Играй, гормон

Сидели, разговаривали со старым приятелем. Как водится, обсудили футбол да политику и, естественно, принялись за баб. В смысле, за женщин. Ну, а о чем еще могут говорить мужчины? Мы же жалкие, примитивные существа. Три темы — наш удел. Ну, у некоторых еще вместо футбола — рыбалка или машина. В общем, негусто. Итак, принялись мы за женщин, и тут приятель обратил мое внимание на то, что все как-то за последние несколько лет удивительнейшим образом изменилось. Просто буквально перевернулось.

Он вспомнил, что лет десять назад в его конторе царили флирт и секс. Все его сослуживцы, независимо от пола и возраста, с кем-то шалили и безобразили. И, что важно, это состояние сексуальной гиперактивности касалось не только холостых членов коллектива, но и вполне даже семейных.

— Ах, мне вчера почти удалось изменить Коле, — сетовала какая-нибудь Надя, — но тот, на кого я рассчитывала, напился, укусил меня за щеку и захрапел.

— А я вчера проснулся ночью от того, что на меня кто-то смотрит, — говорил Витя. – Открываю глаза: жена. «Ты, говорит, мне изменяешь?». Я только собирался, а она уже почувствовала.

В дальнейшем у Нади были романы с одним бандитом и одним милиционером. А Витя спал с их же бухгалтершей. Разведенная Таня соблазнила глубокоженатого бизнесмена. А вот Митя был верен своей девушке, но зато та изменяла ему с каким-то коротеньким продавцом валюты. И весь коллектив был как-то в курсе этих страстей и приключений. Сам мой приятель умудрялся спать с его начальницей и замначальницей одновременно. А во время одного корпоратива его увлекла в пучину разврата их замужняя секретарша, которая на следующем корпоративе увлекла вышеупомянутого Виктора. Все семейные были не удовлетворены своими парами. И лишь самая старшая из всех уверяла, что счастлива, ибо муж у нее толстенький и с ним очень мягко спать. Но вскоре и она помрачнела, ибо оказалось, что толстенький муж, кроме нее, спит еще с какой-то замужней шалавой, которую, что самое страшное, катает на их красненьком «Москвиче».

— Как он мог? – восклицала тогда разуверившаяся в мужчинах супруга. – Я ему не изменяла! Ну, изменяла. Но всего два раза. И оба раза на курорте. А на курорте не считается.

Одним словом, жизнь кипела и бурлила. Она была пропитана желаниями и страстями. И вот все как-то изменилось. Та секретарша, которая ураганила на корпоративах, венчалась в церкви и стала счастлива в тихом семейном гнездышке. Виктор, наизменявшись вдоволь, вдруг остепенился и нянчит уже четвертого ребенка. Надя полностью ушла в работу. Начальница вышла замуж за майора в отставке и кушает с ним крыжовенное варенье, а о ее заместительнице вообще ничего не слышно. Конечно, можно предположить, что просто все повзрослели, перебесились и успокоились. Но, по словам моего приятеля, фокус в том, что и молодежь сейчас живет так же умиротворенно, покойно и порядочно, как пятидесятилетние.

— Понимаешь, — говорит он, — у нас в конторе сменилось две трети работников. Пришли молодые девчонки. Двадцать пять, тридцать лет. У всех парни или мужья. И все довольны! Что за бардак?!

Никто не то что не изменяет, а даже и не помышляет об этом. Все разговоры о спорте, о правильном питании и о том, что скоро заедет «ее Никита» и они поедут в спортзал или пойдут в кинематограф. Нет, это, конечно, прекрасно, но как они расправляются с гормонами? И ведь эта тенденция касается не только конторы моего приятеля. Десять лет назад в «Киваче» за отдельным столиком ежевечерне сидела грядка 35-летних героев и обсуждала свои ночные приключения. Девушки делились ими на малышей и бурундуков, которые при определенных обстоятельствах, особенно под утро, тоже вполне могли сойти за малышей. Хорошо, этим 35-летним исполнилось 45 и им уже не до бурундуков. Но где их наследники?

— Понимаешь, — удивляется приятель, — я помню себя в молодости, помню своих друзей. Мы все были сексуальными террористами, ходили по клубам, пили, знакомились, занимались сексом. А сейчас я смотрю на своего 20-летнего сына – он с друзьями играет в монополию, и никакие бабы им даром не нужны.

Я задумался. Раньше мне казалось, что есть природа и против нее не попрешь. Сколько бы по телевизору не рассказывали о ценностях семьи, а страсти будут захлестывать людей, и пусть на время, но лишать их рассудка. Полистайте «Декамерон», прочтите «Крейцерову сонату», «Фиесту» или «Милого друга», вспомните биографию Пушкина или Некрасова – никакая трижды распрекрасная мораль и суровая церковь не могли удержать гомо сапиенсов от проказ и безрассудности. Когда играет гормон, разум молчит. Общество может стыдливо прикрывать суть человеческой природы мохнатым одеяльцем ханжества, но саму природу это не изменит, думал я. Думал-думал, но вот что-то засомневался. Может, и правда, под этим одеяльцем что-то как-то притупляется. Когда человечеству становится под ним тесновато, оно сбрасывает его с себя и начинает весело карнавалить. А потом опять закутывается в него до подбородка и засыпает добрым и чрезвычайно порядочным сном. Так что не будем ему мешать. Спокойной ночи?