Вам просто нравится, когда мужчины на вас смотрят?

Однажды я встретил миллион скромных женщин в обтягивающих лосинах и спросил у них, с какой целью они так обтянулись. Я был в ту пору глуп и молод и полагал, что женская одежда — это что-то типа цветочных горшков на явочной квартире. Мол, есть горшок – явка провалена, нет горшка – не провалена. Длинное платье – ищу мужа, короткое – ищу, но не сегодня. В смысле, сегодня ищу не мужа.

Я думал, что это такая система кодов. Прямо же говорить не принято. Надо как бы намекнуть. Вот они и намекают. Я ведь жил какое-то время на чужбине в районе тамошних проституток. Там все было понятно. Каблук, сумочка, короткая юбочка или лосины в обтягушечку – это у них униформа такая. Ежели женщина в сланцах, в джинсах, в мятом платишке – это она просто так гуляет. А вот если в обтягушечку, то уже не просто. А у нас-то практически все так. Вот я и спросил.

— Ты находишься в плену стереотипов, — хором ответили женщины в лосинах. — Да, мы пришли в ночной клуб. Да, у нас голые ноги, надутые губы и грудь выходит из берегов. Да, мы пьем коньяк, и в глазах наших танцуют черти. Но это ничего не значит. Нам просто нравится, когда мужчины на нас смотрят, и всё.

И вот я запомнил эти слова. Я понял, что даже полураздетые выпившие женщины не секса ищут по ночам среди мужчин, а тупо внимания. Это мы, грязные, одноклеточные животные, хотим секса, а дамы — они другие. Они хотят любви, семьи и новых зановесочек. И вот ради этого им приходится периодически жертвовать собой и заниматься с нами непотребством. Но тут мое знание перебил голос знакомой модистки:

— О, смотри, — сказала она, указывая на летящую в ночной клуб стайку фей, — девки сниматься пошли.

— Пардон, — ответил я. – Что значит сниматься? Я спрашивал. Они все сказали, что им это не нужно. Им просто хочется, чтобы мужчины на них смотрели.

— Щ-щ-ща, — сказала модистка. – Не верь бабам. Это они так себе цену набивали. На самом деле, если мы так нарядились, то, ясен пень, ищем мужика на ночь. К гадалке не ходи.

И я запомнил эти слова. То есть одежда на женщине — это все-таки вариант цветочного горшка на подоконнике. Я был прав. Я интуитивно чувствовал это. И тут мое новое знание перебила знакомая дантистка:

— Наврала тебе твоя модистка, — сказала она. – Интересничала. Никогда не верь бабам. На самом деле все мы одеваемся вообще не для вас, а для других женщин. Нам важна только их оценка, а вы здесь вообще ни при чем.

И тут я совсем запутался. И, главное, каждая просит не верить остальным и точно знает, как оно на самом деле. Вот, например, они дружно рассказывают, как в юности их напугал эксгибиционист. Они такие шли, а он такой как прыгнет. Прямо из кустов. И вжих — распахнул плащ. А там – ни-че-го. Визг, страх, психотравма. И я такой думаю: «Боже, какие мы все-таки разные». Да кабы предо мною в подростковом возрасте из кустов выскочила женщина и вжих, а там ничего, так я бы только радовался. Это же мечта любого пионера. Нам же в щель меж занавесками подглядывать приходилось, под лестницами головы задирать, домысливать, придумывать, грезить. А тут сама. Из кустов. Вжих! И вот оно всё пред тобою. Нет, мы все-таки очень разные.

Или опять ах. Что такое? «Мне было 20, я работала, а взрослый начальник садился рядом и гладил меня по спине. Я чувствовала его липкие пальцы на своих коленях. Это было ужасно. Пришлось уволиться». И вот ты слушаешь это и не понимаешь. Это же здорово! Перевернем ситуацию. Мальчику 20, а к нему льнет начальница. Трогает за ноги, гладит по спине и не надо ни ухаживать, ни тратить время на эти тупые гулянья под луной, и жениться потом не надо. Вообще песня! Да кабы ко мне кто-нибудь из учителок в школе пристал, у меня, глядишь, и жизнь сразу бы задалась. У меня, может, психотравма оттого, что ко мне в отрочестве ни разу не пристали. А у них, вишь, наоборот. Ох, не нужен им секс. А мы – животные.

Но на этом замечательном выводе мысль опять напарывается на комод. Ведь опыт показывает, что секс им все-таки нужен. Причем не исключено, что даже больше, чем нам. Прям вот намного больше. Мы-то ведь, напомню, по ходу процесса тупо сопим и похрюкиваем, а они ж прямо как Шарапова на Уимблдоне. Как чайки в «Песне о буревестнике». Нет, может, конечно, во время этого дела они тоже врут, но, черт возьми, как понять, когда им верить, а когда нет?

На этих словах обязательно должна появиться возмущенная дама, которая легко объяснит, что здесь нет никакого противоречия, а я безмозглый дурак. Дескать, дело в том, что женщине секс, естественно, нужен, но только ПО ЛЮБ-ВИ. А чтобы полюбить, ей надо узнать человека. Посидеть с ним в кафе, заглянуть ему в глаза, разглядеть его душу, привыкнуть. И только после этого, лишь на втором свидании, она, робея и трепеща, рискнет доверить ему себя. Только самому лучшему, самому надежному, самому умному и самому сильному. Может, и так. Я готов поверить и в это. Но ведь по итогу кому только они себя не доверяют!

И так во всем. Только запомнишь одну версию, как ее уже пора обновлять. Только решил, что дамы трогательно и ранимы, как они начинают требовать 50 процентов себя в парламенте. Только согласился с тем, что они не слабее мужиков, как им захотелось мороженого, куклу и на ручки. Ухаживаешь – навязчивый. Не ухаживаешь – безразличный. Ревнуешь – сволочь. Не ревнуешь – жаба. Пристаешь – насильник. Не пристаешь – импотент. И мы мечемся промеж всем этим не в силах понять, чего им, заразам, надо и почему мы всегда виноваты.

Впрочем, есть вариант не задумываться. Мы же тупые и бесчувственные. Нам задумываться бессмысленно.