Пятилетка торжественных похорон

В День милиции страна поминала Брежнева. Он умер ровно за тридцать лет до этого. Подложил, негодник, свинью всем милиционерам. Только они отутюжили свои мундиры, надраили кокарды, почистили сапожки, только собрались чокнуться за все хорошее, а он взял и скончался. Такой праздник испортил.

Сейчас о «дорогом» Леониде Ильиче принято говорить все больше с симпатией. Современники вспоминают широту его души, преданность друзьям и незлобивость. На этот раз народу показали о нем доброе кино и добрую передачу. В кино он был хоть и старенький, но хороший. Милый такой, больной, лукавый дедушка. Самый человечный из всех членов политбюро. А в передаче у Малахова всю ту эпоху связали исключительно с веселыми фильмами Гайдая, и каждый ее участник на вопрос: «Как вам жилось во времена Брежнева?», радостно отвечал: «Прекрасно жилось!».

Даже те, кто удрал из страны в 1970-х, сейчас, как по команде, утверждают, что жилось им в СССР замечательно.

— А почему же уехали?

— Так мне перекрыли все выходы на эстраду, запрещали выступать, не давали работать.

— И как вам жилось?

— Прекрасно!

Меня словно перенесло на сорок лет назад.

— Будь готов!

— Всегда готов!

— Меньше дела, больше слов!

Горн, барабан, речевка!

— Лидия Степановна, почему я должен приходить на уборку школы в белой рубашке, как на праздник?

— Потому что уборка школы это и есть праздник. Твой трудовой праздник.

Выслали Солженицына, сослали Сахарова, посадили Щеранского, запрещали Булгакова, задавили танками Прагу и вторглись в Афганистан.

— Как вам жилось в те времена?

— Прекрасно жилось.

Шахматиста Корчного за то, что он не захотел жить в СССР, объявили врагом народа, а во время его матча с Карповым называли исключительно претендентом. Чтобы не осквернить слух советских людей звуками мерзкого имени. А об Израиле можно было говорить только плохое. Даже их спортсменов нельзя было показывать ни под каким предлогом. Они словно не участвовали в турнирах. Их не было. Израильской могла быть только военщина. Но однажды оказалось, что там есть еще и баскетбол. Их сборная вышла в финал чемпионата Европы на игру против СССР. Игра была заявлена в программке. Пришлось показывать. И за весь матч героическая комментаторша Нина Еремина ни разу не выдала название этой страны. Она была просто «команда наших противников» и никак иначе… Хотя, мелочь, конечно. Жили-то мы прекрасно.

Брежнев взошел на престол за год до моего рождения, а умер в тот год, когда я поступил на первый курс. Все мое детство, то есть самые долгие годы моей жизни прошли во времена его правления. Я помню, как классе в седьмом мы с Сашкой Кирийчуком мыли кабинет (была тогда в школах такая повинность, причем, мыть нас заставляли не швабрами, а руками на корточках), и я рассказал какой-то политический анекдот. Кирийчук засмеялся. «Тебя посадят», — весело сказал он. В общем-то, совершенно по тем временам обычная реакция на анекдот. Фактически идиома, въевшаяся в сознание всего народа, включая детей. За политический анекдот могут посадить. Это нормально. А спустя несколько лет в университете на первой же лекции по Истории партии Станислав Дмитриевич Улитин рассказал нам, семнадцатилетним, как две четверокурсницы травили в общаге анекдоты, за что их чуть не отчислили, но на первый раз простили.

— Они пытались отпираться, — улыбался Улитин, но мы назвали им время, номер комнаты и всех присутствующих. – Пришлось сознаться.

Уже позже я узнал о студенте нашего универа Учителе, которого посадили в начале семидесятых. Трех его сокурсников отчислили, а его посадили. За антисоветский заговор. Так что жили мы замечательно.

Во всей моей семье никого ни разу не выпустили за границу. Мамин брат три года просился с женой на отдых в Болгарию. В страну, которую называли нашей шестнадцатой республикой. Он не был секретным физиком или бывшим шпионом. Но их все равно ни разу не пустили. Об очередях, дефиците и отсутствии самых простых предметов и продуктов говорить теперь считается дурным тоном. Ибо не в колбасе счастье. Но в емкое понятие «колбаса» как-то удивительно уместилось практически все. И сыр, и обувь, и целлофановые пакетики, и туалетная бумага. Все эти бренные вещи заменялись чем-то более важным. То ли книжками, купленными благодаря сданной макулатуре. То ли пионерлагерями, где детей по ночам мазали зубной пастой. То ли балетом, где мужики с огромными яйцами перебрасывались балеринами в пачках.

А в телевизоре из угла в угол шаркал Леонид Ильич, он что-то бормотал и позвякивал побрякушками, вокруг него медленно плавали космонавты и разъезжали комбайны… А потом все умерли. Ту пятилетку добрый наш народ так и назвал «пятилеткой торжественных похорон».

Но сегодня мы вроде как все это подзабыли. В тренде веселые фильмы Гайдая и добрые воспоминания о симпатичном, лукавом старике со сросшимися бровями.

Александр Фукс