За все отвечу

Моя предыдущая статья, с вашего позволения, была встречена, скажем честно, не очень. И некоторые комментарии до сих пор никак не могут меня оставить равнодушной. Если честно, я достаточно хорошо отношусь к людям и мне в принципе важно, как отреагируют читатели на мои опусы. Я не могу претендовать на оригинальный стиль или тонкое восприятие языка с последующим его использованием, хотя не скрою, возможно, даже хочу. Однако я стараюсь писать о том, что знаю сама.

Своей предыдущей статьей я очень хотела показать взрослым людям, что от их желания или нежелания зависит будущее их же детей. Я бы хотела, чтобы родители нашего уездного города П. начали уже понимать, насколько ответственна и нужна работа учителей с детьми, имеющими разные особенности, как физические, так и умственные. Я также хотела привлечь внимание к тому факту, что многие дети с такими проблемами имеют не очень ответственных родителей. И что их особенности усугубляются при отсутствии внимания на них со стороны взрослых, а могли бы корректироваться, если бы они вовремя обнаружили проблемы и помогали своим детям. И это трагедия. И мне безмерно жаль этих детишек.

Мне очень хотелось, чтобы родители, учителя и теоретики, которые пишут нам приказы сверху, работали как-нибудь сообща на общее дело и благо. Я очень хотела, чтобы родители поняли, как посторонние люди, учителя, психологи, вкладываются в работу с детьми, у которых разные прогнозы на жизнь. Они ежедневно на себе тащат непомерную ношу, хотя могли бы и не делать этого. Я не преувеличиваю. Многие родители не осознают, как это бывает по-настоящему. Как иногда этот учитель не может банально пообедать за весь рабочий день, потому что не может выпустить из внимания некоторых детей. Ведь это колоссальная ответственность. И это не жалоба. Это просьба услышать и понять кого-то еще. Ведь кроме «должны и обязаны в соответствии с должностной инструкцией» есть еще и простой человек со своими плюсами и минусами.

Нет, я не прошу прощения за свою предыдущую статью. Нет, там нет никаких оскорблений ни в сторону детей, ни в сторону родителей. Хотя по-честному некоторых родителей надо бы поругать или даже наказать за безответственное воспитание своих детей или вообще за отсутствие его. Нет, меня не заела совесть за мои, возможно, резкие или не очень «приличные» высказывания. Меня задело то, что женщины, матери не совсем верно меня поняли. Не пожалели этих полузаброшенных детей, а начали отстаивать своих любимых детей. А после написали, что именно я не умею жалеть никого. А хоть в одном комментарии было переживание или сочувствие этим детям? Я сама мама, и мне было бы неприятно осознавать, что моего сына учит бессердечный учитель. Я многое прощаю и разрешаю детям делать на уроках, особенно малышам. Многие учителя ведут себя гораздо строже, но я помню, как сама боялась сделать что-нибудь не так в начальной школе на уроках труда. Нам так всем было страшно от того, что Любовь Петровна будет злиться! И кричала она правда очень страшно. Многие даже плакали. Но моральных травм нам это не принесло. И это точно!

Так вот, мои слова об ухоженности тех детей, которых я видела, – это не оскорбление, а констатация факта. Неприятного, нехорошего, негуманного, но присутствующего в жизни. И это не узнаешь, пока не столкнешься с таким явлением. И отрицать его бессмысленно, ибо он существует. И нет, я не бессердечная стервозная училка, а просто сдержанный человек. Многие переживания я переживаю сама с собой. Сама с собой поговорю, сама с собой поплачу, сама с собой погорюю. Я думаю, что описывать те страдания, которые испытываешь иногда из-за своих подопечных, – это позерство. Зачем, чтобы доказать очевидное, необходимо рассказывать все неприятные стороны? Нужно просто доверять мнению людей, которые имеют непосредственное отношение к предмету. И нет, я не превозношу себя над другими.

Просто даже не каждый ответственный родитель может понять, каково это, обучать детей с разными уровнями усвоения и темпами, учитывая особенности каждого, а к особенным детям иметь самый особенный подход, при этом стараться не отклоняться от плана, который учитель не сам себе выбирает. И вот прежде чем обижаться на слова учителя о детях, можно немного подумать, отчего он так говорит. А может, потому что он знает что-то, чего не знают другие? И еще нет, я не перепутала понятия детей с ограниченными возможностями и детей с пед- или соцзапущенностью. Так случается, что дети с запущенностью имеют еще и некоторые диагнозы, в основном связанные с умственными особенностями. Это тоже констатация факта. Просто такие дети редко доходят до высших учебных заведений, а в школе они все есть. И по статистике с каждым годом их все больше.

Вот история, довольно противоречивая, но из настоящей жизни, которую я немедленно вспомнила, когда почитала комментарии женщин, критикующих мое отношение к особенным детям. Хотя отношение у меня к ним такое же, как и у многих других людей, – сочувствие и желание помочь.

Женщина средних лет, учитель, логопед, дефектолог по образованию и по призванию, она также имела музыкальное образование, чему и детей учила. Она работала с детьми, имеющими небольшие и явные умственные или физические отклонения от нормы. Эта женщина жила в небольшом городе. Ее знали и уважали люди. До определенного момента ее ценили как хорошего специалиста. Она проработала в этой сфере до своей пенсии, т. е. всю свою трудовую деятельность она посвятила работе с детьми. И это не просто обычные дети. Это разные дети. Дети с разными возможностями и с разными прогнозами на эту жизнь. Это очень тяжело! А ее работа заключалась в развитии этих детей. Бывало, она рассказывала, что занятия проходили продуктивно и прогресс, а главное, удовольствие и радость самого ребенка от своих же возможностей, был ощутим. А бывало и по-другому.

