Блоги

Круговорот Путиных в природе

Интересная штука: я ни разу не видел в Америке портретов президента. Так, чтобы зайти в какой-нибудь офис, а там в красном углу чтобы висел Обама. Или Трамп. Или Клинтон с Бушем – нельзя скушать. Не висят там президенты. Флаги висят. А президентов нет. Хоть тресни.

Вот такие разные культуры. У нас без Путина на стене кабинет – не кабинет. Чиновник без Путина за спиной подобен смертнику. Портрет текущего вождя сродни иконе, он обязан висеть, и не удивлюсь, если губернаторы и прочие столоначальники втихаря на него крестятся. Как-то вот свойственно нам обожествлять живущих, если эти живущие наши хозяева. В годы моей юности во многих местах можно было встретить иконостас с ликами всех членов Политбюро. Эдакий сонм пожилых богов и главный среди них апостол Брежнев. Ну и, понятно дело, в каждом школьном классе над доскою горделиво витал величавый овал Ильича. Ча-ча-ча.

Ильич, кстати, славен был еще своими бюстами. Практически как Мэрилин Монро, но по-другому. Ее бюст, как мы знаем, тоже пользовался успехом, но его все-таки не вылепливали из гипса и не ставили в качестве украшения промеж этажами. А бюст Ильича можно было встретить практически всюду. Равно как и памятник. В какой город ни сбеги – там он. Стоит, кепку в руках зажал и всем своим видом показывает: бога нет! В смысле, я вместо него. Обращайтесь.

Ну разве же это не странно? Почему Меркель в Германии не висит, Макрона во Франции не повесили, в Англии даже Маргарет Тэтчер не болталась по стенам, а у нас что ни управляющий страной, то непременно вождь? Почему у них как-то получается не проецировать образ страны на образ ее временного руководителя, а мы, ежели не спроецируем, то тотчас с цепи срываемся и не знаем, ради чего жить. Для них там степень любви к родине почему-то не измеряется степенью любви к президенту. А у нас одно без другого не считается. Любишь Путина — патриот. Не любишь — русофоб. Третьего не дано. «На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия!» — прокричал Понтий Пилат и казнил Га-Ноцри. Типа, это у нас национальная особенность такая. От древних римлян пошла. Не иначе.

И ведь, что характерно, стоит вождю скопытиться, как уже года через два-три мы неожиданно узнаем от следующего вождя, что усопший-то был моржовым хреном. И как-то так искренне это принимаем, словно и не любили его самозабвенно. Вот как это происходит? Что это за любовь за такая? Вот же только что он не слезал с футболок и со стен, только что его называли «самым вежливым человеком», победителем французского сыра и покорителем турецких помидоров, а тут вдруг раз — и хрен. Еще вчера мы целовали воздух вокруг его портрета, гордились его харизмой, рыдали на похоронах, и вдруг в секунду все портреты поснимали и следующего на его место присобачили. А если следующий скажет, что при предыдущем был культ или застой, то мы радостно кивнем и поддакнем. Да, культ, да, застой. Мы всегда это чувствовали, а если и клялись в любви, то через не могу, не искренне и сквозь сон.

Так происходит всякий раз. Каждый следующий перечеркивает предыдущего. И чем строже он к нам будет, тем крепче мы готовы его любить. Называть его именем города и водку, слагать про него повести и частушки, вышивать его на коврах и вылепливать его из пластилина. Мы влюбчивый народ. И любим мы своего хозяина. Потому что он молодец.

Срочные новости в нашем Telegram