Заключенный, освободившийся из карельской колонии, рассказал об унижениях, которым подвергся по дороге домой
Отношение к тем, кто сидел в тюрьме, у большинства людей отрицательное. Во многих странах людей перед выходом на свободу пытаются социализировать, делают всё, чтобы они вернулись в общество. В России, к сожалению, этот процесс пока оставляет желать лучшего.
Бывшие заключенные после освобождения попадают во враждебный мир. С выходом на свободу пытки и унижения заключенных не заканчиваются, пишет на своей странице в Facebook (Организация, деятельность которой признана экстремистской на территории Российской Федерации) адвокат Леонид Крикун. Он рассказал историю заключенного С., который 16 июля 2021 года освободился из ИК-7 в Карелии.
В связи с длительным сроком отбывания наказания хранящаяся его «вольная» одежда истлела, а частично была утеряна на многочисленных этапах. Перед освобождением он написал начальнику ИК-7, прося выдать ему «вольную» одежду. На его просьбу администрация колонии ответила, что одеждой его обеспечит в соответствии с законодательством. Поэтому вышел С. на свободу в той же самой одежде, в которой отбывал наказание.
В кассе колонии С. получил 1 рубль 97 копеек со своего лицевого счета и 204 рубля на питание на трое суток следования к дому (по 68 рублей на трехразовое питание в сутки, т. е. по 22 рубля 66 копеек на разовый прием пищи). Кроме этого, получил пособие в размере 720 рублей, но решил эти деньги не трогать, потому что ехал на родину, не зная, где будет жить. Из-за столь щедрого размера командировочных был вынужден до вокзала добираться с четырьмя «челночными» сумками четыре километра пешком, — говорит адвокат.
Понятно, что ни один проезжавший мимо наряд полиции не преминул остановиться и, с опаской держась за кобуру, поинтересоваться у него, «с какой зоны он сбежал». Нарядов этих было много, потому что бдительные жители Сегежи, зная, что рядом с их городом находится несколько зон, увидев его на улице, звонили в полицию и сообщали о сбежавшем заключенном, поэтому до вокзала С. добирался долго.
Сев в поезд, С. обнаружил, что билеты ему купили на верхнюю боковую полку возле туалета и без белья. Оплатить белье он не мог, поэтому матрац, одеяло и подушку проводница у него забрала. Радость возможности без окрика надзирателя встать, выйти в тамбур, открыть окно и вдохнуть вольного воздуха омрачала боль в душе от опасливых и презрительных взглядов попутчиков, принимавших его не за человека, а за низшее существо, непонятно как попавшее в поезд. В 10 вечера соседка с нижней полки его выгнала. Забравшись на верхнюю, С. лег без матраца и подушки, но уснуть не смог, и остаток первой ночи на воле провел в тамбуре, — рассказывает Леонид Крикун.
В час тридцать ночи С. прибыл на пересадочную станцию, откуда с теми же тяжелыми сумками до шести утра пешком шел на другой вокзал. В одной сумке были выданные ему в колонии зимние вещи, в трех других — документы. Разумеется, все проезжавшие мимо наряды полиции интересовались заключенным, гулявшим ночью по городу.
На мой вопрос, почему не выбросил документы или зимние вещи, С. ответил, что он не уверен, что до ближайшей зимы сможет обзавестись другими зимними вещами, а документы — это то, что он выкинул бы последним, так как надеется с их помощью доказать пытки и бесчеловечные условия его содержания в карельских колониях.
Во втором поезде история с бельем и невозможность поспать повторилась. На третьи сутки, съев за всё время следования к дому пару пирожков и практически не спав, С. прибыл домой. За время отбывания им наказания дом, в котором он жил, сгорел, его сняли с регистрационного учета. Кроме как к дальним родственникам идти было не к кому, но без предъявления справки они отказывались верить, что он освободился, а не сбежал.
Но всё же С. на свободе впервые за много-много лет. Впереди обжалование пыток в ИК-1 УФСИН Карелии в 2013 году, 3,5 года одиночки в ИК-7, отказов в переводе для отбывания наказания ближе к дому, — говорит адвокат. — Но первое, чем С. планирует заняться и просит меня ему в этом помочь, — это потребовать от суда признать незаконными те унижения, которым он подвергся по дороге домой, которые не раз вызывали у него ком в горле.
