Частное мнение

«Зубы чищу пеплом от дров, а болезни лечу голоданием». Создатель родового поместья рассказал нам, как он живет

Вадим Карабинский живет в Карелии в так называемом родовом поместье. Гектар земли, дом, баня, поле, сад, пруд, живая изгородь, животные и забота обо всём этом — все, что нужно таким людям, как он. Он чистит зубы углем, лечится голоданием, пьет дождевую воду, не ест и не убивает животных, но не отказывается от Интернета. Он рассказал нам, как и почему люди выбирают такой образ жизни.

Я родился в Республике Коми, а учиться поехал в Смоленск, а потом — в Зеленоград. Планы по молодости были грандиозные. Но время было такое, что я быстро разочаровался в системе образования, поскольку образованный человек, как правило, имел нищенскую зарплату, вдобавок началось классовое расслоение. Мне посчастливилось вовремя прочитать нужные книги. Понял, что можно не только работать на дядю, но и создать своё дело. Причём с нуля, без начального капитала и связей. Оставил вуз на третьем курсе и попытался осуществить свои планы. Одновременно прочитал книги Владимира Мегре об Анастасии, из которых понял, что не обязательно жить в городе, так же как нищенствовать в деревне, а можно заложить родовое поместье на большом участке земли и процветать на нём.

Поначалу движение родовых поместий система пыталась выставить как секту, и даже существовала директива не поддерживать такие поселения. Однако за двадцать лет в сотнях родовых поселений не обнаружилось ни одного признака секты. Никто туда не заманивает, не вовлекает в религию, не требует следовать догмам, не отбирает у людей имущество, в поселениях нет гуру, не было случаев гибели людей. И сейчас в России существует уже 300 родовых поселений, где основное всего-навсего: земля не менее одного гектара, дом, баня, поле, сад, пруд, живая изгородь, животные и забота обо всём этом. А со временем — большая семья, состоящая минимум из трех поколений.

Мы очень надеемся на Федеральный закон «О родовых поместьях», потому что сейчас такие поселения создаются не благодаря, а вопреки. Существуют чиновничьи препоны, земли скупаются людьми, не имеющими отношения ни к их возделыванию, ни тем более к восстановлению. Возможно, законопроект о раздаче в безвозмездное пользование гектаров земли по числу членов семьи на Дальнем Востоке – это подготовка сознания населения, что можно жить на земле, процветая. В свое время партии КПРФ и ЛДПР вносили в Государственную думу законопроекты о родовых поместьях, но в таком виде, что стало очевидно: это всего лишь попытка «примазаться» в надежде получить поддержку на выборах.

Создавать родовые поместья достаточно сложно. Не у каждого есть деньги, чтобы построить дом, при этом оставить город, работу. Для этого или надо иметь то, что можно продать или сдать в аренду, быть или свободным художником, или работать вахтовым методом. Хорошо, когда в поселении один сосед может дать работу другому, например, на стройке. В грамотно устроенном поселении половина населения должна быть предпринимателями, получающими доход извне и могущими дать работу внутри поселения малоимущим семьям. А сейчас их там меньшинство, потому хозяйства в основном скромные. Хотя это не главное: в Залесии есть одна женщина, пенсионерка, посадившая такой сад и лес, построившая такой домик и такую баньку, что все приезжие восхищаются, потому что пусть там все и небогато, но просто сказочно душевно.

А еще я убедился в том, что основная сложность организации родовых поселений все-таки связана не с материальными трудностями. Осознал это на своем примере, когда переехал в Карелию и поселился в Вехручье: недалеко мы хотели создать поселение, состоящее из родовых поместий. Я прожил там три года, и вроде бы все шло хорошо: я организовывал тренинги, помогающие людям работать над собой, продавал учебные курсы, писал полезные тексты. У меня были единомышленники, были деньги, а вот счастья не было. И итог получился печальный: все разъехались.

Забегая вперед, могу сказать, что на самом деле мы не собирались создавать поселение — это я понял гораздо позже. Я считал себя умнее других, страдал высокомерием, можно сказать, у меня была звездная болезнь. А высокомерие обнуляет главную созидательную энергию — энергию любви. В таких людях любовь не живет. И я почувствовал, что эту проблему надо как-то решать.

В пятой книге В. Мегре есть слова главной героини Анастасии: «Каждый сам может дать себе определение, если хоть на девять дней сможет мысль свою освободить». И я решил попробовать. Уехал подальше от всего привычного в Кемеровскую область, снял номер на горнолыжной турбазе, отключил мобильный телефон и остался наедине с собой и зимней природой. Я готовился к этому моменту около месяца, старался устроить всё так, чтобы ни о чем не заботиться, чтобы ничего не мешало, никто меня не искал. Гулял, любовался природой, спал, смотрел в окно, грыз кедровые орешки. Перестал думать о проблемах настоящего, тревожиться о будущем, вспоминать о прошлом.

