Как быть Мухе-цокотухе, если комар спасает ее не по любви
Сначала я не придал этому значения. Товарищ по ключевскому двору прокомментировал мой текст про закрашенного Бродского. Мол, это не граффити, а что-то другое. Ну, думаю, и что? Какая разница, как это называется? Главное же, что замазали. Потом знакомая девушка-искусствовед объяснила: это-де не искусство, не стрит-арт, а принт и бизнес. Потом еще один человек процитировал целую заметку на эту тему. И, наконец, хороший человек из Сибири озадачился тем же вопросом. Дескать, стоит ли переживать из-за уничтоженного Бродского, если создавали его не бескорыстно?
И тут мне, наконец, показалось это интересным. Интересно же, как легко внимание людей можно перевести в другую плоскость. Казалось бы, вот данность: на родине великого поэта появилось его уличное изображение, но оно было истреблено. У нас не закрашивают координаты наркодилеров, матерщину и всякие скабрезности, а портрет Бродского стерли с резкостью, достойной броска кобры. Видимо, потому что Бродский — политическое высказывание. Его имя ассоциируется с диссидентством и Америкой. А это те понятия, которые в нашей стране не приветствуются. Люди начали негодовать и сетовать, и вдруг угол их зрения изменился.
Им рассказали, что Бродского не нарисовали, а перевели с фотографии. Что занимался этим не художник, а делец, который всё знал заранее и изображал поэта не из любви к искусству, а ради хайпа. Чтобы привлечь внимание и сделать себе рекламу. Не Бродского любил он, а себя. О, ужас!
И вообще, у нас же запрещена пропаганда курения, а поэт был изображен с сигаретой. Возле школы. Вот его и стерли. Может, женщина-завхоз даже не знала, как Бродский выглядел. Видит, мужик дымит, а рядом дети. Да, если бы Путин курил, его бы тоже закрасили. И многие нормальные люди начали всерьез рассматривать происшедшее под этим углом зрения… Блин, в стране, где вся информационная политика построена на пропаганде, запрещена пропаганда курения. По мне, так это всё равно, что в борделе запретить говорить «сиськи». Впрочем, я отвлекся.
А вечером того же дня мне написал школьный приятель. Спросил, что я думаю по поводу задержания журналиста Ильи Азара и еще нескольких человек. Они вышли на одиночные пикеты протеста, а их засунули в автозаки и увезли. Несмотря на то, что одиночные пикеты разрешены. Их можно проводить без какого-либо согласования. Я ответил, что возмущен. Но приятель пояснил, что ему понятно, почему людей задержали — страна у нас такая. Это-то не вопрос. Ему не понятно, зачем они вышли.
Может, тоже ради хайпа? Ну, чтобы привлечь к себе интерес, заработать политические очки, а то, может, и вовсе за бабки? А ведь и правда. Зачем восемь человек вышли в 1968 году на Красную площадь протестовать против введения советских танков в Прагу? Они же знали, что танки не выведут. Знали, что их арестуют. Ну и зачем тогда? Наверное, тоже ради популярности. А то еще про них говорили, что они продались за доллары. А зачем горьковский Павел Власов ходил на маёвки, а мать его Ниловна разбрасывала листовки? Почему Толстой написал статью со странным заголовком «Не могу молчать»? Как это — не могу? Его же не пытали. Молчал бы себе, как все нормальные люди. Что за недержание такое. Зачем горинский Мюнхгаузен вылез со своим 32 мая? Ну, не могут же психически здоровые люди делать такое искренне и от души. Они либо провокаторы, либо психи.
Почему большая часть страны безразлична к разоблачениям Навального? Вот же доказательства. И никто из обвиняемых даже не пытается оправдаться. Они не отрицают, что они воры. Просто говорят, что Навальный обвинил их не бескорыстно. «Это он так хочет занять наше место», — объясняют они. И такого объяснения народу оказывается достаточно. Типа, вот кабы он их разоблачил просто так, тады да. А он же не за ради нас, а для себя кочевряжится, паскудник эдакой.
Мотивация нам оказывается важнее сути. Мы как та Муха-цокотуха, которую жрет паук. С одной разницей. Мы откажем Комару, ежели он не юродивый. То есть он такой, хлобысь, саблю вынимает, а мы ему: «Стоп, братишка, ты же это не по любви, а заради славы делаешь. Лети прочь, дрянь. Мы уж лучше тут в паутине полежим».
Нам так сподручнее.