Бывало и так, что работа, кропотливейшая, монотоннейшая, невидимая простому человеку, не приносила почти никакого результата. Она брала пальчик этого несчастного мальчика и его пальчиком выводила фигуры, буквы и прочее. А мальчик ничего не понимал, он был не там и не тогда, он, вообще, мало что мог. Этот ребенок не мог говорить, а лишь издавал звуки, похожие на человеческую речь, не читал, а лишь иногда видел буквы, имел физические проблемы и не мог сдерживать или ощущать свои физиологические потребности. Эта учительница занималась с ним. Какое-то время она пыталась научить этого мальчика хоть чему-нибудь, привлекая весь свой многогранный опыт, а также своего спутника — аккордеон. Но результата не было никакого. А эта женщина мучилась оттого, что ничем не может помочь мальчишке. Как специалист она поняла, что занятия не помогают этому ребенку.

И ей самой было очень тяжко смириться с этим. Она измучилась сама и измучила всех своих домашних. Она не могла больше заниматься с ребенком, который ни на что не реагирует, даже на свои природные позывы. Она пришла к директору и сказала, что заниматься с этим мальчиком она не может, так как помочь ему ничем не может. Директор приказала ей проводить уроки у этого ребенка. Однако эта женщина уже твердо решила. Она попросила, чтобы этому мальчику определили другого педагога, ведь за все года ее педагогической работы этот случай был первым. Директор настаивала на своем. А потом пришла мама мальчика и тоже стала настаивать на том, чтобы учительница продолжила занятия. Учительница отказалась. Ее не уволили. Она получила выговор и лишение заработной платы за один месяц. Она никому не жаловалась и согласна была даже на увольнение.

Я не берусь судить, насколько правильно или оправдано было сие действие. Она специалист и наверняка знала, что делала. Что я точно знаю, так это то, что самой этой женщине стало жить легче, так как дамоклов меч больше не висел над ее головой. Возможно, она сдалась перед трудностями. Но скажите мне, много ли таких педагогов, которые готовы выдержать такую гремучую смесь чувств, как сожаление, бессилие и даже неприязнь. Куда деваться? Все мы люди, и нам всем что-то или кто-то неприятен.

Есть ли такие люди, которые могут все стерпеть? Если даже в детском саду, работая нянечкой, я отмывала уже 6-летних детей, простите, от диареи и стирала их вещи вместе с бельем, в то время как воспитательницы морщились и говорили: «Фу!» Они обычно заворачивали все эти дела в пакетик вместе с испачканной одеждой и засовывали в детский шкафчик. Родитель, приходя в сад, получал сюрприз. И я не говорю обо всех воспитателях, а только о тех, кого сама видела с брезгливым выражением лица. И фраза о том, что они знали, куда идут работать, здесь неуместна. Они шли работать с детьми, с милыми и непосредственными созданиями. Я тоже что-то могу стерпеть, а что-то не могу. Ведь не в рабство же мы продаемся, когда ступаем на учительскую стезю.

Кому-то покажется странным эта история, ну и работала бы себе дальше, кто ж может предъявить претензию о некачественной работе, если ребенок имеет такие особенности? Подозреваю, что она не могла по-другому. Она не могла просто отрабатывать свои деньги и часы и оставаться равнодушной к результату. Вообще, любой адекватный учитель на себе это ощущает, когда попадает на работу в образовательную сферу. Невозможно работать только ради работы. Так или иначе прежде финансовых и обязательных соблюдений рабочих отношений выступают энтузиазм, желание помочь, личные амбиции и человеческая составляющая. Уже потом деньги и тарифы.

Когда не получаешь того результата, который поставил целью обучения, во-первых, очень расстраиваешься, во-вторых, много анализируешь, в-третьих, пересматриваешь концепцию и кидаешься снова в бой. Для этого тратится огромное количество сил, времени, иногда и личных денег (бывает частенько). Педагог постоянно в поиске, постоянно что-то высматривает, вычитывает, выслушивает, что-то записывает и перечеркивает. По дороге на уроки все время вертятся мысли типа «А что если вот так начать?», «А может, лучше спросить так!», «Точно, начну лучше с этой мысли, а потом…» и так далее. Неудачи подстегивают, удачи убеждают в хорошем выборе методик и вселяют уверенность. А про такую работу думаешь всегда, даже если не очень хочешь.

Мне рассказывали учителя о своем опыте преподавания в специализированных детских учреждениях закрытого типа, где содержались дети с поведенческими проблемами. Они говорили, что сначала испытывали состояние шока, потом крайнего сочувствия и просто рыдали каждый раз, как возвращались оттуда. А потом постепенно привыкали к этим детям и уже воспринимали их относительно спокойно. Что я хочу сказать? Я хочу сказать, что у врачей, например, или у учителей развивается чувство реальности и они уже могут говорить некоторые вещи достаточно цинично (со стороны постороннего человека), не потому что им на всех наплевать, а потому что работа такая. Нельзя находиться в розовых очках и облачках, ибо так не решишь проблему. Нельзя на себя все принимать, ибо кончишься быстро. Нельзя ждать и не замечать, ибо не исправишь потом.

Я за все отвечу. За все свои слова. Если надо, то попрошу прощения. Если надо, то буду защищать свое мнение. Если надо, буду отвечать за все. Есть такая фраза, применимая к данной теме: я в ответе за то, что я говорю, но не в ответе за то, как меня поняли. Надеюсь, поняли правильно.