«Только не пишите, что я жалуюсь»
На днях я встречался с одним ветераном – Анатолием Ильичем Брагиным, участником боев под Курской дугой. Его призвали в 17 лет, и воевал он с лета 1943 до конца войны. Сейчас ему без нескольких месяцев 90. Старик рассказывал о том, как воевал, как работал, как начали у него болеть колени и как три года назад сломал он шейку бедра.
В больницу его не взяли, сказали, что нет мест, и он полгода, мучаясь страшными болями, просидел в своей комнате на диване. Начался прогрессирующий артроз, одна нога стала короче другой. Теперь он может передвигаться по квартире на костылях, ему помогают жена и дочь, он может смотреть в окно, но о том, чтобы спуститься с 4-го этажа во двор, ему приходится только мечтать. И при этом в течение того часа, что мы с ним беседовали, он много раз повторил: «Вы только не пишите, что я на что-то жалуюсь, а то меня в полицию заберут».
Понимаете, он воевал, видел смерть рядом с собой, защищал Родину, прожил долгую и трудную жизнь, он не был тунеядцем или вором, он тот самый человек, которым наша страна так громко и красиво гордится, и при этом он глубоко и серьезно боится своей страны. Он уверен, что жаловаться на нашей Родине нельзя. Это могут счесть за недовольство и наказать. Анатолий Ильич передал мне письмо с рассказом о своей жизни. Три листа, исписанные с обеих сторон. «Вы, — сказал, — можете изложить это своими словами, но те строчки, которые в конце, напишите обязательно: учитывая непростое экономическое положение России, а также очень сложное международное положение, мы – ветераны войны — благодарим нашего президента В.В. Путина за постоянную заботу. Вот это обязательно надо написать, а то они подумают, что я жалуюсь».
Конечно, можно посчитать, что это индивидуальные особенности конкретного человека. Мол, не стоит обобщать. Действительно, у нас очень много склочных граждан, которые бесстрашно все время на что-нибудь жалуются и чего-то требуют. Но я не совсем об этом. Я о застарелом, въевшемся почти в каждого из нас страхе. О том страхе, который впитался в наших стариков еще в 30-х и передался нам по наследству.
Помните в «Мастере и Маргарите» страх Понтия Пилата? Воин, ежедневно рисковавший жизнью, стал чиновником и испугался слов Иешуа. Почему? Потому что тот допустил, что когда-то может настать жизнь, лучшая, чем та, которая есть при действующем императоре. А это невозможно! Ибо «на свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия!». Но мы же понимаем, что Булгаков писал не про Рим и не про Иудею. Он писал про нашу трижды замечательную Родину, где даже намек на критику режима карался если не смертью, то каторгой. Как же крепко это должно было въесться в наше сознание, что подавляющее большинство из нас боятся перечить начальству до сих пор? Прислушайтесь к себе, разве в вас этого нет?
— Ах, нас всех сегодня сгоняли на митинг!
— Что значит сгоняли?
— Директриса всех собрала и сказала, что явка обязательна.
— Ну, а если бы ты не пошла?
— Как это не пошла?
Зачем мы ходим туда, куда не хотим? Зачем подписываем то, что неприятно нашей совести? Почему благодарим того, к кому не испытываем благодарности? Ведь вроде бы расстрелов и каторги больше нет. Чего ж мы боимся? Увольнения, понижения зарплаты, ареста, «несчастного» случая? Если задуматься, мы не исключаем ни одной из этих возможностей. Одни опасаются, что их не проведут по конкурсу, другие — что у них уменьшат нагрузку, третьи допускают, что им могут подбросить наркотики или, прицепившись к нейтральному слову, обвинят в экстремизме. Мало ли что. Люди хотели организовать пикет против присоединения Крыма, но с ними поговорили какие-то вежливые офицеры в штатском, и те передумали. Кто-то отрекся от друзей и не вышел на пикет за их освобождение. От греха подальше. Я пишу очередной блог, а знакомые говорят, что за меня боятся. Чего боятся? Мы же живем в свободной, прекрасной стране, 85 процентов населения которой поддерживают ее руководство. Неужели столько народу поддерживают власть, создавшую в обществе атмосферу страха?
А для Анатолия Ильича Брагина, прекрасного человека, защищавшего свою Родину, не нашлось места в больнице. Потому что, по большому счету, он не нужен своей стране. Вернее, нужен, но только один день в году. Для отчетности.
