила: девочка и ее также преследовала, угрожала. Рыкова честно признается: она боится этого ребенка. Но защищать ее не торопятся:
Сейчас что-то делается только благодаря моему адвокату. Накануне он был у следователя, интересовался, обследовали ли девочку на психологические расстройства. Выяснилось, что инспектор по делам несовершеннолетних выписала ей направление к психологу в Центр помощи детям, которые попадают в трудную ситуацию — «Зазеркалье». На мой взгляд, это не тот уровень, понимаете? И вот сейчас я живу как на пороховой бочке, хожу везде с мужем, коллеги предлагают помощь. Но они же вечно не могут меня сопровождать. А мне страшно просто зайти в свой подъезд. В полиции от сотрудников одни насмешки. Один меня так и спросил: «Боитесь? Кого? Ребенка? 17-летнюю девочку?» На что я ответила: «Да, я боюсь 17-летнюю девочку».
