Бабушкин суд

Вот живешь-живешь и не знаешь, сколь чудные дела творятся вокруг. Кушаешь себе кефир, смотришь телевизор, флиртуешь с продавщицами и вдруг узнаешь, что фраза «Убей в себе раба» признана экстремистской. Ей-богу, не вру. Реально признана. Бабушкинским судом города Москвы в 2011 году. Специально обученные эксперты решили, что фраза эта призывает к насилию. Как минимум, к насилию над собой. Типа, нельзя убить в себе раба, не прикончив себя целиком. Вот такая хиромантия.

Судили тогда некоего молодого нацбола Николая Авдюшенкова. Нашли у него дома листовку с призывом убить в себе раба, позвали двух экспертов — психолога Батова и учительницу истории Крюкову — и неопровержимо доказали, что Антон Павлович Чехов экстремист.

Мы же это в школе проходили. В самой что ни на есть обычной средней школе. Помните? Чехов в письме Суворину рассказывал, что нужно по капле выдавливать из себя раба. Мол, мы воспитаны на рабском чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, но если с этим в себе бороться, то однажды все-таки почувствуешь в себе не рабскую кровь, а настоящую, человеческую. У нас, по-моему, в одном из классов даже портрет Антон Палыча висел с этой цитатой. Казалось, всякий понимает метафорический смысл этого высказывания. И вдруг Бабушкинский суд решает, что призывать к убийству в себе раба противозаконно.

По мнению экспертов, подобный призыв равен призыву к самоубийству. То есть, видимо, раб такая же неотъемлемая часть человеческого организма, как поджелудочная железа или мочевой пузырь. Убить в себе раба — все одно что лишиться жизненно важного органа. Какая, на фиг, метафоричность, какая образность?! Российскому суду эти понятия неведомы. Эксперты уверены, что слово «убей» в подобного рода высказываниях является основополагающим. При таком подходе к словесности, по всей видимости, из обихода теперь придется убирать и такие фразы, как «убить в себе труса», «убить в себе подлеца» и «убить время». От греха подальше. А то, знаете, Бабушкинский суд не дремлет. И, кроме того, учитель Крюкова смекнула, что автор листовки, говоря о рабах, намекает, что в России рабовладельческий строй. А значит, призывает к уничтожению государственного строя.

Позвольте-с. Но у нас же нет рабовладельческого строя. У нас хоть и суверенная, но демократия. Об этом даже в Конституции написано. Свергать демократию листовка не призывала. Значит, нападок на государственный строй в ней не содержалось. Как раз наоборот, она призывала бороться с тем, что мешает жить заявленному в Конституции строю. Или эксперт Крюкова а вместе с ней и Бабушкинский суд признали, что в реальности у нас все-таки рабовладение? И кого после этого надо судить?

Что происходит? Куда мы идем? Если высказывания классиков литературы наши суды начинают признавать противозаконными, то что будет дальше? Раз фраза «Убей в себе раба» — это экстремизм и призыв к самоубийству, то, по идее, первоисточник тоже надо бы запретить. Убрать из собрания сочинений Чехова это сомнительное письмо. А лучше бы, наверное, изменить финалы «Чайки» и «Иванова». Там главные герои стреляются. А это явный призыв к суициду. Надо просто убрать последние строчки в пьесах. Или, еще лучше, запретить эти пьесы. Все-таки там содержится некая поэтизация насилия над собой. Это недопустимо. У Толстого, кстати, однозначно следует запретить «Анну Каренину». Там тоже очень ярко и подробно, можно сказать, во всех деталях описывается процесс кидания себя под поезд. УК РФ не одобряет подобные штуки. Также очень внимательно нужно приглядеться к «Преступлению и наказанию». Там сразу есть и насилие по отношению к старухе-процентщице и самоубийство Свидригайлова.

Естественно, нужно запретить роман Чернышевского «Что делать?». Там содержатся недвусмысленные призывы к свержению самодержавия. А нашего президента все чаще и чаще сравнивают с государем. То есть Россия ассоциируется в умах законопослушных россиян с монархией, и призывы Чернышевского могут восприниматься как призывы к свержению существующего государственного строя. То же касается и некоторых стихотворений талантливых, но неоднозначных поэтов Пушкина и Лермонтова. Все эти «оковы тяжкие падут» и «прощай, немытая Россия» требуют серьезнейшей чистки. Я уж не говорю о том, что Лермонтов называл нашу родину «страной рабов». То есть он тоже подразумевал, что у нас рабовладение.

Если создать специальную комиссию, то наверняка можно найти еще десятки, а то и сотни книг, которые необходимо подвергнуть урезанию или запрету. Хотя для острастки, может быть, Бабушкинские суды догадаются их не просто запрещать, а, например, сжигать? Практика старая, проверенная. Опять же, костер это красиво. Подле него можно греться, петь добрые туристические песни про солнышко лесное, и еще люди очень любят смотреть на огонь. Так что депутатам Госдумы есть о чем подумать. Тем более что в кризис, как знать, может быть, придется отключать отопление, и тогда костры могли бы стать неплохим выходом из положения.

А еще знаете, что вменили в вину художнику-акционисту Павленскому, поджегшему дверь здания ФСБ? Его обвинили в «уничтожении объекта культурного наследия». Ведь, как явствует из материалов суда, «ансамбль» (какое прекрасное слово в данном контексте) административных зданий ОГПУ—НКВД—КГБ СССР является «объектом исторического и культурного наследия, поскольку в 1930-е годы в здании содержались под арестом выдающиеся деятели культуры». Добро пожаловать в нашу маленькую психиатрическую лечебницу, господа.