Над пропастью

А ведь очень многие наши соотечественники считают, что ввести войска на Украину — это правильно. Я пытаюсь понять логику их рассуждений и нахожу следующие аргументы. Первый (наивный): мы должны защитить соотечественников. Потому что мы же видели, что большая часть тех, кто захватил там власть, это страшные националисты. Они запретят русский язык, а русских будут унижать, сделав их людьми второго сорта. Поэтому, чтобы помочь своим, мы должны спасти их от бендеровцев и фашистов.

Второй (воспитательный): мы должны наказать «младшего брата» и отшлепать его. Ведь Украина в восприятии многих россиян — это некий отбившийся от рук маленький братишка. Мы снисходительно давали ему побаловаться, но, кажется, сейчас он совсем отбился от рук. Пора пройтись по нему ремешком и поставить в угол.

Третий (имперский): мы должны показать всему миру, что с нами так поступать нельзя. Ведь наверняка то, что произошло на Украине, это затея наших бесконечных врагов. Они проверили, стерпим ли мы унижение? Если стерпим, они провернут те же технологии у нас, окунут нашу страну в хаос, навяжут чуждые нам идеалы и превратят нас в свой сырьевой придаток.

Действительно, почему Америке можно нападать на Ирак, а нам на Украину нельзя? Они уже совсем распоясались, диктуют свою волю всему миру, вмешиваются в жизнь других стран, а мы не решаемся поставить их на место. И звучит, главное, это довольно убедительно. Вот только те, кто так говорит, забывают, что все это вообще не игра.

Это вообще не игра и это реально страшно. СССР когда-то ввел свои танки в Будапешт, а потом в Прагу. Нам не нравилось, что они там устанавливают не тот строй, какой нам бы хотелось. И что мы получили в итоге? В итоге и венгры, и чехи ушли из нашего лагеря, а те «танки» до сих пор считаются одними из самых позорных пятен нашей истории. Сейчас мы хотим, чтобы и украинцы навсегда возненавидели нас? Чтобы считали нас интервентами, захватившими их землю? Или мы серьезно верим, что единственной целью ввода наших войск будет защита россиян в Крыму? Если кто-то еще помнит историю, то с очень похожего повода началась Вторая мировая война. В октябре 1938 года Гитлер вошел в Судетскую область Чехословакии, чтобы как бы «защитить» судецких немцев от «плохих» чехов. Делалось это под всеобщее одобрение народа Германии. И мы теперь будем по-прежнему осуждать Шендеровича*, сравнившего сочинскую Олимпиаду с берлинской? Мнимая защита соотечественников очень часто используется в качестве благовидного предлога для передела мира.

В конце концов, дело же не только в отношении к нам других стран. Не исключено, что наш президент руководствуется иной логикой: уважают тех, кого боятся. А значит, если Россия покажет свою силу, то ее не будут ненавидеть, а наоборот, зауважают. Но, во-первых, хотим ли мы уважения, достигнутого такой ценой? А во-вторых, вряд ли это уважение появится. В лучшем случае, будет страх. В худшем — гибель тысяч наших солдат, экономическая изоляция России, кризис, растущее недовольство народа, баррикады, аресты, хаос и революция. Рубль уже и сейчас обваливается с каждым днем. В случае войны страна рискует провалиться в реальную пропасть. Конечно, времена меняются, магия цифр — штука ненадежная, но Первая мировая началась ровно сто лет назад – в 1914 году. Она сопровождалась небывалым патриотическим подъемом, а всего через три года спровоцированный войной мощнейший кризис привел к полному распаду империи.

По украинскому каналу «Интер» передали, что после полуторачасовой беседы с Путиным Меркель сказала, что разговаривала с «человеком не нашего времени». В смысле, с человеком из прошлого. Мыслящего категориями минувших веков. Имперские амбиции и нежелание принимать сложившееся положение вещей могут привести к непоправимым последствиям. Но ведь не президент, не Матвиенко и не восемьдесят членов Совета Федерации пойдут воевать с украинцами. Они-то как раз останутся дома, а под пули и под бутылки с зажигательной смесью пойдут другие. И в конечном итоге это коснется каждого из нас… И в самой меньшей степени тех, кто принял это решение и подпишет приказ.

* СМИ, выполняющее функции иностранного агента