Пицца, чай и жалобная книга

— Нам, пожалуйста, пиццу с курицей, чай и жалобную книгу! – обыкновенно спокойная, как лемур, Оля теряет спокойствие. На Оле – черное платье до колен с привлекательным вырезом сзади. Чтобы надеть его вместо рабочего белого воротничка, ей  пришлось забраться в офисный туалет. Всё для того, чтобы на балете в Музыкальном театре выглядеть круче многих. Рабочий день Оли был труден, еды в желудок попало мало. У меня – та же история. Поэтому за час до балета мы встретились в «Макси» и направили стопы в ресторан «Каудаль» — есть.

Вообще, сначала я предложила Оле «Трюфель», потому что с месяц назад мы с мамой ужинали в «Каудале» перед походом в кино. Я тогда заказала салат «Цезарь» и чай. Мама выбрала кофе и десерт. Кофе с чаем принесли почти сразу – мы его тут же и выпили. Потом долго была тишина, и лишь спустя двадцать пять минут, когда я начала жевать салфетку, официант водрузила передо мной салат. Другой, не «Цезарь». С теплыми пересоленными кусочками форели. Поглядев на часы, я поняла, что просить заменить блюдо бессмысленно: до фильма оставалось чуть меньше получаса. Да и ругаться я не люблю: некультурно это, не по-человечески.

Пока я выискивала в тарелке наименее пересоленные кусочки, мама ерзала в ожидании десерта. Через пятнадцать минут она сказала: «Думаю, про мои ананасы в мороженом забыли. Но я уже и не хочу. Попросим счет?» И только мы собрались позвать официанта, как он сам подошел. С десертом. Я попросила сразу нас рассчитать. Мама вбросила в себя ананасы, не почувствовав вкуса. Оставалось пять минут до кино. Счета не было. Четыре, три минуты. Я встала и подошла к барной стойке. Глянула в меню стоимость наших блюд, посчитала и выложила деньги. Мы успели на последний трейлер.

_____________________________

— Здесь долго обслуживают и путают заказы, — сказала я Оле, вспомнив про нас с мамой.

— Ничего, — успокоила она. – Мы закажем что-то быстрое. Типа пиццы.

Без десяти шесть. До балета – чуть больше часа. Сидим. Официанты воркуют у стойки. Бегают мимо. Зал неполный. Меню нет. В шесть ноль пять, устав махать руками, встаю и приношу меню с соседнего столика. Выбираем пиццу. Официанты воркуют у стойки. Бегают мимо. Зал неполный.

— Девушка-а-а! Подойдите к нам, пожалуйста, — я почти вцепилась в подол летящей мимо работницы ресторана.

— Сейчас, — бросила она, холодно взглянув в мои голодные глаза.

В шесть двадцать, после впечатляющих жестикуляций и подпрыгиваний, к нам подрулил худой паренек.

— Пиццу с курицей, чай и жалобную книгу, — проворковала Оля.

Пиццу обещали принести через десять минут. Этого времени было достаточно, чтобы емко и с выражением написать о том, как мы не дождались меню и полчаса ждем заказ. «… возмущена качеством обслуживания и равнодушием персонала», — красиво вывела Оля и отложила книгу, не закрывая. Вдруг история  не закончена?

Подруга оказалась права: в шесть тридцать пять перед нами поставили пиццу, которую вместо курицы плотно украшали круглые кусочки колбасы.

 Мы бы могли не выпендриваться, если б любили колбасу. Но мы ее не любили. И потому вернули пиццу худенькому мальчику.

 Худенький мальчик сказал «блин» и ушел, понурившись. К нам подошла девушка и пообещала, что через семь минут мы получим наш заказ. Мы занервничали сильнее: через семь минут наступит время ехать на балет. Без десяти мы договорились встретиться с моей сестрой у входа в театр. Она тоже собиралась с нами. По билету, который у меня.

— Маша,  — виновато и зло сказала я в телефон, призывно пододвигая к Оле жалобную книгу. – Мы будем, дай бог, без пяти. Жди.  – Жду, – ответила Маша.

