Жизнь по регламенту

Бывает, что какой-нибудь разговор произведет такое сильное впечатление, что потом ходишь весь день и думаешь. Вот, думаешь, надо же! Ишь ты, ну и ну, эвона как и прочие глубокие мысли. Вот под таким мощным впечатлением я и нахожусь со вчерашнего дня. После беседы с работницей мэрии Ерошкиной. Чтоб она была здорова.

Ерошкина любезно согласилась объяснить мне, каким образом мэрия приняла в эксплуатацию недостроенный дом. Она руководит управлением архитектуры и градостроительства и про тот дом все знает. Его совсем недавно построили, а в нем уже гниют и шатаются стены, вода заливает подъезды, жильцы вынуждены перебирать полы – в общем, невооруженным взглядом видно, что дом не доделан. Как же мэрия смогла принять его?

— Согласно документам, которые нам предоставили строившие дом строители, дом сделан хорошо, — объяснила Елена Александровна.

Я несколько опешил.

— Но ведь достаточно войти в этот дом, чтобы увидеть, что он сделан плохо. Вы сами-то видели этот дом?

— Зачем? – не поняла Ерошкина. – Мы работаем согласно регламенту. По регламенту нам достаточно ознакомиться с актами, предоставленными подрядчиками. Акты были в порядке.

— Но ведь люди живут в домах, а не в актах.

— Еще раз повторяю, существует регламент, подписанный главой. Согласно 55-й статье мы все сделали правильно.

— То есть вы принимаете не дома, а документы про дома?

— Я же вам объяснила: мы не обязаны выезжать на объект. Вся ответственность лежит на подрядчике.

Мне правда казалось, что Елена Александровна так шутит. Ну не может же быть, чтобы строителей никто не контролировал. Они же так построят сарай, назовут его дворцом, и никто не проверит. Да ну, ерунда.

— Там же, — говорю, — ветераны восьмидесятилетние, дети… там канализация весь двор затопила…

— Я вижу, — удивилась Ерошкина, — вы не изменили своего мнения.

И вот этот момент сразил меня окончательно. Я же не собирался посвящать разговору с чиновницей колонку. У меня написан целый отдельный текст про этот дом, про застройщиков, про подрядчиков и про фальшивые потолки. Но тут я реально оторопел. То есть, понимаете, эта женщина искренне считает, что она права. Она же мне все так понятно и доступно объяснила. Не важно, как живут люди, не важно, каково истинное положение дел, ничего не важно. Важно, что она все сделала в соответствии с регламентом. Ее не за что судить, ее не за что увольнять, ее не за что даже пожурить.

— А вы? Вы сами не изменили своего мнения? Вы, правда, считаете, что можно принимать не дом, а бумаги? Не как чиновник, как человек — вы считаете это нормальным?

Ну извините, не выдержал. Потянуло на патетику. Как-то, знаете, растерялся.

— Я имею право не отвечать на подобного рода вопросы, — мило ответила Ерошкина.

И ведь правда имеет. Имеет право не осматривать дом, имеет право не отвечать на вопросы, имеет право не иметь своего мнения. Вернее, даже не имеет права его иметь. Зачем чиновнику голова, если есть одна большая общая Глава, которая уже все за них придумала и подписала регламент. Выполняй пункты, соблюдай статьи — и есть шанс продержаться на своем месте до прихода новой Главы, а, если повезет, то и дольше.

А ведь после работы эти люди идут домой. Там их ждут дети, мужья или жены. Они любят своих домочадцев и, как и все мы, переживают из-за бытовых проблем. На несколько часов в сутки они превращаются в обычных людей и негодуют из-за черствости других чиновников. Они приветливо болтают с друзьями и флиртуют с незнакомцами. И в эти недолгие часы у них откуда-то появляются личное мнение и обостренное чувство справедливости, и чуткость, и сострадание… Даже интересно, куда потом они все это прячут?