Блоги

Бить или не бить

Я вам, товарищи, так скажу: бить детей нехорошо. Во-первых, они беззащитные, а во-вторых, они должны расти смелыми и свободными. Как бамбук. Хотя, кажется, я пишу какую-то хрень. Какой еще бамбук? Смелого бамбука не бывает. И какая может быть свобода у травы? Она даже сходить никуда не может. Привязана к одному месту и тупо торчит из грязи, пока не вырубят. Но в любом случае бить детей нельзя. Они же маленькие, у-тю-тюшечки такие, их надо хвалить, подбадривать и поощрять. Впрочем, мой американский друг Дмитрий Анатольевич считает иначе.

— Америка, — говорит, — вырвала у меня единственную возможность воспитать своих дочерей настоящими людьми. Она запретила мне их пороть.

Сложная, братцы, тема. На первый взгляд, Дмитрий Анатольевич придурок, которому не место с нами за одним столом. Как это пороть дочерей? Варвар, дикарь, Атилла недорезанный. А с другой стороны, что делать, если девочка – дрянь? Скажем, приходит моя знакомая Татьяна в гости к Альпенгольцам. Беседует. Вдруг в разговор вклинивается альпенгольцевская дочь 11 лет от роду, перебивает всех на фиг и начинает говорить, что учительница в школе к ней плохо относится.

— Может быть, ты шалила на уроке, деточка? – решила поддержать новый поворот беседы Татьяна.

— А тебя, тетя, вообще, не спрашивают, — ответила девочка.

И как ее после этого не бить?

Хотя нет. Все равно не бить. Вы думаете, почему у нас народ такой злой и затюканный? Это потому что его испокон веку пороли. Лупили с малолетства ремнем со всей дури, и вырастали поколения забитых и запуганных верноподданных. Такой человек послушен и смирен только тогда, когда видит перед собой розги и сильную отцовскую руку. Если же папина рука ослабела, то привыкший к битью индивид начинает ломать устои, крушить основы, резать пешеходов и тырить галоши из прихожих. Он же вырос в постоянном страхе подзатыльника. Не будет подзатыльника – не будет страха. Не будет страха – не будет послушания. Не будет послушания – кирдык империи.

— Вот меня мой батя порол, — говорит Дмитрий Анатольевич. – Он меня порол, и я отличным человеком вырос. Пишу без ошибок, рубанком владею, программирую и даже вышиваю крестом. А дочки мои растут капризными инфатилками.

— Лентяй твой Дмитрий Анатольевич, — отвечает на это писательница Лена Козявкина. – Битие есть самый легкий и примитивный путь воспитания. Детей нужно воспитывать словом, примером или, например, методом лишения привилегий.

Ну, то есть не хочет дитя убирать игрушки, а ты ему: хорошо, не убирай, но помни, тогда завтра мы не идем с тобой в зоопарк. Хочет капризничать и биться головой об умывальник – пусть бьется. Но мультфильмы отменяются. Хочет нахамить вышеупомянутой Татьяне, его дело. Но за это хрен тебе, а не новые шлепанцы. В итоге в ребенке выработается разумное понимание того, что имеет смысл делать, а что делать невыгодно.

— Бред! – говорит кто-то из толпы. – Это система порочна, ибо человек вырастает не искренне хорошим, а расчетливым.

А если его пороть, то он вырастет хорошим искренне? Что вообще лучше — расчетливый или запуганный? И есть ли еще какая-то альтернатива?

— Я своим детям все разрешаю, — говорит Козявкина. – Потому что я хочу, чтобы они выросли свободными людьми.

— Ага, — плюются Козявкины знакомые, — ее безумные дети разломали нам диван, разбили четыре вазы и уронили сервант. Они ураганили в нашем доме, а она только улыбалась и хлебала наш чай с козинаками. Мы больше ее в гости не зовем. Ну ее к лешему.

— Мещане, — пожимает плечами Козявкина. – Это же всего лишь диван. Вещь. Неодушевленный предмет. А это дети. Живые существа. Мы к ним больше не ходим. Для них диван дороже человека.

Ох, сложная тема. Я давеча заходил к этой Козявкиной в гости. На пороге на меня напал ее трехлетний сын Афанасий. Он принялся меня бить маленькими кулачками в живот. Кажется, играл со мной в джидая. Помятуя о широких взглядах его матери на воспитание, я терпел и мило улыбался. «Это же ребенок, — говорил я себе, — кулаки у него небольшие, сила удара терпимая. Пусть играет, зато потом вырастет свободным человеком». Я вспомнил спортивное прошлое, выдохнул и напряг пресс. И тогда Афанасий треснул меня ногой по яйцам.

А за окном, доложу я вам, пели соловьи, и густые заросли бамбука смело и свободно выползали из-за угла.

Срочные новости в нашем Telegram