Блоги

И тогда я убил ее

Некая женщина-психолог недавно спросила у меня, какая у меня любимая сказка. Я призадумался. Ведь раньше, когда я любил сказки, мне нравились те, в которых Царевич все преодолел, Ягу обманул, Горыныча в лапшу покрошил, с яйцами Кощеевыми разобрался, Василису освободил и как начнет на ней жениться. А с возрастом что-то изменилось, и я проникся «Сказкой о рыбаке и рыбке». Сказкой о том, как на самом деле Дурак и Василиса живут после свадьбы, и через что они проходят прежде, чем умирают в один день.

Вот не поверите, но мне почему-то именно так видятся семейные отношения. Старуха все время чего-то хочет, а старик никак не может ей угодить. Причем, чем больше он старается, тем больше она им не довольна. Ну вот скажите: должен был муж позаботиться о новом корыте? Должен. Жена же его обстирывает, она портит руки, она стареет и страдает, а он, знай себе, целыми днями торчит на рыбалке. В конце концов, он мужчина и он обязан хоть как-то помогать своей жене. Тем более что у него есть такая возможность. Ведь Золотая рыбка — это своего рода символ. Символ зарплаты, карьерного роста и просто каких-то возможностей, которые есть у мужчины. Это как если бы тебе предложили стать главой администрации президента, а ты, гадина, отказался. Хорошо, пусть тебе ничего не надо, но ты ведь даже не подумал о семье! Скотина! Я представляю себя на месте старика и понимаю: да, я эгоист и негодяй, я не подумал о близком мне человеке. Будь я один, я мог бы распоряжаться «рыбкой» как угодно. Но я не один. И значит я, как минимум, дурачина и простофиля. Тем более что новое корыто — это, в сущности, мелочь. В общем, виноват.

Но после корыта старухе понадобилась новая квартира. И ее опять можно понять. Она тридцать лет и три года ведет хозяйство. Стирка, уборка, готовка. Она заперта в четырех стенах этой ужасной землянки. И мужу на это наплевать. Он-то, свинья, приходит только ночевать. А она день за днем, год за годом видит эти облупленные стены и задыхается в этой тесноте. Но он ведь даже не подумал об этом. Я представляю себя на месте старика и понимаю: в семье нельзя думать только о себе. Мог бы, знаете, взять ипотеку. Нашел бы еще одну подработку. Пописал бы листовки на выборах – за это хорошо платят. В общем, виноват.

А дальше бабка хочет стать дворянкой, потом царицей и, наконец, хрен его знает кем. Ее аппетиты растут, и остановить их невозможно. Хочешь, чтобы тебя не пилила жена – делай то, что тебе велено. И это все равно не поможет. Потребности увеличиваются по ходу их удовлетворения. Сначала просто хочется стиральную машину, чтобы не портить рук. Потом хочется машину, чтобы не портить ног. Потом надо дом. Затем переехать в Москву. А еще лучше — в Нью-Йорк, Париж или Ниццу. С удовлетворением каждого следующего желания женщина становится все сильнее, все страшнее и капризнее. Ты приходишь с работы, хочешь отдыха и покоя, но оказывается, что она тоже работала, тоже устала, а ты о ней вообще не думаешь. И зачем, к слову, ты ей такой нужен, если не можешь сделать ее счастливой?

Ну скажите, как старик мог остановить старухины притязания на дворянство? Путем логических объяснений? Мол, дорогая, мне кажется, нам и так и хорошо? Ага! Кругом крепостное право, рабство, унижение, барщина и оброк. Помещики и капиталисты пьют рабочее-крестьянскую кровь. Барин в любую минуту может тебя изнасиловать или продать, словно старые часы с кукушкой. Нет, конечно, если старику нравится такая жизнь, то пусть он ею и живет. Но она, старуха, так больше не может. Он о ней совсем не думает. Ему на нее наплевать! И так изо дня в день. Как клювом по темени… Помню Александр Гордон рассказывал, чем его поражает женская логика. «Я, — говорил он, — могу очень убедительно объяснить жене причины, по которым не могу выполнить какую-то ее просьбу. Она кивнет, согласится и на следующий день подойдет с этой просьбой снова». И так до тех пор, пока не сломает.

А я помню, как однажды близкая мне «старуха» настаивала на том, чтобы я уволил маляршу, которая клеила мне обои. «Вот мои друзья Аня и Вова поклеили бы лучше», — говорила она. Я отвечал, что меня малярша устраивает, что я не умею увольнять людей и что я просто не хочу этого делать. А «старуха» говорила: «Ну почему же? Вот мои друзья Аня и Вова сделали бы все гораздо лучше… гораздо лучше… гораздо лучше». И так до тех пор, пока я не убил ее…

Хотя нет, не убил. Но очень сильно этого захотел.

Срочные новости в нашем Telegram