Путь к счастью через... печаль
Недавно мы встречались с подругами в кафе. Разговор шел достаточно оживленно, однако, видимо, сказалась усталость минувшего дня, — мне было трудно полностью расслабиться и наслаждаться беседой. Поймав мой отсутствующих взгляд, одна из подруг спросила «Аня, почему ты грустишь?». Я не успела возразить. Другая подруга ответила за меня: «Она никогда не грустит. А если и грустит — этого никто никогда не видел». Сложно было признать, что она права...
Когда-то давно я прочла историю о влиянии на умы целого поколения новеллы Гете «Страдания юного Вертера». Сюжет построен вокруг тоски студента, главного героя книги, которая, казалось, не имела под собой ни единого разумного основания. Гете окрестил его печаль за судьбы человечества мировой скорбью (Weltschmertz). Новелла затронула особо чувствительные струны в душах читателей, и меланхолия даже вошла в моду, что вызвало волну самоубийств среди подростков в Германии. «Какая глупость! Похоже, тоска опасна для жизни» — подумала я про себя. Возможно, с этого момента, я категорически отвергаю людей, которые любят время от времени взгрустнуть, не имея на это реальных причин. Я уверена, что их «мировая скорбь» культивируется лишь с целью привлечь внимание и впоследствии ловко манипулировать сочувствующими.
Однако, в последнее время я все чаще замечаю, что близкие перестали делиться со мной своими проблемами. Вопрос «как дела?» из моих уст воспринимается как пустая формальность. По-моему, окружающие в этом вопросе слышат следующее: «Оцените мою вежливость, но даже не думайте грузить меня своими проблемами». Кажется, в своей адской борьбе за вечный оптимизм, я не только сама разучилась плакать и раз и навсегда запретила себе депрессивные мысли, но и начала производить на окружающих впечатление бесчувственного терминатора, от которого соболезнований не дождешься. Я оправдываю свою позицию тем, что в буддийской традиции жизнь — это страдание. Цель жизни — избавление от страдания. Но значит ли это, что негативных эмоций необходимо избегать любой ценой? И как это сделать?
Ответ на этот вопрос я нашла, когда в процессе подготовки к экзаменам прочла биографию Чогьяма Трунгпа. Когда его спросили, что он делает, сталкиваясь с дискомфортом, он ответил: «Я стараюсь остаться в этом состоянии как можно дольше». Этот человек, переживший изгнание из родного края, много болевший и даже страдавший от алкоголизма, вовсе не предлагал заниматься самобичеванием. Он лишь описал тантрическую практику работы с негативными эмоциями, когда вы пребываете в настоящем мгновении и осознаете их точно так же, как любую другую энергию (надеюсь, слово «Тантра" уже не вызывает у вас недоумения, смешанного с чувством неловкости).
Обратите внимание, насколько этот метод отличается от нашей обычной реакции на грусть. Как правило, мы спасаемся от любой формы страдания бегством. В моменты душевного кризиса возникает соблазн «заесть» грусть чем-нибудь вкусным, забыться перед телевизором или с головой окунуться в работу. Можно пойти и по более здоровому пути, повысив уровень эндорфинов с помощью аэробных нагрузок, йоги или даже медитации (что, если разобраться, является тем же бегством, но без разрушительных последствий для здоровья). Однако грусть по-настоящему преображает нас только тогда, когда мы поворачиваемся к ней лицом и пребываем с ней в настоящем мгновении.
Для начала нужно принять факт, что горе и страдания случаются в жизни каждого человека. Так мы перестаем отождествлять себя с грустью и можем начать с ней работать. Именно эту работу имеют ввиду, когда говорят, страдания очищают душу. Однако возродиться «Фениксом из пепла» можно, только научившись управлять своими эмоциями, — иначе грусть рискует превратиться в депрессию. А правильная работа над собой, напротив может сделать печаль духовной практикой, совершенствующей разум и эмоции. Все это превосходно вписывается в тантрическую традицию: любую нешативную энергию можно трансформировать в позитивную или творческую.
Грусть затягивает в омут. Звучат в ней и жалость к себе, и отчаяние, и безнадежность. Если дать печали волю, она может перерасти в депрессию. Однако у грусти есть скрытая сущность – тайная дверь, открыв которую, вы испытываете нечто очень похожее на влюбленность. Гнев обращается силой, сексуальное желание – тягой к творчеству, а грусть развивает сострадание.
Я решила позволить себе грустить. Я осознаю, что это трудный путь. Гораздо легче затолкать свою печаль в самый дальний уголок сознания, улыбнуться, и сделать вид, что все прекрасно. Но идея что печаль может стать мощнейшим стимулом к преображению, кажется мне вполне правдоподобной. Может быть, это поможет мне избавиться от имиджа воинствующего оптимиста?
Анна Черных
