«Спускайтесь вниз! Вы спите в блевотине!» Вот так неожиданно закончилась моя поездка на верхней боковой на питерском поезде
Недавно я возвращалась в Петрозаводск на ночном поезде Санкт-Петербург — Мурманск. Нормальных билетов не осталось, поэтому мне пришлось ухватить последнюю верхнюю боковую. “Хорошо, хоть не у туалета”, — подумала я. Что называется, я еще никогда так не ошибалась.
Поездка начиналась стандартно. Бабушки шелестели пакетами с пирожками, мужчины переоблачались в шорты и тапочки, а проводница выдавала постельное белье. В соседней плацкартной купешке веселые сноубордисты из Санкт-Петербурга обсуждали свои планы на покатушки в Мурманске. Я залезла на свою верхнюю боковую и задремала.
Через пару часов вечер перестал быть томным. Проснулась я от того, что девушка из соседней купешки очень громко смеялась, а молодой человек рядом с ней рассказывал, почему в России такой плохой коньяк.
— Ну, ты понимаешь, спирт из России, виноград из Франции, в итоге и получается что-то невнятное. Да и вообще, коньяк по-разному варят.
— Остановка. О-ста-нов-ка. Ха-ха-ха. Ос-та-но-вка, — вторила ему дама.
Смеялась она очень громко, но другие пассажиры почему-то не обращали на это внимания. Я надела наушники и попыталась вновь уснуть. Компания куда-то пропала. Видимо, в вагон-ресторан.
Через полчаса я опять проснулась от громких воплей с соседней боковушки.
— Я не могу тут лежать. Я задыхаюсь. Тут как в гробу. ***, я счас умру тут. ****, мне *** тут дышать нечем.
— Настя, спи. Спи, Настя. Тихо-тихо. Давай спи. Настя, спать, — взывал к голосу рассудка товарищ.
— Мужик, ты **** шептать уже, — донесся голос из последнего купе.
— Самка какая-то полоумная, — вздохнула женщина с соседней боковушки.
— Настя, давай спи уже. Спать, Настя. Настя, спать. СПИ, НАСТЯ, — не унимался парень.
— В конце концов, вы замолчите уже когда-нибудь? — спросил уставший женский голос из другой части вагона.
Но Настя спать не хотела. Она ходила по вагону, громко разговаривала и хлопала дверьми. Наконец, снова забралась на полку. А потом сложно дышать стало всем: по вагону растеклось чудесное амбре. Чувствовались нотки кислого коньяка с кока-колой. Настю стошнило прямо на ее верхней боковой. Снизу спала ни в чем не повинная женщина, которой тоже досталось.
— Спускайтесь вниз! Вы спите в блевотине, — к Насте подошла проводница.
— Убирайте давайте, убирайте. Воняет на весь вагон, — вторила ей начальница вагона.
— Женщина, ик, вы домой едете? А мы вот, ик, на лыжах кататься в Мурманск, — утешал облеванную пассажирку друг Насти.
— Ну, ***, ***, мне все новые матрасы испортили. Пьют тут, убирай потом за ними, — возмущалась проводница, меняя постельное белье пострадавшей пассажирки.
— Женщина, вы готовы подписать бумаги? Мы снимем ее с поезда, — ходила с соцопросом начальница поезда.
— Надо еще часик подождать. Бывает и хуже, — сочувственно отвечали ей.
— Все ее жалеют, ***, а блевотину нам убирать, — зло шептала проводница.
В итоге желающие подписать бумаги нашлись. Проводница попросила Настю собрать вещи. До Петрозаводска оставался час. Настя немного протрезвела и стала извиняться, уверяя, что исправится. Правда, в перерывах все равно срывалась на мат и громко хлопала дверьми.
— Настя, ты ложись счас, я утром тебе все объясню. Настя, спи. Спи, Настя. НАСТЯ, СПИ, — повторял свою мантру ее друг.
В Петрозаводске вагон встречали полицейские.
* Имена изменены, совпадения случайны