Скопилась внутри сила, которой так не хватало для самореализации. Когда человека поглощает суета, мысли о том, как заработать денег, что-то построить и так далее, то ему не до себя и не до решения главных проблем. Теперь же утром у меня сам собой рождался значимый вопрос, а вечером приходил ответ. Когда я вернулся в привычный мир, мне показалось, что близкие люди будто просветлились. А на самом деле я смог увидеть истинно хорошее в них сквозь тёмное, наносное.

Самое главное — я начал себе доверять и с тех пор верю почти безоговорочно. Наверное, именно поэтому я и решил обустраивать родовое поместье в Залесии. В то время там жил один единственный человек — Алексей Романов. Разыскивая его, я очутился на окруженной соснами полянке, где меня посетило удивительное чувство — «я дома». Так я стал вторым постоянным жителем поселения в Залесии, а потом здесь появились и другие люди. Сейчас в семи поместьях живут постоянно, с зимовками, а всего обустраиваются четырнадцать поместий. Вообще поселение считается полноценным, когда в нем живет семей сто, когда мужчины обеспечены работой, а женщины — общением. Насколько это важно, я понял на примере своей жены, которой как раз недостает общения.

Любимую я встретил тоже удивительным образом. Анастасия жила в Латвии, в Риге. Как и я, она читала книги В. Мегре, но не знала, что движение по созданию родовых поместий существует не только на бумаге, но и в жизни. Она обучалась у Зеппа Хольцера, австрийского фермера, специалиста в области экологического сельского хозяйства, а я снимал о нём фильм. На семинаре Зеппа и познакомились.

Я пригласил Анастасию в Карелию, причем уже знал, что зову не просто в гости, а для того, чтобы создавать семью. С тех пор мы вместе обустраиваем наше родовое поместье. Хотя мы очень разные. Она столь же ярко существует в депрессии, как и проявляется в радости. Её удивляет, насколько я всегда уравновешен и спокоен, а я удивляюсь её способности искренне восторгаться красотой!

Идея создания родового поместья предполагает сознательное строительство жизни, нацеленной на созидание, здоровый образ жизни, сохранение экологии, а следовательно, на долголетие, заботу о будущем детей. У нас нет техники, отравляющей окружающую среду, мы не содержим животных на убой. Многих интересует наш быт: как мы живем, что едим. Мы с любимой вегетарианцы, но иногда употребляем яйца. Пока не получается полностью обеспечивать себя продуктами, в том числе овощами и фруктами, потому многое покупаем в магазине.

У нас не стоит задачи полностью оторваться от цивилизации: в доме есть электричество, газ, кирпичная печь, слабый, но Интернет. Я считаю, что нужно взять лучшее от технократической и природосообразной цивилизаций. Для мытья посуды не используем никаких «Фейри» — уже девять лет всё прекрасно очищается водой. Жирную посуду перед этим протираем туалетной бумагой. Иногда помогает горчица, но тоже почти не применяем.

Зубы я чищу щёткой и просто водой или, если еду в город, то с солью или пеплом от дров. Как правило, на природе нет ощущения, что руки грязные, а если я работаю с животными или землей, то вместо мыла использую щелок — водный настой древесной золы. Много чего перепробовал для мытья волос и пришел к выводу, что наилучший эффект получается от ржаной муки, которую нужно растворить в воде до консистенции сметаны, размешать и пропустить через сито, чтобы избавиться от комочков. Большую часть года мы набираем дождевую воду: в поместье много крыш, и она стекает в бочки. У нас есть стиральная машинка-полуавтомат, и мы покупаем саморазлагающиеся, не задерживающиеся в земле экопорошки. Что касается болезней, то лечу их голоданием, иногда во время недомогания даже не пью воду. По моему мнению, лекарства вредны, они не лечат, а лишь загоняют болезнь вглубь организма.

После третьей машины я решил, что больше не стану пользоваться личным автотранспортом. Когда человек приобретает автомобиль, у него тут же появляется необходимость съездить и туда, и туда. Между тем поездки съедают огромное количество времени, эти часы выпадают из жизни, потому что за рулем нет ни мыслей, ни озарения — отвлекаться просто опасно. Анастасия из книг В. Мегре определяет транспорт как главный источник загрязнения городов, который хуже, чем любые производства и даже атомные станции. К тому же, поездки в город, когда подвозит кто-то из соседей, — это удобная возможность полуторачасового общения, потому что в самом поселении далеко не всегда удается поговорить: все слишком заняты.

