Базар-вокзал лучший
Кафе «Кивач» собираются закрывать. Может, кому-то и все равно, а для меня это реально грустная новость. Я очень привык к нему. Мне в нем спокойно, легко и комфортно. И, думаю, не только мне. «Кивач» — это эпоха. Это странное, кривое, неопрятное, но чертовски свойское место. Я не хочу, чтобы его закрывали.
Начну издалека. Я с детства стеснялся ресторанов. В семье не было традиции ходить в такие помпезные места. Во-первых, дорого, а во-вторых, стремно. В любом ресторане я чувствовал себя Пьером Ришаром из фильма «Игрушка», когда он в пижаме оказывается на званом ужине. У них же там какая-то своя особая атмосфера, швейцары, метрдотели, официанты, завсегдатаи. Я ведь однажды, году эдак в 1986, пытался заставить себя сходить в Москве в пиццерию. Мол, надо преодолевать комплексы. Вот не побоюсь и схожу. А там очередь.
Стоим у крылечка, зима, мерзнем. Вдруг подъезжает автомобиль, и оттуда, как шамаханская царица, выплывает дама. В туфлях. Шуба расстегнута, под шубой платьице. Пропорхнула мимо очереди, дверь перед ней раскрылась, и растворилась она за дверью, как рафинад в компоте. То есть, понимаете, она там своя, ее ждали, а я как беспризорник какой вопрусь сейчас в чужой дом в своих провинциальных дутиках. И тут подошла моя очередь, дверка приоткрылась, а за ней дядька-швейцар. И он, мама дорогая, босиком. В смысле, без ботинок. На нем теплые шерстяные носочки. У него, видимо, болят ножки, он разулся, отдыхает, ему хорошо, но ради меня он вынужден вставать и открывать двери.
Я готов был провалиться сквозь землю. Я бочком протиснулся в зал, и там меня ждало новое унижение. Ко мне подошел невысокого роста пижончик, окинул взором сверху донизу и спросил, покушать ли я пришел. «Вы, — говорит, — покушать?» А зачем я еще мог прийти в пиццерию? К чему этот вопрос? Я хотел сделать себе сеппуку, спрятаться в шарик из теста или улететь с дикими гусями. «Да, — пролепетал я, — покушать». И тут пижончик добил меня контрольным в голову: «Надолго?» — уточнил он. Типа, хавать долго собираешься, шкет? И, узнав, что недолго, он подсадил меня к какой-то паре. Тогда была такая практика – подсаживать. То есть я вообще всем помешал. Швейцару, пижончику, паре. А как мучительно тупы были там ножи! Как шатался под ними стол, когда я, стесняясь и сопя, давил тупым кинжалом пиццу. Страшное… страшное воспоминание.
А ведь это была просто затрапезная пиццерия у метро. В настоящие рестораны тогда вообще не пускали без галстуков. Ты мог лежать всей головой в оливье, но непременно в галстуке. Я жутко боялся этих мест. Но вот я вернулся из эмиграции, а на месте обычного советского ресторана «Кивач» открылось шумное демократичное кафе. Ни швейцара, ни гардеробщицы. Базар-вокзал. Сиди себе в пальто, и никто не ругается. Причем можно сидеть круглые сутки. И хозяйка заведения Наталья Васильевна, заприметив приличного гостя, подходила к нему, разговаривала, и он вдруг начинал чувствовать себя званым и желанным.
Там артисты сиживали с журналистами, молодые красавцы-бизнесмены и гламурные фифы, музыканты, студенты и просто приятные люди. Там принимали Сухорукова и Гребенщикова, Ланового и Лучко, там играла «Агата Кристи», и я ночами на салфетке писал какие-то тексты. «Кивач» называли «Кривачом» и штабом. Оттуда в разные «Нео» и «Че Гевары» расползались ночные танцоры, потом сползались, пили чай, обсуждали «улов» и расползались вновь. А я мог просидеть там до утра, принимая время от времени их сводки. Однажды, помню, пьяный друг-рыбак подарил мне посреди ночи выловленную им рыбу. «Всю жизнь, — сказал, — мечтал подарить тебе судака». Икнул громко и подарил. И ведь среди ночи я стал ее готовить, но, упс, не обнаружил дома лука. Круглосуточных магазинов тогда не было, и я пошел за луковицей в «Кивач». Ну, разве ж не хорошо?
Странное, непонятное место. По диагонали открывались конкуренты, но там было пусто, а «Кивач» был полон. Напротив открывалась не менее круглосуточная поначалу «Парижанка», но и она не отвадила людей от «Кивача». Менялись поколения и стиль, а «Кивач» был полон. Магия. Хотя, конечно, с годами старые гости ушли. На смену им пришли другие. Верных «стариков» осталось немного. Один из них я, живущий в одной минуте ходьбы от заведения. Мне удобно, когда «Кивач» есть. Там назначаю я встречи и интервью, там ем я «Шубку» и «Пютипану», там любуюсь я официантками и встречаю то старых, то новых друзей. Я не хочу, чтобы «Кивач» исчез. Но кто меня спрашивает?
