Небо, самолет, женщина

Летел в самолете с армянской женщиной. Стройная, красивая, 50-летняя. Работает дежурной в московском метро. Все 12 часов она разговаривала. Про сына, про молодость, про семейную жизнь. Даже слова вставить не давала. А я слушал и думал: «Интересно, она правда так живет или ей кажется?»

— Я очень готовить люблю, — говорила красивая женщина. – Пеку все время, друзья мужа приходят, удивляются, спрашивают: «Это из ресторана или ты сама приготовила?», потому что вкусно, как будто сама, но красиво, как в ресторане, а для меня важно, чтобы все красиво было, чтобы салфеточки красивые, тарелочки, чтобы глазу приятно было, чтобы муж приходил, а уже все готово, все на столе, все теплое, вкусное, это радость для меня. Мы же 33 года женаты, мне 17 лет было, когда я за него вышла, любви не было никакой, ему мою фотографию показали — и все, он сразу сказал: «Женюсь», а я очень хотела из деревни вырваться, я в азербайджанской деревне жила, хотела уехать очень, а он уже на севере работал, он шахтер, зарабатывал хорошо, увез меня в поселок недалеко от Нижнего Тагила, там мы и жили много лет. Я его не любила никогда, без любви лучше, ревности нет, я его никогда не спрашиваю, где он был, мне все равно, а он меня любит, ревнует очень, жить без меня не может, он тихий такой, спокойный, это я все время что-то придумываю, стремлюсь к чему-то, общаться люблю, а он ревнует, переживает, но я ему никогда не изменяла, я даже подумать о таком не могу, а он от меня уходил. Мы 17 лет тогда прожили, и он к врачихе из поселка ушел, она грязная, уродливая, она приворожила его, три раза замужем была, один сын почти наркоман, другой алкоголик, в поселке 150 человек жило, у всех на виду мужика увела, ни стыда у нее, ни совести, но он вернулся ко мне.

Я слушал этот поток сознания, временами натыкаясь на какие-то странности. Тогда, улучив секунду, пока женщина набирала в легкие воздух, я успевал встрять с вопросом.

— И вы его вот так легко приняли обратно?

— Я сама за ним ходила, чтобы забрать у нее, потому что он бы там пропал, а он отец моих детей, я не хотела, чтобы он пропал, он вернулся, говорит: «Одного боюсь, что ты поступишь со мной так же, как я с тобой, а я этого не переживу». Но я так, как он, никогда не поступлю, мне это не надо совсем, у меня есть муж, и мне никто больше не нужен, это потому что я не люблю его. Если бы любила, отомстить бы хотела, страдала бы, глупостей бы наделала, без любви браки прочнее. Я же работала всю жизнь, воду с реки носила, белье стирала, еду готовила, хлеб пекла. Я сосчитала, что, если покупать, то дешевле выйдет, иногда звонила ему, просила купить, он, бывало, покупал, а иногда говорил, что уже мимо магазина прошел и возвращаться лень, тогда я быстро тесто месила, чтобы к его приходу хлеб уже пекся. Ну, не хочет человек в магазин возвращаться – я понимаю, на то он и мужчина.

— И вы никогда его не попрекали?

— Чем? Он мужчина, он устает на работе, у него руки золотые, вот смотри – эту туфлю он мне зашил, а я женщина, женщина должна дом содержать, мне же самой приятно, когда в доме чистота и порядок. Зачем мужчину беспокоить? Ему 53 года, он устает, он отдохнуть хочет, а у меня сил еще на десятерых хватит.

Я слушал и не верил. Вернее, верил, так как привык верить словам. Но смутные сомнения терзали мой разум. Я привык, что женщины жалуются. Жалуются подругам, психологам и любовникам. Причем суть их жалоб заключается в том, что «мужчина не слушается». Они брали мужей в качестве подсобного инструмента, чтобы использовать его для достижения своих планов, а инструмент неожиданно отбивался от рук и пытался жить своей жизнью. Не пылесосил, не прибивал, не приходил вовремя, не зарабатывал достаточно, не уделял внимания, не занимался сексом, а если и занимался, то не с ними.

Я привык к «женщинам-Катеринам», которые сызмальства мечтали быть птицами и летать, махая крыльями, над планетой. Они мечтали о принцах, о рыцарях, о том, чтобы их таскали на руках, ну или хотя бы слушались, а мужья их оказывались или алкашами, или бабниками, или ботанами.

Среднестатистическая женщина жалуется на усталость. Ведь она работает не меньше мужа, а потом еще пашет дома, а он, гнида, не помогает. Или же она жалуется на скуку. Ибо любовь прошла, а так хочется любви. Так хочется снова почувствовать себя женщиной. В общем, среднестатистическая женщина жалуется на что-нибудь. И тут вдруг такая счастливая работница метрополитена без претензий.

Одно только несколько смутило меня в ее рассказе и заставило немного усомниться в искренности ее слов.

— Я всегда длинные платья ношу, — говорила она. – Женщина потому что скромная должна быть, длинные платья, сарафаны, я даже брюки никогда не надеваю. Зачем мужчин провоцировать?

Но при этом на ней были надеты лишь рубашка и колготки. Широкая такая рубашка, из-под которой во всей своей сексуальной красе высовывались очень еще даже заманчивые ноги… Может, я только поэтому и проговорил с ней столько времени.