Мы с женой зимовали в Индии, в Таиланде и, хотя не отъедались в ресторанах, не лежали на пляжах, а ставили задачи самосовершенствования, постепенно поняли, что тамошний климат хорош, океан прекрасен, но чрезмерное расслабление ослабляет. Карельская природа более напряженная, требует больше сил, и для меня лично более целебная. Хотя сейчас в поместье более-менее всё отлажено, можно неделями ничего не делать, стараюсь даже искусственно создавать режим, ставить задачи, брать на себя какие-то обязательства, чтобы было движение вперед.

У нас есть две лошади, куры и кот. До покупки лошадей я не имел с ними дела, но справился — возможно, потому что я их не боюсь. Правда, одной лошади было бы достаточно, она справляется со всей работой. Мои лошади никогда не заперты, у них свободный выход на несколько гектар выпаса. Кстати, в поместье нет заборов — огородить девять гектаров достаточно сложно, но есть пока что не очень густые живые изгороди.

Как я вообще отношусь к животным? Мне нравится гипотеза, что животные были созданы для того, чтобы беззаветно служить людям, выполнять кропотливую и тяжелую работу в обмен на человеческую благодарность, а не для того, чтобы поставлять людям мясо и мех. По какой-то причине человек стал агрессивен, стал истреблять животных, разорвал изначальную с ними связь, и теперь мы её видим только на примере собак и кошек. Поэтому я надеюсь, что наши дети и внуки будут воспитаны иначе. Если в поместье одновременно подрастают дети и животные, то, возможно, дети смогут вновь научить животных служить человеку в обмен на благодатный свет.

Чем мы ещё занимаемся? Каждое лето проводим на берегу Онего. Встречи друзей и мастеров — что-то вроде фестивалей. Каждую весну и осень я организую совместные с петрозаводчанами закупки саженцев кедра, туи. Снял фильмы о родовых поселениях, написал книги, сейчас пишу для собственных СМИ в Интернете. Анастасия шьет одежду из натуральных тканей. Мы предоставляем желающим гостевой домик на те самые девять дней освобождения мысли.

А еще я провожу «Заставы» — подростковые сборы на школьных каникулах, куда могут приехать ребята от семи до шестнадцати лет. Основная цель этих сборов — дать понять, «как из парня и дитя превратиться в мужика», сделать так, чтобы дети начали взрослеть. К сожалению, у большинства родителей не хватает времени на то, чтобы полноценно заниматься развитием ребенка, и в результате тот существует в рамках «дом —школа — Интернет» и оказывается беспомощным в неожиданных ситуациях, особенно за пределами привычного быта. Здесь же дети раскрываются, проявляют свои истинные качества, живые и чистые, а еще они могут сравнить два образа жизни — городской и деревенский.

Моя следующая задача в этом плане — Ведрусская учебная пятилетка. Я вижу ее как альтернативу школьному и специальному образованию для тех родителей, которые хотят направить своих детей на стезю основателей родового поместья. Обучаясь в ВУП, ребенок получает и знания по школьной программе на достаточном уровне, чтобы сдать экзамены, и прикладное образование — того, что в школе не дают. Каждое лето дети обучаются по три недели в трех действующих поселениях. Это и физическая нагрузка, и игры, и навыки жизни в поселении, общение, способы заработка, а стержень всего этого — духовное становление маленького человека с помощью коллектива, мудрых учителей и самой природы. Равняюсь на опыт школы В.П. Щетинина, не имеющей мировых аналогов, и на опыт А. Макаренко.

Верю ли я в Бога? Точнее будет сказать: «Я знаю, что он есть». Из всех гипотез о том, как якобы устроен мир, мне больше по душе та, согласно которой существует Творец, создавший нас по своему образу и подобию. Он любит нас, как родитель, а мы, будучи его детьми, должны делать то же, что сделал он: создавать людей и природу, совершенствовать среду обитания, превратить землю в цветущий сад.

На мой взгляд, главная задача нашего поколения — спасти землю от разрушения и воспитать своих детей так, чтобы их помыслы были чище, чем наши. И тогда когда-нибудь человечество сможет обустроить достойную подражания жизнь и на других планетах. А еще я считаю, что если о человеке на земле останется добрая память, то он будет иметь возможность вновь воплотиться. Оставить цветущее родовое поместье своим потомкам, где каждое вековое дерево — напоминание о родителях: то есть очень простой способ сохранить о себе добрую память.

Срочные новости в нашем Telegram