«…в  довесок ко всему наш заказ перепутали. Мы опоздали в театр, настроение было испорчено. Была в вашем заведении в первый и последний раз!» — дописала Оля очевидную развязку. Мы поозирались в поисках нашей пиццы. Погрустили и поворчали. Выложили на стол деньги за чай и надели пальто.

— Вы уходите? – подбежал официант.

— Через десять минут начинается спектакль. Мы не можем вечно ждать пиццу!

— Но она уже готова…  — лицо парня выражало нежелание оплачивать вторую пиццу подряд.

— Заверните её нам с собой. Будем есть в машине, – придумала Оля.

Через три минуты официант принес пиццу. На тарелке. И поставил на стол.

— Нам ее забирать вместе с тарелкой??? – взвыла подруга.

— Вы издеваетесь?! – подвыла я.

— Я сейчас принесу вам бокс… — пролепетал официант.

— УНЕСИТЕ ПИЦЦУ. ЗАВЕРНИТЕ ЕЁ В БОКС. И ПРИНЕСИТЕ НАМ,  — скомандовала Оля, грозно выпрямившись в платье с вырезом. Парень задрожал, схватил тарелку и исчез. Я присела на край дивана и смело предположила: «А может, за всю эту прелесть они угостят нас пиццей за счет заведения?»

Вскоре принесли пиццу в боксе. Сверху лежал счет. В счет была включена стоимость бокса – десять рублей.

___________________________________

Оля рулила левой рукой – в её правую я вкладывала свернутые куски пиццы. На сцену театра выпорхнули балерины. Помидорчики и лучок падали мне на платье. Я их стряхивала и мычала.

В семь минут восьмого у Музыкального театра лицо сестры выражало боль. Боль отразилась и на моем, когда нас не пустили внутрь.

— Опаздываем! – констатировала тетенька-билетер. Нехорошо. Нельзя. Ждите антракта.

В Музыкальном театре давали «Жизель». Я им грезила с 16 лет, я хотела его смотреть. Ресторан «Каудаль» не мог испортить еще и это! Мы пошли за тетенькой и упали на колени. Она сжалилась и провела нас коридорами. Рассадила по разным местам, и мы перевесили головы с балкона. Под веселую классическую музыку в желудке переворачивались плохо прожеванные куски «каудалевской» пиццы. Вечер все-таки удался:  спектакль «Жизель» нам понравился.

__________________________

Почему официанты в Петрозаводске плохо обслуживают? Ведь ну учат же, ну знают же, как надо и как неприятно! Этот вопрос я задавала разным людям, имеющим отношение к общепиту.

Алексей Пугачев, директор кафе «Москва», говорил, что дело в кризисном государстве, которое бросило в новую реальность поколение девяностых. «Сейчас очень сложно работать с персоналом. Зачастую людей приходится обучать не только профессиональным навыкам, но и заниматься воспитанием нравственных понятий: указывать, что такое хорошо и что такое плохо», — резюмировал Пугачев.

Максим Филимонов, бармен со стажем и хозяин недавно закрывшегося «Странного места», считает, что плохое обслуживание – проблема поколения и отсутствия престижа профессии. «Работа официанта в наши дни – не то, чем можно гордиться. А значит, можно работать спустя рукава. Вот когда я работал барменом, гордился тем, что делал свою работу идеально, что на меня не жаловались, что люди вовремя получали качественную еду. А сейчас этих ценностей нет просто. Сейчас много быдла».

Татьяна Трубникова, в прошлом официантка, а сегодня – успешный иллюстратор, основную проблему в халатном отношении официантов к работе видит во временности профессии. «У нас официантами работают в основном студенты. Для них эта работа – промежуточный вариант. Платят им мало, отсюда и отношение. Сегодня эта работа непрестижна. Официант занимает второе место после уборщицы: его во всем винят, шпыняют, гоняют, заставляют отдуваться за чужие ошибки. А он срывает злость на посетителях. Что касается тренингов, то они далеко не везде качественные. Вот я работала в одном ресторане – там нам провели технический инструктаж, где и что находится, рассказали про график. А о психологических аспектах работы, о специфике, об этикете – ни слова. Недавно я была в Берлине – там официанты в ресторанах взрослые. Они понимают, что их работа важна, высокооплачиваема и престижна. И работают так, как никому здесь не снилось».