«Валюта, золото, суд, Сибирь»

Любое, даже самое симпатичное дело можно превратить в фарс. Чуть-чуть перестарался, слишком громко обрадовался, слишком истово помолился, чересчур горько заплакал – и вполне приличная история уже превратилась в пародию. Хочешь что-нибудь высмеять – преувеличь. Соедини несоединимое. Приди на похороны в купальнике или на пляж во фраке. В общем, совмести праздник воинской славы с митингом, посвященным отставке губернатора, и получишь совершенно изумительный результат.

Я же сначала постоял с парадной стороны. С той, где бодрость, радость и полевая кухня. Братцы, я же реально не хотел оттуда уходить. То, что происходило на сцене, было достойно лучших комедий Гайдая. Эдакий ансамбль имени взятия Бастилии парижскими коммунарами. Лейся, песня! Причем даже не лейся, а низвергайся. Просто Дениска из «Денискиных рассказов», который пел громче Ивана Козловского. А какие они делали при этом телодвижения: полушпагаты, махи, притопы с прихлопами. Хоп, рука вперед, нога назад: «Враг не пройдет!».

Бац, нога вперед, рука назад: «Друг не предаст!». И лица! Старательные, как у того официанта в «Генацвале», который работал первый день и очень хотел зарекомендовать себя молодцом. А ведущая! Товарищи, я влюбился в нее с первого звука. Она же не говорила, она гремела! Громыхала, как Жанна д’Арк посреди сражения. Словно пыталась перекричать топот вражеской конницы и звон мечей. И при этом в стихах! И, главное, без паузы. Смолкла песня старательных Денисок, и вот уже гремит стих ведущей. Без паузы, без промедленья:

— А-авыступает лауреат а-адетского конкурса «Куличики» а-аМаша Простоквашина. Я Росинка-россиянка, у меня в руках тачанка! А-аздравствуй, Родина моя, от Аляски до Кремля!

За дословность не ручаюсь, но по общему пафосу и смыслу примерно так.

Очередь за бесплатной кашей, песни, стихи, стихи, песни, все юные артисты в гимнастерках… А по другую сторону сцены точно такая же толпа пытается высказаться об отставке человека на букву Х. Они говорят что-то о несправедливых арестах, о государственном долге, о безработице и об упадке экономики, но их почти не слышно – ведь в 30 метрах от них росинка-россиянка в военной одежде, усиленная всесокрушающей мощью колонок, поет о величии и непобедимости. Прекрасно придумано. И митинг об отставке разрешен – типа, демократия.Не очень, правда, понятен смысл. Какой прок заворачивать кирпич в фантик от «Птичьего молока»? Он же от этого не перестанет быть кирпичом.

Разве что, для тех, кто ехал на троллейбусе или стоял на остановке? Так бы они видели протест и программировались на недовольство, а так увидали восторг и настроились на оптимизм? Ведь опыт показывает, что многие могут и кирпич прожевать, если он хорошо упакован. А, может советники так пытались скрыть гнев народный от самого губернатора? Может, его так оберегают? Вот, вдруг он живет, газет не читает, думает, что народ его любит, и тут такая лажа. Он же рассэтроится. Загорюет. Задумается о незавидной доле своей. И тогда подданные придумали, как его уберечь. Поедет он вдоль по Ленина, услышит шум, повернет головку свою горделивую в сторону публики и увидит кашу, гимнастерки, детей в полушпагате и ведущую в экстазе. И невдомек будет ему, что где-то назадах этого парада зреет волдырь. Как бы залепили прыщ кашей, и нет прыща. Теоретически могло сработать, но получилось очень смешно, а оттого вообще не обидно.

Обидно другое. Обидно то, что, по большому счету, Александр Петрович Худилайнен тупо стрелочник. Сейчас мы говорим, что он варяг, что ему плевать на Карелию, что мы хотим своего, родного, доморощенного. Но у нас же был уже свой. Двенадцать лет у нас был такой доморощенный, что доморощеннее некуда. И что, мы были счастливы? У нас не закрывались леспромхозы и заводы? Мы не знали коррупции? Глава не был окружен верными ему людьми, которые делили меж собой всякую вкусную всячину?

Ах, Александр Петрович окружил себя питерцами. Беда. А Сергей Леонидович окружил себя непитерцами. И в чем принципиальная разница? Мы же всю дорогу сидели и ждали, когда его, наконец, снимут. Сняли. И что? Следующего мы называли самым ужасным руководителем республики за все годы ее существования. А сейчас оглядываемся назад и думаем: «Нет. Оказывается, бывает и ужаснее». Тот хоть песни пел. Про Ленина и про белый порошок. При нем впервые в истории Карелии вдруг стали интересными государственные СМИ. Арестов не было. Мирный был человек, усатый, жизнерадостный. Отдыхал себе на губернаторстве. А мы все хотели, чтоб его сняли. Ну, сняли… А в итоге мы стоим на митинге и посылаем в воздух мольбы об отставке очередного Его Превосходительства.

Прямо как у Жванецкого:

«Консерватория, аспирантура, мошенничество, афера, суд, Сибирь.

Консерватория, частные уроки, еще одни частные уроки, зубные протезы, золото, мебель, суд, Сибирь.

Консерватория, концертмейстерство, торговый техникум, зав. производством, икра, крабы, валюта, золото, суд, Сибирь.

Может, что-то в консерватории подправить?»