Ни два ни полтора

Когда-то я стоял в очередях за молоком и сметаной. О, это было давно, годах в 70-80-х. На нижней Ключевой тогда было всего два хлебных и два молочных магазина. Причем по одному из них находилось в нашем доме. Магазины были маленькими, в часы завоза продуктов люди в них не помещались, и длинная черная очередь высовывалась на улицу и тянулась вверх в сторону вечно пустого магазина с надписью «Мясо-рыба».

Стоять приходилось часа по два-три. Зимой это было не только скучно, но и холодно. И главное, очень нервно. Потому что продуктов могло не хватить. Это были совершенно непередаваемые ощущения: вот ты уже втиснулся в помещение, тебе остается сделать дугу до заветных ящиков со сметаной, но банок становится все меньше и меньше… И на последнем перед тобой человеке уходит последняя банка.

Всякий раз это была трагедия. Три часа жизни ради такого облома. Это при том, что сыра и колбасы не бывало вовсе, а масло бывало не каждый день. Я не говорю о буженине, окороке, ветчине и корейке. Не говорю об йогуртах или ряженке. Речь не идет даже о примитивных сосисках. Мы бились за молоко, кефир и сметану – две банки в руки. Все.

К чему, бишь, я? К тому, что в школе нас учили, что это хорошо. В смысле, что в 1917 году на смену старой, отжившей и нежизнеспособной общественно-экономической формации пришла новая. И мы в ней живем. И живем принципиально лучше, чем те, кто остался в старой. Если у кого-то хватало соображалки спросить про молоко и кефир, ему отвечали, что это не средства первой необходимости. Хлеб же есть. Хлеб был. И мы довольствовались этим ответом. Если кто-то не довольствовался, директор Куриков тихим, но твердым голосом сообщал, что этим самым мы льем воду на мельницу буржуазии. Да никто, в общем-то, и не лил. Большая часть населения вопреки собственным глазам и желудкам верила, что живет хорошо.

Но, в конце концов, тогда между «здесь» и «там» висел железный занавес. За границу выпускали немногих. Информация о тамошней жизни просачивалась неохотно. Но сейчас-то мы все знаем. Почти все бывали там, многие учились за границей, кто-то работал. У всех есть доступ к Интернету, любая информация доступна… Однако масса народу опять считает, что все плохое к нам идет оттуда, и кабы не они, мы бы тут процветали в духовности, сытости и чистоте. Приезжаем такие в Лондон, бродим по их паркам, смотрим на их архитектуру, общаемся с людьми, возвращаемся домой, испытываем культурный шок… и сообщаем, что у нас свой путь, и мы так, как они, не хотим.

Я тут решил найти размеры средних зарплат в разных странах мира. Результаты не показали ничего неожиданного. В США в 2012 году средняя заработная плата составила 4100 долларов в месяц. В Германии – 3900, в Швеции – 3400, в переживающих кризис Испании и Греции – соответственно 2600 и 2400 долларов. В России – 760. Семьсот шестьдесят долларов США с учетом зарплат в Москве и Петербурге. То есть почти в шесть раз меньше, чем в США, и в три с половиной раза меньше, чем в несчастной Греции. И ладно если бы цены у нас в стране были ниже, чем там. Но они же не ниже. Они выше. Еда в Лос-Анджелесе стоит столько же, сколько в Петрозаводске. А одежда и обувь – в два-три раза дешевле.

Домик на море в Испании можно купить дешевле, чем квартиру на Кукковке. И машина там уже лет семьдесят как не роскошь, а средство передвижения. При этом там чисто, здесь грязно, там люди доброжелательны, здесь озлоблены. Вопрос: почему мы не хотим жить так, как они? Почему считаем, что они нас растлят и научат плохому? Мы их боимся и упорно тянемся к неведомому нам Востоку, о котором знаем лишь то, что он где-то есть. Есть, правда, версия о своем уникальном пути. Я только никак не могу взять в толк, в чем он заключается?

Александр Фукс